Культура и искусство в современном российском медиапространстве формируется политопической  системой текстов, что, прежде всего, определяется объемом репрезентуемого данным текстовым массивом объекта. Известно, искусством признается «любая деятельность, направленная на создание эстетически выразительных форм, часть духовной культуры и результат творческой деятельности человека».

Теория художественной культуры изучает искусства тонические (поэзия, музыка), образные (архитектура, скульптура, живопись с ее отраслями гравировальной, мозаичной и медальной). К тому и другому типу искусств относятся искусства сценическое (включая киноискусство), хореографическое, искусство слова (ораторское и литература). Как следствие, интересы современной журналистики, формирующей дискурс искусства в медийном пространстве,  по определению отличаются огромным тематическим разнообразием. Но не только безграничная проблемно-тематическая широта эмпирического материала заставляет современную журналистику активно наращивать текстовое разнообразие. К числу обстоятельств, определяющих феноменальность интересующего нас сегмента медийного пространства, можно отнести и возникновение особого типа творческого субъекта — создателя арт-текста, который одновременно может являться «фигурантом художественного события, идеологом или куратором» (А. Сидякина), что позволило, например, А. А. Михееву констатировать возникновение такого явления, как «информационный диджеинг». И постоянно усиливающееся влияние  арт-рынка. И, наконец, предельную активизацию дискурса развлечений.

В результате уже состоявшихся перемен  культура и искусство в современном российском медиапространстве представлено двумя дискурсами, по данным Интернета, включающими более 150 только печатных изданий (журналов, газет, альманахов), тиражи которых колеблются от 1 тысячи до 40. Дискурсы эти имеют принципиально разные интенциональные характеристики. Первый из них, развивающийся в русле русской журналистской традиции,  существует в семантическом поле советского культпросвета. Мои ровесники наверняка помнят, что в прошлом веке существовали в отечестве нашем даже учебные заведения — культпросвет-школы, готовившие специалистов, призываемых нести культуру в массы. Второй эволюционирует под влиянием европейского опыта и вызывает ассоциации с культоргом, существовавшим когда-то наравне с пром- и пищеторгом. Понятно, что провести безоговорочно-отчетливую демаркационную линию, разделяющую мощнейшие медиамассивы, не удастся, но наличие этих  доминант все-таки принять придется.

Культурно-художественно-просветительский дискурс формируется печатными изданиями, теле- и радиотекстами, сверхзадача (гиперинтенция) которых связана с наследованием национальной просветительской традиции, заложенной в восемнадцатом веке. К такого типа изданиям можно отнести «Российскую музыкальную газету» («информационное издание для любителей музыки»), «Сеанс» (петербургский журнал о кино), «Художественный Совет» («журнал об изобразительном искусстве, его представителях, материалах и технологиях в России»), «Петербургский театральный журнал», «Балет» («всероссийский иллюстрированный журнал об истории балета, премьерах, зарубежных гастролях, фестивалях и концертах»), «Русская галерея. ХХ1» (московское издание для художников-профессионалов и любителей живописи, графики, скульптуры), “Music Box” (журнал, кроме историй великих групп, интервью с музыкантами и продюсерами, предлагающий новинки профессионального музыкального оборудования и инструментов, обзоры  профильных выставок и семинаров), «Русский экран» (видимо, наследник популярного «Советского экрана», успешно занимавшегося пропагандой достижений советского кинематографа), «Синефантом» (газета киноклуба, который занимается «популяризацией и изучением кино как искусства»); большая часть продукции телевизионного канала «Культура», детище фонда «Русский мир» с одноименным названием, интернет-журнал «ПроЧтение», литературный журнал «Пионер», интернет-продукт «Портал культурного наследия России», в значительной части сайты крупнейших национальных музеев; имеющие давнюю издательскую историю «Музыковедение», «Искусство кино», «Культура и искусство», «Юность», созданное в разгар перестройки при горячем участии академика Д. С. Лихачева «Наше наследие», еженедельники «Культура», «Литературная Россия», «День литературы» и «Литературная газета» со всеми приложениями. К формированию этого же дискурса с середины 1990-х годов подключились, с одной стороны, авторские коллективы православных печатных изданий («Покров», «Фома», «Православный паломник», «Встреча», «Наследник») и теле-радиопродукции (радио «Радонеж», теледиалоги «Слово пастыря»). Можно говорить о дискурсивной принадлежности некоторых публикаций из «Коммерсанта», «Новой газеты», «Невского времени», «Вечернего Петербурга», сохранившихся при огромном падении тиражей «толстых журналов» («Новый мир», «Дружба народов», «Знамя», «Аврора», «Нева»и др.), новых и старых провинциальных изданий, выполняющих культурно-егерскую функцию (например, популярный в Чебоксарах «информационно-познавательный журнал «Вишневый садъ» или газета «Культура Забайкалья») и т. д.

Специфику дискурса определяет воздействующая интенциональность — нацеленность на формирование определенных представлений, мнений, провоцирующих не менее определенные эмоциональные состояния. Отдавая предпочтение текстам аналитического типа (проблемным статьям, рецензиям, интервью) авторы перечисленных изданий пытаются решать комплекс задач:

— пропаганда и интерпретация эстетически значимых художественных произведений, созданных в прошлые столетия и нашими современниками;

—  актуализация продуктов художественного творчества через подбор и трансляцию релевантных оценок и комментариев, отражающих эпохальную аксиологию;

— выявление и популяризация специфики художественного образа и пропаганда искусства как основного средства познания мира и человека.

По сути, культурно-просветительский журналистский дискурс, «будучи одним из институтов культуры общества»,  действительно «участвует в пропаганде и распространении в обществе высоких культурных ценностей, воспитывает людей на образцах мировой культуры, тем самым способствуя всестороннему развитию человека». Так  было в российской журналистской традиции, о необходимости  реинкарнации которой говорил в одном из интервью министр культуры  РФ В. Мединский: «Мы живем в мире, где часто происходит  подмена понятий, в мире ценностных фальсификаций и сублимаций…  Поэтому приходится снова объяснять простые и вечные истины, подталкивать интерес к истории отцов и прадедов,  литературе, культурным ценностям». В словах министра зафиксирована сверхзадача  культурно-просветительской журналистики.

Как правило, создатели соответствующего медийного продукта исходят из убежденности в том, что все люди обладают теми или иными творческими, художественными задатками. И свою задачу видят в необходимости форматирования особого культурного пространства, способствовавшего развитию этих задатков, расширению эмоционального опыта человека, его духовного развития. Достаточно часто издания данного типа являются специальными, адресуются просвещенным любителям, интеллектуалам, ценителям высокого искусства, способным вступить в диалогические отношения с искусствоведами, литературоведами, критиками-профессионалами, способными в доступной речевой форме предложить массовой аудитории специальные знания. Именно такие случаи актуализируют проблему дискурсивной атрибуции текстов, которые  создаются специалистами,  адресованы  «нишевой» аудитории — просвещенным любителям и профессионалам.

Но в последние десятилетия более активно развивается иной дискурсный уровень, который представлен изданиями с доминирующей побудительно-осведомительной интенциональностью, ставящими перед собой иные задачи: информационно-пропагандистские прежде всего. Причем в данном случае речь идет о пропаганде определенного образа жизни и ценностях, при презентации которых эстетические критерии не являются доминирующими. Это и есть арт-журналистика в собственном смысле слова — журналистика, занимающаяся сбором информации о событиях, темах и тенденциях в развитии современного искусства,  его формах и жанрах с целью  стимулирования потребительского интереса к данным объектам, как имеющим определенную материальную ценность или способным провоцировать релаксационное состояние. Предлагаемая нами дефиниция термина не включает описание текстов культурно-просветительских. На наш взгляд, это ограничение задается ассоциативным «шлейфом», определяющем высочайшую условность номинации «арт-журналистика», вошедшей в семантическое поле современного искусства. Многие помнят, что еще с конца 1980-х в российском медиапространстве велись разговоры о западном поп-арте, как тогда писали, «пародии на вульгарную массовую культуру», связанную прежде всего с акциями, пропагандирующими «господствующую в буржуазном мире бесценностную идеологию и черты буржуазного конформизма». Кроме того, в сознании искушенного читателя до сих пор сохраняются воспоминания о «соц-арте», представляющем в качестве объекта номинации официальное искусство определенной эпохи.

Сегодня под его «крышей» прижившегося в медийном пространстве термина оказываются и пиар- или сугубо рекламные издания, «диджей-журналистика»,  представленная изданиями типа дешевого малостраничного петербургского “The Movie”, предлагающего посетителям кинотеатров обзоры новинок на два месяца вперед, «Радио и телевидение», «МУЗОН»,  московская театральная газета «ДА» («Дом актера»).  Сюда же можно отнести и имитирующий качественность развлекательный по типу текстообразующей гиперинтенции «глянец», ориентированный на портретирование медийных персон, связанных с миром культуры и искусства («Караван историй», «Биографии»).

Такая медиапродукция может работать на создание имиджа коммерческого объекта (например, частного музея, выставочной галереи, глянцевого издания) или публичной персоны, служить формированию образа государства, города (как, например, ежемесячная иллюстрированная газета, посвященная мировым художественным новостям “The Art Newspaper Russia”). Один полюс  этого огромного и весьма разнообразного текстового массива — издания типа журнала «Эстет», намеренного, если верить редакционному предуведомлению, «помочь своему читателю обрести комфортное место — своеобразное экваториальное пространство между журналистикой снобов и журналистикой тотального гламура», или упрощенный по интенциональным характеристикам издательский проект «Глянец» — «стилеобразующий журнал класса premium о Москве и москвичах», и “Divan Magasin”, публикующий «вкусные и яркие фотосессии», на другом — более откровенные в установках на формирование потребительского спроса «Музыкальный Клондайк» («о фестивалях и конкурсах в России и за рубежом»), «Партнер», презентующий российские «организации и учреждения культурно-досуговой сферы», «Городские кассы», подробно информирующие о культурно-развлекательной жизни столицы, новостное интернет-издание, посвященное прежде всего событиям в мире шоу-бизнеса «Газета RU» или солидный «Мир искусств» — «вестник  Международного института антиквариата». Наверное, при использовании термина «арт-журналистика» встает вопрос и о  возможности включения в обозначаемое, т. е. отнесение к журналистским текстам рекламной классической пиар-продукции, к созданию которой,  например, вплотную подошла пиар-служба Санкт-Петербургского музея современного изобразительного искусства «Эрарта», размещающая в экспозиционных залах листовки, в которых предлагается профессиональная интерпретация наиболее значительных экспонатов.

В выявленных дискурсах обнаруживаются произведения авторские и коллегиальные (по способу создания), устные и письменные (по способу воспроизведения), для распространения задействованы все существующие каналы (печатные, аудиовизуальные, электронные), используются многочисленные жанры (новость, комментарий, реклама, пиар-жанры, авторские). Так или иначе соответствующий медиатопик представлен в изданиях  разных по периодичности (ежедневных, еженедельных, ежемесячных, поквартальных, в ежегодниках), по типу аудитории (специальных, специализированных, общенациональных), по месту издания и масштабу распространения (корпоративных, местных, региональных, общенациональных).

Формально есть все основания говорить о масштабности анализируемого явления, о разнообразии медиатекстов, его презентующих, но в то же время тираж изданий интересующего нас типа на общем фоне представляется не столь значительным. При соотнесении разнотипных современных печатных периодических изданий, пишущих об искусстве, литературе (от «Русского репортера» до петербургского молодежного досугового журнала «”Time Out” — Петербург») с классическими дискурсивными характеристиками складывается следующая картина.

В популярных массовых аналитических изданиях (общенациональных и региональных) арт-темы сегодня обрели статус факультативных. Например, еженедельник «Русский репортер», завершая 2010 год,  попытался представить ключевые темы года. Вот результат: на первом месте — спорт, на втором — природные катаклизмы, третье почетное место досталось осьминогу Паулю. Культурная тематика исчерпывалась новостями из мира кино и поп-музыки. Сходная ситуация  в региональных, районных изданиях. Так, в одном из номеров газеты «Василеостровская перспектива»  (2012. №4 (175) львиная доля внимания, соответственно и газетной площади, уделена соревнованиям по гребле, военно-спортивной игре «Зарница». Бегло сообщается о благотворительной акции. Единственное историко-культурное событие, зафиксированное создателями  проанализированного номера (выборка случайная) — юбилей морского корпуса Петра Великого.

Произошла очевидная редукция топического (проблемно-тематического) разнообразия дискурса, т. к. некоторые виды искусства, о которых достаточно активно писали в ХХ веке,  практически выпали из поля зрения современных СМИ. Например, только в региональных массовых изданиях можно найти публикации, посвященные традиционным русским ремеслам. О прикладном искусстве, особенно о национальном прикладном искусстве, рассказывают рекламные буклеты крупнейших российских музеев или каталоги аукционов, адресованные коллекционерам нового поколения. Интерес к классической живописи поддерживается преимущественно серийными изданиями. Театральная жизнь освещается бегло в публикациях новостного типа, прежде всего и чаще всего с использованием речевых стратегий анонсирования (см. «Невское время» или «Вечерний Петербург»).

Наглядно и системно обозначенные тенденции проявляются в медиатекстах, которые создаются для обслуживания современного литературного процесса. Литературное произведение, точнее книга, представлена в этих текстах отнюдь не как литературное или культурное событие, но как товар. Адресат — уже не читатель, но потребитель, покупатель абсолютно откровенно и беззастенчиво или скрытно навязываемого продукта. Как следствие, реальным организатором литературного процесса сегодня уже стал издатель с его пиар-проектами, которые почти поглотили традиционную литературную критику. Ядро любого пиар-проекта — пиар-акция (презентации, пресс-конференции, репортажи, премиальные игры), новая жанровая форма, созданная не столько для отражения литературного процесса, сколько для влияния на него, для знакомства аудитории потенциальных потребителей с литературным произведением как с новинкой книжного рынка. И опять прагматика пиар-акций  влияет и на их содержание, причем, даже в том случае, когда продвижение арт-продукта осуществляется с использованием, например, традиционного жанра рецензии.

Наконец, современное представление о фигуре участника данного сегмента медиарынка (автора, персонажа) принципиально отличается от аналогичных представлений прошлых эпох — профессионализм перестал быть его ключевой характеристикой, равно как широкая осведомленность, уважение к чужому мнению, бережное отношение к первичному тексту (в вечернем эфире петербургского канала «100» молодая критикесса без смущения объясняет свои книжные пристрастия серийностью радующих ее сердце изданий). Журналист сегодня не всегда настроен на диалог с читателем, его речевые стратегии — стратегии подавления, не предполагающие традиционного уважительного, партнерского отношения к адресату, это стратегии доминирования, деформирующие диалогическую природу публицистики. Он теперь легко подменяет профессиональный эстетический анализ в соответствующих фрагментах наиболее популярных жанров агрессивными констатирующими, оценочными высказываниями, продиктованными не аргументируемыми личными, индивидуальными  вкусовыми предпочтениями.

Встречаются издания, правда, прежде всего досуговые, в которых определенной коррекции подвергается сверхзадача юбилейных публикаций, традиционно с высокой частотностью использовавшихся в аналитической периодике для привлечения внимания к серьезным явлениям, личностям из мира искусства. Теперь такого типа публикации могут помещаться в «глянце» под рубрикой «Светская жизнь». И содержание их вполне соответствует развлекательно-рекламной интенциональности данной рубрики. Например, заметка Елены Ливси об  известном кинодеятеле озаглавлена легко и иронично — «Марк Рудинштейн дублировал свой юбилей» (КП.  2006. 20—26 апр. С. 28). Основная, наиболее запоминающаяся, вполне соответствующая общей тональности номинация главного персонажа — продюсер в законе.  Большая часть  текста посвящена судьбе именинного торта. На втором месте по объему —  текстовой фрагмент, в котором дан достаточно полный список именитых гостей. Речевой облик публикации определяют игровые речевые приемы. Основное средство креолизации — характерные для сегодняшнего «глянца» фото-комиксы. Неофит после знакомства с текстом ни за что не сможет ответить на вопрос, за что такое внимание юбиляру.

Кроме того, необходимо отметить, что отчетливо выраженные рекламные интенции не предполагают элокутивного совершенства современного текста, посвященного даже высокому классическому искусству. Например, о концертах в Мариинском французского дирижера Марка Минковски Дм. Ренанский сообщает в журнале «”Time Out” — Петербург» — в издании «о лучших развлечениях двух недель». Искусство выдающегося, самого ожидаемого, большого мастера получает исключительно штампованные, рекламно-мертвые характеристики и оценки: эпоха в истории европейской музыки, дирижер такого ранга, ключевая фигура, всеевропейская слава, эмблематическая версия, очевидное удовольствие, работает много и эффективно. Кроме всего прочего, в минимальном по объему тексте можно встретить и такую парадоксальную оценку одного из ключевых творческих достижений артиста — экстраординарная удача (2011. 22 нояб. — 5 дек.). Контекст заставляет нас сделать предположение, что автор публикации рассчитывал на положительно-оценочный компонент в структуре стилистического значения используемого определения. Но объяснить эти надежды можно только его низкой речевой компетенцией.

Правда, о глобальном изменении жанровой парадигмы арт-журналистики говорить  нельзя, ибо ключевые жанры (рецензия, обзор, статья, интервью) в сохранности. Но абсолютно очевидно, что сегодня в интересующем нас дискурсе доминируют уже не статьи, а рецензии. Причем  современная рецензия — произведение нового типа автора (по его компетентности и мировосприятию, творческому и жизненному опыту, по отношению к этическим принципам, определяющим возможности и алгоритмы использования чужого текста, по характеру взаимоотношений с читателем, по принципам отбора средств речевого воздействия, речевых тактик и стратегий и т. д.). Например, при целенаправленном поиске традиционной кинорецензии мы обнаружили только работы А. Вислова («Литературная газета»), в которых подробно и вполне отчетливо представлен анализируемый кинотекст, создан необходимый контекст, культурный ряд, предъявлены аргументированные оценки, причем речевая форма не вызывает внутреннего сопротивления в силу отсутствия привычной для современного медийного пространства речевой агрессии.

Но в то же время наиболее частотный тип текста, представляющий арт-проблематику в современных массовых СМИ,  — блок минимальных по объему информационных сообщений. Основная цель такого типа публикаций в массовых изданиях — привлечение  внимания  к мероприятиям, которые вплоть до недавнего времени имели преимущественно развлекательно-коммерческий характер (вспомним  длившиеся в течение нескольких выходных дней Фестивали Пива и Мороженого в Санкт-Петербурге).  И распространенную сегодня речевую стратегию анонсирования, даже можно было бы считать спасительной для многих современных материалов об искусстве, но теперь ее специфика довольно часто определяется доминированием иронии. Например, герой публикации А. Немзера  «Старый Шнур» (Русский Репортер. 2007. № 28. С. 82) —   общеизвестный скандальный персонаж питерской тусовки. Смыслообразующей для этой публикации как для текста, посвященного современному музыкальному искусству, можно было бы считать соответствующую осведомительно-просветительской интенции следующую цепочку ключевых слов: римейк, кольцевая композиция, рэп, речитатив, духовая секция. Но действительные авторские установки вытесняют на  периферию этот лексический ряд, проявляясь в развязном тоне скандально-вызывающих замечаний, насыщенных скрытыми цитатами из высказываний героя: Он по-прежнему любит баб, он вырос на фильмах про ковбоев, но слыхал про Паганину, у него ремонт (тема — под дых…), а если о демократах или «нашистах» речь заходит, то только потому, что впервые баба не дала нашему герою не из-за чего-нибудь, а из-за политических соображений. Очевидно, что провокационный лексический облик  текста способен привлечь внимание читательской аудитории, нацеленной на переживание дешевой сенсации, развлекающейся чтением иронично-снисходительных комментариев, посвященных выходкам тусовочных персонажей.

Кажется, самое время впасть в безграничное уныние и прогнозировать окончательное поглощение культпросвета культторгом. Но не все так просто и печально. И обнадеживают не только издания типа журналов «Пионер» или «ПроЧтение», имеющих усложненные интенционально-стилистические характеристики, воплощающие достаточно сложные речевые концепции программой, определяющей облик издания. К такого рода медиапродуктам можно отнести петербургские «Мариинский театр», «Империя драмы. Газета Александринского театра», газету «Большой театр», «Большой журнал Большого театра», газету Красноярского театра оперы и  балета и прочие, характеризующиеся уникальным проявлением категории авторства, направленные адресату особого  типа.

В этом ряду можно выделить популярную среди петербургских театралов газету «Мариинский театр», издающуюся в культурной столице с 1994 года — результат творческих усилий высокопрофессионального редакционного коллектива. Наш выбор был предопределен абсолютным соответствием гипертекстовой интенциональности данного культурно-просветительского издания классической системе  воздействующе-информационных интенций  при доминирующих осведомительной (информация о событии, действующем лице) или оценочной. Авторы «Мариинского театра» за редчайшим исключением вступают в партнерский диалог со своей публикой, не допуская ни снисходительности, ни панибратства, ни малейшего превосходства. Ярче всего эта установка проявляется в лексической форме совокупного газетного текста, которая соответствует в первую очередь  принципам точности и доступности.  Именно поэтому, как нам кажется, вопреки ожиданиям, на страницах «Мариинского театра» практически не встречаются узкоспециальные термины. Речевое пижонство позволяет себе только К. Матвеев: например, упоминание о «нотах, записанных в немецкой нотации», банальная сентенция о временах, когда «народ в стране не знал, кто такой Фрейд», интонации «отвязного языка танцплощадки». Кстати говоря, это единственный автор «Мариинского театра», не обладающий необходимой  для  работы в издании такого типа речевой компетенцией, поэтому подготовленные им материалы резко выделяются на общем фоне своим несоответствием речевой концепции издания.

Но главное — «Мариинский театр» отличается «драматургической неуязвимостью». Это целостное речевое произведение, предельно фактологически насыщенное, транслирующее в подавляющем большинстве случаев аргументированную эстетическую оценку крупнейших российских культурных событий, задающее оценочные стандарты, воплощающее абсолютно конкретную сверхзадачу — создания уникального открытого национального культурного пространства. Особого типа тенденциозность издания проявляется в признании доминантной фигурой этого пространства Валерия Гергиева, созидателя и творца.

Опыт дискурсивного уровня, которому принадлежит «Мариинский театр», весьма значителен, так как формируется он совокупными газетно-журнальными, научно-популярными текстами, отличающимися качественной речевой формой, проявляющими новые, хочется надеяться, продуктивные тенденции эволюции медийного дискурса культуры и искусства, которые, с одной стороны, не противоречат усилению рекламно-развлекательной направленности дискурса, с другой, являются оригинальной и спасительной, наверное, вполне современной реакцией на воздействие классической культурно-просветительской традиции, которой русская журналистика следовала в течение многих десятилетий.