Печальная новость, как шальная пуля, настигла на излёте 2015. Года 70-летия Великой Победы и года литературы. В Воронеже скончался член Союза писателей СССР Михаил Иванович Касаткин. Он оставался в творческом строю последним  из поэтов, воевавших  (и в перерывах между боями писавших стихи) на Ленинградском фронте, работал практически до последнего дня.

За небожественный талант

не пасовать среди лишений

мне званье младший лейтенант

присвоили в пыли траншейной.

    Такими нехитрыми правдивыми строками боец описал свою фронтовую карьеру.

    Молодой офицер не раз был тяжело ранен. Под Мгою Михаила Касаткина наискосок прошила очередь из «шмайсера». Чудом остался жив! Но после длительного лечения в госпитале вернулся в строй! На этот раз он стал десантником, воевал в Полесье, а завершил войну в Берлине. После Победы врачи порекомендовали сменить климатическую зону. Из любимого Ленинграда Касаткин уехал в Воронеж. Там и  работал — писал стихи.
    С весны до глубокой осени на встречах с читателями (а при деятельной поддержке комитета по печати Ленобласти Многонациональный союз писателей смог осуществить информационно-просветительский проект «Мужество и слава писательской строкой») мы с коллегами читали произведения фронтовых прозаиков и поэтов, всякий раз упоминая: «Автор вот этого стихотворения — Михаил Иванович Касаткин — до сих пор пишет стихи, встречается с молодёжью». И благодаря этой ниточке в основном молодёжной аудитории ближе становились произведения погибших на войне военкора Юрия Инге и штурмана подлодки Алексея Лебедева, ушедших из жизни уже после развала СССР блокадника Юрия Воронова и защитника Ханко Михаила Дудина, павшего в бою в 1944 под Нарвой Георгия Суворова.

    Любителям литературы и истории было интересно узнать, что  свой бой с немецко-фашистскими захватчиками ленинградские писатели начали с первого утра войны.

***

     22 июня 1941 года застало сотрудника газеты «Красный Балтийский флот» Юрия Инге в Таллине. Узнав страшную новость, он, как человек истинно творческий и эмоциональный, отреагировал мгновенно, написав стихотворение «Война началась», которое весь день передавало радио Ленинграда сразу после сообщения о нападении Германии на нашу страну. Собравшиеся у репродукторов люди слушали:

Наши пушки вновь заговорили.

Враг напал. Мы выступили в бой.

Вымпела прославленных флотилий,

Словно чайки, вьются за кормой.

Каждый выстрел неизменно меток,

И победным знаменем плывет

Над броней стремительных танкеток

Гордый клич: «За Родину! Вперед!»

……..

Родина! Тебе мы присягали

И, шагая с именем твоим,

Силой крови, пороха и стали

В этой битве снова победим!

    Юрий Инге погиб при переходе кораблей Балтфлота из Таллина в Ленинград, но его творческую эстафету подхватили как опытные коллеги, так и те юноши, которые делали только первые шаги и в воинской службе, и в литературе. В итоге, и в окружённом кольцом блокады городе, и на Ленинградском, Волховском, Северо-Западном, Карельском фронтах музы не молчали.

    

***

    Несмотря на многолетние потоки грязи, которые льют на Великий Подвиг нашего народа потомки немецко-фашистских недобитков, их добровольных прислужников из оскотинившихся за последние двадцать лет доморощенных образованцев, им не удаётся, да и не удастся очернить правдивый светлый образ отцов, дедов и прадедов, созданный, в том числе, и писателями военной поры. Литературное наследие фронтовиков не менее важно для современной молодёжи, чем славные знамёна полков и дивизий-победителей, бережно хранящиеся в музеях. А также оно опровергает любые «мемуары» и поделки современных «воспоминателей», лихо расправляющихся с отечественными и зарубежными полководцами на бескрайних просторах Интернета, а заодно — пренебрежительно отзывающихся о всяких там «Симоновых-Шолоховых» и прочих военных корреспондентах и писателях.

     «Надо же! А мы и не знали!» — удивлённо вскидывают брови (правая рука занята мышкой, левая — чашкой с кофе/пивом/соком) современные читатели, ознакомившись с иной раз просто фантастическими историями (иначе не скажешь) и суждениями «стратегов», которых в докомпьютерную эру именовали «кухонными мыслителями». И прокомментируют, как это сделал один из сетевых хамов накануне 100-летнего юбилея Константина Симонова, обратившись к его знаменитому стихотворению «Убей его!»: а сколько, мол, врагов убил сам автор, который сочинял в кабинете, попивая спецпайковый коньячок?        

    Другой спросит: «А что они, в пехоте воевали? Нет? Ну, тогда….» При этом ознакомиться с биографией писателя, хотя бы по Википедии, ни тот, ни другой не удосужатся.

    Таким вот «читателям» советую зайти в   Санкт-Петербургский дом писателей на Звенигородской улице. На втором этаже, в фойе, висит мраморная мемориальная доска, на которой золотыми буквами высечены имена писателей, павших на фронтах Великой Отечественной войны.

    Это:  Евгений Андреевич Панфилов, Василий Петрович Ганибесов,  Георгий Андрианович Дедов, Иоганн Моисеевич Зельцер, Юрий Алексеевич Инге, Лев Владимирович Канторович, Филипп Степанович Князев, Борис Алексеевич Костров, Алексей Алексеевич Лебедев,  Иван Александрович Молчанов,  Евгений Григорьевич Соболевский, Георгий Кузьмич Суворов, Орест Вениаминович Цехновицер, Михаил Федорович Чумандрин, Михаил Васильевич Троицкий, Иван Николаевич Фёдоров.

     Если к печальному списку добавить имена журналистов, места для досок в  фойе не хватит. Ещё объяснения нужны?

***

    Умудрённый жизненным и военным опытом генерал армии Махмут Гареев, в 1941-м — молодой младший лейтенант, командир пехотного взвода (первое ранение получил в тяжелейших боях подо Ржевом), а в наше время — доктор военных наук, доктор исторических наук, лауреат Государственной премии имени Г. К. Жукова, президент Академии военных наук, ещё в начале «нулевых» справедливо заметил: «Для неосведомленных людей, не утруждающих себя чтением серьезной исторической литературы, всегда кажется, что от них что-то скрывают».

    Вот и литературные произведения фронтовиков пользуются таким уважением и вниманием у читателей именно потому, что они — несомненные исторические свидетельства. Только написанные и записанные по велению сердца. А оно фальшивить не умеет. Может только заболеть или разорваться.

    К тому же, надо помнить, что, говоря строками поэта-фронтовика Леонида Ивановича Хаустова:

За всё ведь спросится потом —

За перепев и за мельчанье.

И сами в возрасте ином

Мы не простим себе молчанья.

    Кстати, у Хаустова есть гениальные строчки.  Он, студент довоенного литературного факультета, обращаясь к бюсту Данте, который украшал библиотеку Пединститута имени Герцена, произнёс:

Ты здесь, великий флорентиец,

взяв пять веков под пьедестал.

С тобою русский пехотинец

в познаньи ада вровень встал.   

     В этом стихотворном свидетельстве — весь ужас пехотных будней, окопные грязь и неудобства, лишения и несправедливости, штыковые атаки и рукопашные бои. Что ещё надо объяснять человеку, прочитавшему эти строки?

   Но стихи писали не только пехотинцы. Взять, к примеру, танкистов. Находим  Сергея Сергеевича Орлова.

«Его зарыли в шар земной…»

    Дальше можно не продолжать — десятки миллионов читателей подхватят.  Среди моряков наиболее широким по своей тематике и по творческому потенциалу поэтом, безусловно, являлся подводник Алексей Лебедев, погибший при выполнении боевого задания. Многие поэтические критики — в том числе глубоко уважаемый мной Николай Николаевич Сотников — считали, что его гибель — потеря для литературы невосполнимая:

…И если пенные объятья

Назад не пустят ни на час

И ты в конверте за печатью

Получишь весточку о нас —

Не плачь: мы жили жизнью смелой

Умели храбро умирать,

Ты на штабной бумаге белой

Об этом можешь почитать.

Переживи внезапный холод,

Полгода замуж не спеши,

А я останусь вечно молод

Там, в тайниках твоей души.

А если сын родится вскоре,

Ему одна стезя и цель,

Ему одна дорога — в море,

Моя могила и купель.

     Артиллеристами были Константин Ваншенкин и Николай Егоров. В команду «Катюш» входил Эдуард Асадов. Игорь Ринк был единственный поэт-разведчик. И писал о своей работе! Он ходил в немецкой форме, имел легенду, забрасывался далеко, за 300—400 километров за линию фронта. Так хорошо знал язык врага, что его даже гестапо не раскусило!

***

Наверное, в наших встречах с читателями молодёжь и привлекал тот факт, что большинство поэтов военной поры тоже были совсем молодыми людьми, как правило, газетчиками. Сотрудниками фронтовой печати дивизионного звена, редко – армейского. Многие начинали рядовыми, потом их, как Анатолия Чепурова, переводили в дивизионку и аттестовывали на офицеров. Кстати, из профессиональных писателей в военных газетах хуже всего адаптировались романисты и литературоведы, а превосходно — поэты и очеркисты. С очеркистами всё ясно, а почему поэты? Да просто поэты — очень наблюдательные люди, и они быстро входили в жизненный материал, к тому же работали в малых жанрах.

    Военные судьбы некоторых молодых писателей складывались просто невероятно. Как, например, у Якова Потехина, чью замечательную очерковую книгу «Юность боевая»   о юношах и девушках  Ленинграда хорошо помнят люди старшего поколения. У Потехина получился обратный путь: из фронтовой газеты буквально напросился в строй, в итоге командовал бригадой, имел самостоятельный рейд в тыл врага, ушёл в отставку полковником. Но такие примеры, конечно, редкость.

     В поэзии вообще существуют свои ранги, и они не совпадают с воинскими званиями. Почти все молодые поэты-фронтовики были младшими командирами или политработниками невысокого уровня.  Мало кто достиг капитанского звания. (Хотя Михаил Касаткин к концу войны стал капитаном). К примеру сказать, из поэтов только Михаил Матусовский закончил службу подполковником. Михаил Дудин воевал в артиллерии, сотрудничал с военными газетами. В итоге стал корреспондентом «На страже Родины». Там он получил офицерское звание, окончил войну старшим лейтенантом.

    И дело было не в плохом несении писателями чисто военной службы. Просто в газете майор – уже начальник, ответственный секретарь или редактор. Например, известному литератору Николаю Афанасьевичу Сотникову открыто говорили (отцу упоминавшегося мною поэтического критика Н. Н. Сотникова):

— Несолидно! Вы 1900 года рождения, участник  Гражданской войны, а   до сих пор старлей.

— Я же писать хочу! — отвечал Николай Афанасьевич, — а не командовать маленьким подразделением под названием редакция!

     И старший лейтенант Николай Афанасьевич Сотников вместе с нашими войсками дошёл до Берлина в составе 1-го Белорусского фронта. И оставил надпись  на рейхстаге:

«От Невы до Шпрее дошёл старший лейтенант военкор Н. А. Сотников».

***

В конце Года литературы, Юбилея Победы нелишне вспомнить: именно в блокадном Ленинграде родились две песни, которые, несомненно, являются яркими творческими удачами — на слова Николая Брауна о ремонте боевых кораблей и озорная лирическая песня на слова Александра Федровского. Что касается Федровского — вообще уникальный случай: он единственный из поэтов был рядовым краснофлотцем — и оказался на вершине творческих достижений. В 1942 году Федровский написал слова на мотив американского фокстрота. И вскоре песню «Барон фон дер Шик» распевала вся действующая армия, её включил в свой репертуар Леонид Утёсов! Несколько десятилетий, и не только в День Победы, страна подхватывала, едва заслышав, знакомую мелодию:

Барон фон дер Шик,

Ну где твой прежний шик?

Остался от барона

Только пшик!

    Несправедливо было бы умолчать о детских писателях  блокадной поры. В частности, об Алексее Ивановиче Пантелееве и Антонине Георгиевне Голубевой, о поэтессах Ольге Берггольц, Веронике Тушновой, Людмиле Поповой, об устных радиовыпусках детского журнала «Костёр».

    Кстати, Людмила Михайловна Попова была единственной женщиной, прикреплённой к воздушной армии! Как-то она стала уговаривать начальника политотдела отпустить её выступить перед пехотинцами, но тот не позволил: «Вы со своей-то армией не справляетесь». Хотя работала поэтесса в буквальном смысле слова на износ, у неё была неимоверно высокая творческая лекторская и журналистская нагрузка.

   Нужно ли вообще вести такой познавательный разговор на военно-героическую тему с современным читателем? Вспоминать строки из книг, давно занявших заметные или не очень места на полках библиотек или в музейных экспозициях? Обязательно нужно!

      Это подтвердили мероприятия информационно-просветительского проекта «Мужество и слава писательской строкой!», которые члены Многонационального Союза писателей, как автор этих строк уже указывал, проводили с мая по октябрь 2015 года в райцентрах, деревнях и посёлках Ленобласти. Мы выступали и в школах, детских садах (вместе с детско-юношеским журналом «Санкт-Петербургская ИСКОРКА»), детдомах, в Санкт-Петербургском Доме национальностей и в выставочном зале Московского района. Прозаики и поэты, публицисты, журналисты рассказывали о фронтовых литераторах, читали их произведения — и залы местных библиотек, краеведческих музеев и даже домов культуры всякий раз были заполнены слушателями. Причём, повторюсь, преимущественно, молодёжью. И это не может не радовать!

      Но, как верно говорится в пословице, в каждой бочке мёда есть ложка дёгтя. И о ней расскажу подробнее.

***

    1 августа 2015 года в Санкт-Петербурге 100-летний юбилей отметил старейший партизан Илья Григорьевич Семенков. До войны учительствовал, после гибели части в бою пробрался к партизанам, воевал в знаменитой бригаде Героя Советского Союза Александра Викторовича Германа. После Победы — вновь работал учителем, затем — директором школы. Выпустил три книги воспоминаний о партизанах. В своём солидном возрасте подготовил к изданию четвёртую. Но… НИ ОДНО региональное петербургское СМИ с юбилеем ветерана не поздравило (специально проверил в Интернете). Некоторых коллег я лично заранее предупреждал — потом сообщили: редакционное начальство факт не заинтересовал.

    Почему — непонятно. Такой юбилей — что, уже не информационный повод? Ах, да — у нас в год 70-летия Победы каждый день 100-летие ветераны отмечают! Спасли положение пресс-служба губернатора Ленобласти (в отличие от «акул пера» чиновники от журналистики о дате знали заранее и подошли к делу неформально) и 47-й канал.

      В середине августа, выступая на «Книжных аллеях» у Михайловского замка, я рассказал, в том числе, и о боевом пути партизана Семенкова, о молчании «коллег». Собравшиеся ленинградцы и петербуржцы (присутствовали или люди старшего возраста или молодёжь, «серединка», как это часто бывает выпала) были возмущены. Но… как объяснил потом старый добрый знакомый из одной общероссийской газеты: «Вот если бы какая-нибудь известная певица сделала пластику, или футболист развёлся — вот тогда мы…» И правда!

   Несколько лет назад рассказал знакомому спортивному журналисту о футбольном турнире наших военных, состоявшемся  в Берлине после Победы. Заинтересовался. Тогда показал ему фотографию команды. Дал телефон единственного (!) оставшегося в живых игрока — полкового разведчика. Но разведчик — не «звездунья», хоть и участник турнира Победы, он футболист, а не подавшая на алименты  жена современного игрока. Так что до сих пор старому человеку звонят. Он шутит: «Наверное, круглого юбилея ждут».

     Ещё один свежий пример: 26 ноября одному из первых снайперов Ленфронта Григорию Васильевичу Юркину исполнилось 99 лет. Тому самому Юркину, который возжигал после реставрации чаши на Пискарёвском кладбище Вечный Огонь. Город подарил капитану в отставке право выстрелить из пушки с Нарышкина бастиона. Ветеран поблагодарил. Произвёл полуденный выстрел. Вы об этом где-нибудь прочитали? Это президент России нашёл время Григорию Васильевичу и группе ветеранов лично вручить юбилейные медали, с каждым поговорить. А тут суперзанятые люди серьёзные новости отбирают. Чего с ерундой лезешь!

     Так не от знакомства ли с методами работы некоторых наших «коллег» судят по работе «Симоновых-Шолоховых» не утруждающие себя серьёзными размышлениями современники? Планшеты заменили блокноты, компьютеры — печатные машинки и почтовые конверты, но никакой прибор (или, как любят говорить нынче: гаджет) не заменит головы, которую неплохо бы «включать» при отборе фактов. Если, конечно, не ставится цель замалчивать такого рода информацию и вытаскивать на свет одну «чернуху» военной поры.

***

     События Великой Отечественной войны ни в коем случае нельзя считать дальней историей. Это история, продолжающаяся и отыгрываемая в современных политических событиях ежедневно и ежечасно. В этом есть несомненная перекличка с прекрасным стихотворением Сергея Орлова, которое уместно процитировать полностью:

Когда это будет, не знаю:

В краю белоногих берез

Победу девятого мая

Отпразднуют люди без слез.

Поднимут старинные марши

Армейские трубы страны,

И выедет к армии маршал,

Не видевший этой войны.

И мне не додуматься даже,

Какой там ударит салют,

Какие там сказки расскажут

И песни какие споют.

Но мы-то доподлинно знаем,

Нам знать довелось на роду, —

Что было девятого мая

Весной в сорок пятом году.

  Это знали поэты-фронтовики, знали Сергей Сергеевич Орлов и Михаил Иванович Касаткин. А нам, чтобы знать, что было в сорок пятом и в предыдущие военные годы, и нужно вспоминать писателей-фронтовиков, строки которых правдивы, как свидетельства очевидцев! Их много, и это здорово: писатели-фронтовики сейчас вступают в свой последний, пожалуй, самый важный бой. Они не дают заслонить реальную историю Великой Отечественной войны различным голосам и подголоскам очернителей подвига Победителей.

     Произведения писателей-фронтовиков надо читать самим и давать читать молодёжи. И не только раз в году перед 9 мая.