В юности мы любим смотреть ночью на звёзды. Они притягивают нас к себе таинственным мерцающим светом. Их множество. И они разные: яркие или еле заметные точки в бесконечном тёмно-синем пространстве. Этот светящийся простор волнует нашу душу, манит к себе. Хочется разглядеть каждую звезду отдельно, хочется научиться узнавать её в лицо. И мы снова и снова поднимаем свои глаза на звёздное небо и, понимая невозможность познать его, всякий раз безуспешно пытаемся проникнуть в тайну Вселенной. К сожалению, чувство это, знакомое каждому из нас, ослабевает с годами. Мы перестаём ждать чуда от небесных звёзд, расходуя свои силы на то, чтобы разглядеть, что у нас под ногами.

      Люди, с которыми нас сталкивает судьба, — это и есть безграничное звёздное небо. Они кажутся близки, и мы уверены, что многое знаем о них, а это не так. Душа человека непостижима, как свет далёкой звезды. Но это не значит, что мы не должны стараться хотя бы приблизительно дотянуться до неё. Вступая в неизведанный мир другого человека, соприкасаясь с его мерцающим светом, мы на мгновение приближаемся к его разгадке и одновременно познаём себя.

     Я решилась написать о чуде познания тайны души, с которым столкнулась, работая учителем многие годы. Встречаясь со своими учениками, я пыталась понять их внутренний мир, узнать их характер, увидеть своеобразие каждого из них. Многих из них я полюбила, они стали мне близки и дороги.

     В этом тексте множество разных звёзд. Есть яркие звёзды, которые озарили всю мою жизнь, есть звёзды поменьше — они светились в какие-то мгновения, но радовали и веселили мою душу, а есть звёзды, на которые мы смотрим с печалью и грустью в хмурые туманные зимние дни. Но все они живут в моём сердце и по-прежнему манят меня своим волшебным блеском. В этом и есть вечное начало жизни. И учитель соприкасается именно с этой бесконечностью.

На пути к сочинению

     Сегодня я ждала ученика. И, ещё не зная его, прониклась к нему самыми добрыми чувствами, потому что я хотела его учить. Учить тому, что знаю сама: это русский язык и литература. С ними я прожила 30 лет, и они держали меня в жизни. Мне хотелось, чтобы этот мой ученик полюбил литературу и язык, чтобы он научился думать. И вот он вошёл впервые: смущённый, немного набычившись, и с интересом посмотрел на меня: что я такое для него? Смогу ли я научить его тому, что так необходимо нам всем в жизни? Мы молча посмотрели друг на друга, а потом начался урок. И во время занятий мы продолжали изучать друг друга. Он раскрывался совсем не сразу, с трудом. Но вот я почувствовала его интерес к предмету, его волнение, вот он улыбнулся, задал вопрос. И я поняла, что он начал вникать, что он хочет узнать, чтобы сделать открытие.

    Я считала, что моя задача — научить его понимать текст, писать сочинения. Это было трудно, но интересно. Я видела, как загораются его глаза, когда автор текста размышляет о глубоких нравственных понятиях, о человеческих поступках, о взаимоотношениях с другими людьми. Каждый мой ученик нёс в себе особый внутренний мир, поэтому так различно их восприятие текста, проблемы, автора. Максим любил темы чести, благородства, внутреннего человеческого достоинства. Он жил прошлым веком, в своих сочинениях отстаивал те ценности, которые в наше время, к сожалению, забыты. Он писал:

    «„Честь имею!“ — говорили когда-то при расставании друг с другом русские офицеры вместо обычного „до свидания“».

Почему сейчас так никто не говорит? Что произошло? Человек, духовно развитый, благородный, наиболее честным считает для себя своё честное имя. Имя, не запятнанное бесчестными поступками, лицемерием, злым умыслом, подлостью. И для такого человека слова «честь имею» не только формула вежливости, но прежде всего заверение собеседника в чистоте своих помыслов и деяний… Но сейчас такие люди почти перевелись, и в современном мире понятие чести как-то размыто или утеряно. Людей сегодня меньше всего беспокоит бесчестность и низость их поступков, а волнуют проблемы финансовые… И, я думаю, прав Д. Шеваров, говоря, что нам «ещё многое предстоит пережить и передумать, чтобы вернуться к пониманию того, что главное для человека — его честное имя, а остальное — неважно» (2011 год).

      Максим видел в русской литературе не отжившие догмы, а живые примеры благородных людей и поступков. Именно поэтому каждый раз перед нами возникали Пётр Гринёв и Маша Миронова, Е. Онегин и Татьяна, Пётр Безухов и Наташа Ростова, Николай и Алексей Турбины, Мастер и Понтий Пилат… И я сама постепенно через этих литературных героев открывала в Максиме глубины человеческих чувств, мыслей, надежд, познавала его характер.

   Иногда мы спорили: я пыталась научить Максима понимать мысль автора текста и одновременно раскрывать тему в границах, отведённых автором. Максима это не устраивало: его мыслям бывало тесно, ему хотелось самому думать, развивая предложенную тему, не отвечая на конкретный вопрос. Трудно, очень трудно бывало загнать его в «рамки» определённой цели, вести к необходимому выводу. Но постепенно мы привыкли друг к другу: Максим научился понимать задачи, которые перед ним стояли, а я прислушивалась к его суждениям, соглашалась с его аргументами. Такой процесс взаимного обучения сделал нас единомышленниками.

     В один из таких уроков мы коснулись проблемы влияния научно-технического прогресса на жизнь человека. Мы говорили о роли Интернета для нашей современности, о необходимости защитить человеческое «я», о творчестве и о духовной жизни человека. Помню, Максим развивал мысль о том, что Интернет, жизнь за компьютером обезличивает современных людей, нивелирует самосознание, превращая личность в человека толпы, которым легко управлять. «Толпа, — продолжал мой ученик, — часто принуждает к бесчеловечности и жестокости». И приводил в пример роман Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту». И тут передо мной открылся современный подросток, мыслящий глубоко, самостоятельно, понимающий не только проблемы современного мира, но и главные бытийные вопросы жизни Человека в Вечности.

     Так мы постепенно шли к экзамену, а вместе с тем к познанию мира, человека, жизни. Сочинения, которые Максим ранее писал с большим трудом, стали доставлять ему радость.

      Прошли экзамены, Максим поступил в МГИМО, изучает китайский язык, увлекается культурой Востока. А для меня он останется таким же серьёзным, думающим человеком, которому нравится учиться, размышлять, жить.

***

     Первый раз я увидела свою ученицу Дашу в её небольшой квартире на пятом этаже малометражки. В тесном коридорчике стояла высокая полная девочка, она приглашала меня войти, улыбалась и знакомила со своим любимцем — котом Барсиком.

     Когда мы вошли в Дашину восьмиметровую комнатку, в которой стояли лишь тахта и письменный стол, заваленный учебниками, Барсик, не торопясь, прыгнул на тахту, улёгся в царственной позе и закрыл глаза. Даша с улыбкой предложила мне сесть, и занятия начались. Даша поразила меня своей способностью быстро понимать объяснения. Мне казалось, что она уже всё знает сама. Урок прошёл так легко, что материал, с которым я сумела её познакомить, вместил в себя программу трёх уроков. Даша не утомлялась, не отвлекалась, слушала внимательно, понимала мгновенно. После урока я почувствовала не усталость, а облегчение, как бывает после прогулки на свежем воздухе: бодрость духа, приподнятое настроение, удовлетворённость от сделанного.

      Потом, спустя полтора года, она появилась уже в моей квартире, весёлая, жизнерадостная, всегда готовая заниматься. Даша выросла, как-то незаметно превратилась в красивую девушку со светло-золотистыми волосами и глазами глубокого василькового цвета. Наши уроки тогда уже выходили за рамки просто занятий: мы разговаривали о жизни, о её отношениях с друзьями и родителями, о планах на будущее. Обсуждение текстов и написание сочинений постепенно стали для нас общим делом, причём мы хорошо понимали друг друга, часто я начинала фразу, а она продолжала.

      Даша несла в себе огромный солнечный мир, полный надежд и веры. Она была очень добра, верила в дружбу, в настоящую любовь, в красоту. Эта девочка, так доверчиво смотревшая на мир, любила книга, много читала. Когда мы готовились к написанию эссе для экзамена, Даша часто выбирала тексты сама. Больше всего ей нравились тексты И. Ильина — о счастье, смысле жизни, справедливости и благодарности. Будучи по натуре щедрой, благодарной, отзывчивой, Даша всегда была готова искренне помочь, подарить, поддержать человека, попавшего в трудную ситуацию. Я никогда не видела её унывающей; её смелая благородная натура не мирилась с неправдой, верила в справедливость. Оглядываясь назад, я вижу, как много мне подарила эта девочка радости, как многому научила! Дашина доброта и отзывчивость часто вредила ей самой: на контрольных работах она прежде всего решала варианты для других и поэтому для себя всегда спешила, делала ошибки. Но отказать в помощи другому не могла. Готовясь к трудным экзаменам в МГИМО, она спешила навестить своего друга, попавшего в больницу, потом помогала своей маме ночью печатать отчёт по работе, на следующий день рано утром, до занятий, бежала в школу на дополнительные по русскому языку, а после уроков оставалась в школе готовить концерт для последнего звонка. Сколько раз я предостерегала её: «Даша! Не разбрасывайся! Не успеешь! Настройся на серьёзные занятия, ведь тебе скоро поступать!» Но в душе я прекрасно понимала, что Даша не может не отозваться на чужую нужду, не поспешить на помощь…

       В Дашиных сочинениях раскрывалась её собственная душа. Одно из них я сохранила. Это эссе по тексту И. Ильина о справедливости:

      «В нашем мире трудно найти справедливость. Но ради чего стоит бороться? Что такое настоящая справедливость, в чём она состоит? Чтобы разобраться в этом вопросе, русский писатель И. Ильин предлагает нам ознакомиться со своей точкой зрения.

       Ильин строит свой текст, начиная с определения несправедливости и постепенно подводя читателя к подлинному пониманию справедливости. Автор противоречит общепринятому мнению о том, что справедливость — это равенство для всех. Используя обращения к читателю и вопросительные предложения, автор заставляет нас размышлять вместе с ним.

      По мнению И. Ильина, справедливость — это искусство неравенства. Все люди разные, и к каждому надо относиться справедливо. Справедливость, считает Ильин, отвергает механический подход к людям, поэтому справедливы обычно люди с добрым, благородным сердцем. Ильин подчёркивает, что сущность справедливости как раз в „неодинаковом обхождении с неодинаковыми людьми“. Справедливость располагает человека к состраданию, она означает как раз неравенство: помогать слабому, проявлять строгость к безвольному, герою оказывать почести.

     На мой взгляд, действительно, справедливость не может быть одной для всех, это нечто большее, чем законы права, написанные на бумаге. Настоящая справедливость идёт от сердца и предполагает высокие духовные качества человека. Справедливый человек способен понять другого,  принять его слабые стороны, так как он понимает причины поступков других людей и умеет прощать.

     Вопрос справедливости был важен для многих русских писателей. Например, в романе Ф. М. Достоевского „Преступление и наказание“ автор показывает бунт Раскольникова против несправедливого мира. Герой обосновывает в своей бесчеловечной теории право сильного, необыкновенного человека на преступление ради благой, спасительной для человечества цели. Протестуя против несправедливости, Раскольников привносит в мир ещё большее зло, оправдывая преступление несправедливым его устройством.

     С другой стороны, в Сонечке Мармеладовой, противостоящей бунтующему Раскольникову, мы видим бесконечное сострадание ко всем людям. Всепрощение и милосердие ко всем заблудшим, падшим — основная мысль романа Достоевского. Эта мысль близка к выводам автора данного текста, русского философа И. Ильина.

     Справедливость невозможно загнать в какие-то рамки или распределить. Это не материальная вещь, которую можно купить или которой можно завладеть. Это чувство, исходящее из человеческого сердца, позволяющее совершать поистине благородные поступки. Именно за такими благородными сердцами, полными сострадания и подлинной справедливости, будущее».

    Теперь Даша — студентка, она выбрала себе сложную и увлекательную профессию журналиста. Что ждёт её в будущем? Мне всегда немного тревожно за неё: человек открытый и доверчивый, она не раз ещё встретится в жизни с несправедливостью и предательством. Но я верю, что душа её не замкнётся и не ожесточится, что она будет нести свет своей доброты до конца.

***

      Ксения пришла ко мне в 10 классе, в котором училось 12 учеников. Она приехала из дальней провинции, но обладала незаурядным пытливым умом, была начитана. Худенькая девочка с простым русским лицом, с небольшими серыми умными глазами, с провинциальным неправильным говором. В ней не было столичного дерзкого взгляда, некой самоуверенности и гонора современных девиц. «Всё тихо, просто было в ней»… Но логика её мысли, точность суждений поразили меня. Я не думаю, что смогла её многому научить, — она уже обладала большой эрудицией, собственным отношением к миру. Учиться ей было не просто в этом беспокойном классе, в котором большинство ребят отбывали некую повинность, откровенно скучали и недоумевали: «Зачем нам надо это знать?»

    Но Ксения знала! Слушала она очень внимательно, думала над каждым словом, те книги, которые прочитала, пропускала через себя, старательно избегала в своих высказываниях учебных штампов. Она была не равнодушна к литературе. Но меня всегда удивляла её слишком спокойная рассудительность, мне казалось, этого мало. Я не слышала от неё восторженных восклицаний, а многие мои любимые поэты, по-моему, не затронули её. Но вдруг в ней вспыхнул интерес к поэзии С. Есенина, я почувствовала это по тому, как зажглись огоньком её глаза, как углубилось внимание. Да, Есенин, линия его жизни, трагическая исповедальность стихов о родине затронули душу моей ученицы, а мне помогли лучше понять её внутренний мир. Очевидно, тема Родины нашла отклик в её сердце. В этом моём трудном классе не было, пожалуй, больше учеников, которых бы задела тема любви к родине. К сожалению, большинство современных детей начисто лишены чувства патриотизма: думая лишь о своей карьере и благополучной жизни, чаще мечтают о привольной загранице, не видя у себя, в России, ничего хорошего. Их потребительское отношение к своей родине, которая им чего-то недодала, делает их равнодушными и к её судьбе, и к стихам, посвящённым России. Но в Ксюше, очевидно, сильнее и глубже была связь с её малой родиной. Может быть, поэтому она сумела почувствовать лирическую силу есенинской поэзии.

     Помню также наши уроки литературы, посвящённые военным повестям В. Быкова «Сотников» и «Обелиск». Разговор о верности высоким нравственным идеалам, о жертвенном служении им, о том, что делает нашу жизнь наполненной высшим смыслом, был для Ксюши важен. Я поняла это потом, когда она писала своё последнее сочинение на выпускном экзамене. Она получила за него максимальный балл и пришла, радостная, ко мне, благодарила за то, что я научила её писать. Я не думаю, что это моя заслуга: просто так глубоко вошли в её сознание «уроки нравственного прозрения», преподанные нам прекрасным белорусским писателем Василем Быковым. Своё последнее сочинение Ксения подарила мне на память.

     Я перечитываю её сочинение, слышу интонации спокойного, тихого голоса. Я вижу, как в этой работе раскрылся её характер: решительность и мужество, самостоятельность и зрелость суждений, нравственная твёрдость и чистота личности. Ксения выбрала профессию историка, учится в МГУ им. Ломоносова на историческом факультете. В своём эссе она касается значимости исторических событий в человеческой жизни, роли каждого человека в ходе истории.

     Она пишет:

     «Что такое совесть? На этот вопрос пытались дать ответ многие писатели, философы и просто люди. Юрий Михайлович Лотман рассматривает эту проблему с точки зрения нравственного выбора человека. Всегда ли возможно поступить согласно своей совести? На эти вопросы отвечает литературовед Лотман в данном тексте.

     Поставленная проблема волнует уже не одно поколение людей. Общечеловеческие моральные принципы вырабатывались на протяжении всей истории человечества и являются общепризнанными и сейчас. Но в наше время люди часто стали забывать о них, заключая сделки со своей совестью ради прибыли, наживы, продвижения по службе. Поэтому тема совести особенно актуальна в современном мире. Выбор, сделанный человеком, часто менял ход истории. Лотман приводит в пример декабристов, не поступившихся своими идеалами и оставшихся в памяти народа как честные и благородные люди.

     Юрий Михайлович убеждён, что не бывает безвыходных ситуаций. У человека всегда есть выбор: поступить по совести или подчиниться обстоятельствам. По мнению автора, именно наличие совести отличает человека от животного, которое действует согласно сложившейся ситуации. Лотман указывает на то, что жить по совести — очень тяжело, и гораздо проще подчиняться и плыть по течению. Но только совесть делает человека Человеком. К этому ведёт долгий и трудный путь. Сам писатель характеризует путь душевных исканий фразой: „Надо вырабатывать душу“.

    Мне близка точка зрения автора. Проблема совести тяжела для каждого человека, сталкивающегося с ситуацией выбора. Сложно не вспомнить героические примеры прошлого, которые вдохновляют нас совершать правильный выбор. Конечно, любой человек желает быть духовно развитой и совестливой личностью, но в то же время ничего не делать для этого и ничем не поступаться. Такого не бывает. Путь истины всегда сопряжён с испытаниями и трудностями.

    Тема совести — одна из ключевых в русской литературе. В романе-эпопее Л. Н. Толстого „Война и мир“ во многих ситуациях героям приходится делать нравственный выбор. В эпизоде, когда Наташа Ростова отдаёт подводы раненым, не заботясь о собственном имуществе, проявляется её чистая и совестливая натура. Её не интересуют деньги и домашний скарб, когда рядом умирают люди. Наташа Ростова поступает так, как велит её совесть. В повести В. Быкова „Сотников“ два главных героя оказываются перед сложным выбором: умереть, не выдав военной тайны, или хитростью и предательством спасти свою жизнь. Каждый из них делает свой выбор. Если Рыбак всеми путями пытается выжить, то Сотников предпочитает смерть предательству и вечным укорам совести. Именно благодаря героизму таких людей, как Сотников, наша Родина выиграла Отечественную войну и освободилась от фашистских захватчиков.

    Таким образом, Ю. М. Лотман доказывает, что у человека всегда есть возможность поступать по совести. Как бы ни было это тяжело, человек должен стремиться к своим  нравственным идеалам. Путь к ним тернист, но чистый душой человек никогда не поступится своими моральными принципами и не попытается заглушить голос совести».

«Счастливая, невозвратная пора детства…»

      Пятиклассники совсем другие. Любопытные, живые. Трудно с ними, но, несомненно, интересно, так как чувствуешь живой отклик, видишь, как они растут, как формируется их сознание. Сколько любопытных, живых глаз мне довелось видеть! И у каждого ученика свой характер, своё отношение к людям и, конечно, друг к другу. Мне вспоминается урок по небольшому рассказу В. Белова «Старый да малый». Лиричный, как всегда у Белова, этот рассказ наполнен глубокими философскими размышлениями о жизни, о мире детства, о детскости и непосредственности как лучшей черте человеческого характера. Рассказ заставил моих пятиклассников задуматься о самих себе, о своей жизни, о той «счастливой, невозвратимой поре детства», которая так важна в жизни человека. Мне интересно было наблюдать за своими учениками, потому что, может быть, впервые они смогли посмотреть на свою жизнь со стороны. После урока ко мне подошёл Фаниль, десятилетний мальчик, но уже со сложившимся, как мне казалось, слишком прагматичным взглядом на жизнь. Рассказ поразил его, и ему захотелось поделиться со мной своими впечатлениями:

   — Мне стало грустно в конце рассказа, — говорил он, — потому что жизнь невозвратима, детство уходит от человека, и мы не можем ничего сделать. Автор дал мне понять, как ценно то мгновение жизни, которое мы проживаем. — Таких слов от этого рано повзрослевшего мальчика я не ожидала. И в который раз поняла, что настоящие книги, прочитанные вовремя, ещё в детстве, могут глубоко повлиять на характер ребёнка. Такие книги, так же, как и серьёзный разговор «по душам», необходимы именно сейчас, когда не очерствел ещё человек, когда наивное, доверчивое, живое отношение к миру помогает детям многое понять в жизни.

     Помню и урок, когда мы с пятым классом читали «Кавказского пленника» Л. Толстого. Ребята следили не столько за сюжетом рассказа, сколько за взаимоотношениями двух героев: Жилина и татарской девочки Дины. В моём многонациональном классе, в котором учатся русские, татары, чеченцы, армяне, рассказ о войне между двумя народами воспринимался с огромным интересом. Первые страницы рассказа слушали внимательно. Но вот речь зашла о различии быта, культуры, языка, религии. Класс насторожился. И я увидела, как постепенно проникает в души ребят толстовская мысль о том, что не разъединяет, а объединяет непохожих друг на друга людей: это доброта и человечность. Взаимоотношения Жилина и Дины помогли ребятам понять очень важное для себя. И я почувствовала, как исчезла настороженность двух чеченских девочек, с каким увлечением они переживали сцену прощания героев, как радовались счастливому спасению Жилина, как впервые за несколько месяцев нашего знакомства они улыбнулись мне, своему учителю.

      Непосредственность восприятия моих учеников часто помогала мне. Я старалась, чтобы они проникли в душу автора текста, рассказывала эпизоды из детства А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя так, чтобы мои ученики сумели соотнести свою жизнь, своё детство, мысли, чувства, переживания с детскими годами русских классиков. Период взросления гениальных писателей живо затрагивает душу маленького человека. Когда мы читали их произведения, я всегда старалась, чтобы за героями рассказа, за его сюжетом ребята узнали мысли, переживания автора текста.

       Помню, как удивилась я неожиданному вопросу моих пятиклассников: «Светлана Александровна, а Вы Гоголя знали?» Я понимаю, что пятидесятилетняя учительница для пятиклашек такая же древность, что и Н. В. Гоголь. Но вопрос меня изумил и обрадовал: значит, я сумела пробудить в них интерес к личности писателя. И действительно, с великим восторгом и наслаждением читали мы «Ночь перед Рождеством», хохотали до слёз. От знакомства с Гоголем мне пришлось отказаться. Это могло бы показаться смешным и нелепым, но тот же вопрос мне задали мои одиннадцатиклассники, которые уже никак не должны были бы путать времена и даты. Мы говорили о судьбе М. А. Булгакова, готовились к серьёзному прочтению знаменитого романа «Мастер и Маргарита». И вдруг тот же вопрос: «Светлана Александровна, а Вы знали Булгакова?» Значит, дело не в моём возрасте, а в том, что я стараюсь сделать для своих учеников писателей живыми людьми, которые радуются, страдают, ищут ответы на самые важные, необходимые для всех нас вопросы, и потому близки нам. Я пытаюсь пробудить в ребятах сопереживание героям книг, чтобы они нашли отзвук в душе современного школьника. Я не боюсь теперь уже уходить от темы урока, потому что понимаю, что важнее откровенного разговора о жизни и о себе быть ничего не может. К сожалению, часто родители лишают своих детей таких удивительных минут откровенности, утрачивая навсегда их доверие.

     У  меня однажды состоялся необычный урок. За пять минут до его начала ко мне подошла классный руководитель 11 класса и предупредила, что мой урок будут снимать на плёнку на память для учеников. Урок был посвящён роману «Мастер и Маргарита». Честно говоря, я растерялась, так как не была уверена в том, что ребята прочитали роман, что я смогу их «расшевелить». Известно, что молодые люди чаще всего восхищаются в романе именно образом Воланда, так как он обладает властью, наказывает зло. Но мне хотелось, чтобы этот герой не заслонил для ребят мысль автора. Выше карающего правосудия М. Булгаков поставил милосердие и прощение. И я попыталась показать ученикам это через образ Маргариты, её милосердие, через образ Мастера и прощение Понтия Пилата, которым заканчивается роман Мастера.

     Вопрос, который помог мне изменить представление ребят, был прост. Когда моя ученица говорила о всесильной власти Сатаны, творящего в несправедливом мире правосудие, я спросила: «А в чём, по-твоему, Воланд бессилен? Чего он не может?» И мы выяснили, что он не может прощать, сострадать, быть милосердным. Это может лишь человек. Может быть, поэтому ребята и поняли, почему роман был назван «Мастер и Маргарита».

    Я помню удивительно серьёзные лица моих учеников, для которых эта мысль М. Булгакова оказалась неожиданной. Это было их открытие, их постижение Истины. Урок, запланированный как представление, сделал моих учеников другими. А наш «кинооператор» сказала мне: «Какие у вас умные ученики!» Вот такие уроки-размышления, прозрения мне кажутся очень важными. К сожалению, запись этого урока до меня так и не дошла.

     Я всегда с интересом наблюдаю в моих юных учениках, этих ещё не сформировавшихся душах, ростки взрослого человека, достоинства и недостатки, несущие отклики нашей жизни.

    Откуда берётся честолюбие в маленьком десятилетнем ребёнке? Помню, как-то я провела конкурс в пятом классе на лучшего сказочника, чтобы пробудить фантазию ребят, вызвать интерес к русской сказке. Ребятам дано было задание придумать самим сказку, где было бы много волшебства, чудес, героических поступков во имя добра и справедливости. Неожиданно я увидела, что объявлен Всероссийский конкурс на лучшую сказку, и сказала об этом ребятам. Как много разных сказок, по-детски беспомощных, но добрых, я прочитала! В этих сказках раскрывается характер маленького сочинителя: любовь к животным, интерес к миру и непростым человеческим взаимоотношениям. Ребята сами читали свои сказки… Но один автор поразил нас всех. Он сочинил сатирическую сказку о нашей современной жизни, придумал целую цепь приключений героя-пройдохи. Высмеивались и власть, и коррупция, и фирмы-однодневки… Эта политическая сатира была полна каких-то недетских горьких наблюдений. Написано было действительно смешно, ребята хохотали и с восторгом присудили автору первое место.

    Мне тоже вначале было смешно, а потом я с грустью подумала, что утеряна в этой сказке наивная вера в торжество добра, то, чем мне хотелось привлечь ребят. Понятно, что такую сказку на конкурс «Сказки доброго сердца» я отправить не могла. Но как сказать ребёнку? Я решила не обижать его, а просто подарить ему что-нибудь. Но автор сказки-сатиры не мог примириться: он ждал самой высокой оценки своего труда, настойчиво спрашивал меня, когда будут подведены итоги конкурса. Пришлось мне самой раздавать победителям призы. Ребята конфетам очень обрадовались. Но вот главный мой призёр отказался от шоколадки «Вдохновение». Он не хотел её — он хотел славы!

     Разные дети, разные судьбы…

     В пятом классе учились два брата-близнеца – Миша и Максим. Внешне очень похожи — не отличишь — оба брата были способными, умными, соображали быстро, хорошо знали материал. Но как непохожи были их характеры! Миша, старше Максима на несколько минут, был спокойным, доброжелательным, старательным мальчиком. Он выполнял аккуратно домашние задания, писал хорошим, разборчивым почерком. Максим же всегда торопился, писал быстро, разобрать его буквы было невозможно. Он хотел побыстрее написать упражнение, не вникая в задания, думал о чём-то своём, грустные, тревожные его глаза смотрели отрешённо, не по-детски печально. Видно, что его беспокоит что-то неимоверно трудное. Он не хотел заниматься предметом, а сидел погруженный в себя. Писал он, как и Миша, без ошибок, но часто зачёркивал, обводил буквы, разводил грязь. Миша получал «5», а Максиму я вынуждена была ставить «4». Когда я вызывала Максима к доске, Миша переживал очень: волновался, краснел, всем своим существом хотел помочь брату ответить. Максим же ревновал Мишу к товарищам, к хорошим отметкам, к учителям, которые всё же выделяли Мишу, разделяли двух братьев. Максим хотел быть лучше брата, а Миша сопереживал младшему, отказываясь от первенства. Поэтому он решил перестать учиться, тоже не делал домашние задания, не старался получить хорошую оценку. Так он проявлял свою верность и любовь к Максиму. Особенно не получались у братьев сочинения и изложения, они не хотели читать книги, которые мы изучали, не любили уроки литературы.

     Однажды мы обсуждали повесть В. Г. Короленко «В дурном обществе». Отрывок в учебнике пятого класса рассказывал, в том числе, и историю взаимоотношений героя повести, десятилетнего Васи, с его отцом, который из-за смерти жены замкнулся в своём горе и не обращал внимания на своего сына. И вдруг я увидела глаза Максима, слушавшего наш рассказ. На бледном лице — страдающие глаза ребёнка. Я поняла, что эта тема очень болезненна для двух братьев. А потом вспомнила, как классный руководитель поведала мне их печальную историю о том, что отец, оставив двух мальчишек, ушёл в другую семью.

    Мне стало жаль Мишу и Максима: впервые столкнулись они с предательством близкого человека, впервые испытали непосильную ношу разочарования. Прервать урок я не могла, хотя и постаралась вселить какую-то надежду на будущее понимание и прощение. Мне очень трудно писать об этих удивительно способных детях, обладающих быстрым, сметливым умом, талантом, схватывающих на лету трудный материал. Я не знаю, смогут ли они перерасти свою боль, повзрослеть, реализовать свои способности в будущем. Раненные на самой заре своего детства, эти мальчики утратили интерес к жизни, веру в добро и любовь.

     В пятом классе учился очень способный мальчик Антон. Медлительный, погруженный в свои какие-то, видно, печальные размышления, он писал в тетради красивым круглым почерком и никогда не делал ошибок. По его ответам на мои вопросы, по тому, как он тщательно выполнял все задания, я понимала, что он очень хорошо знает материал. Но учиться он не хотел, вернее, раньше когда-то хотел, а теперь не очень.

    Долго я не могла понять, в чём дело. Я смотрела на него, когда он не знал этого. Я видела его ясные синие глаза, опушённые густыми длинными ресницами, светлые волосы, славное, одухотворённое лицо. Передо мною был хороший, добрый мальчик. Я чувствовала по его редким замечаниям любознательный, пытливый ум. Но когда я пыталась спросить его о чём-то, вызывала к доске, лицо его долго искажалось гримасами, он путался и не мог ответить. Я знала, что он знает и понимает тему, но ответить он не мог! Я видела, как он волнуется, чего-то боится. Потом я просто перестала его спрашивать. Иногда, когда Антон увлекался темой, он сам начинал выкрикивать какие-то вопросы, очень переживал, видно было, что он принимает сказанное близко к сердцу. Он забывался, начинал разговаривать вслух с учителем, с ребятами, пытался обратить на себя внимание. Главное, это был уже не урок, а какая-то весёлая беседа, которая его увлекала. Он мешал мне вести урок, и я делала ему замечание. Тогда он сердился, смотрел на меня исподлобья, словно я обидела его смертельно, замыкался в себе. Он грубил учителям, дрался с ребятами, часто жестоко избивал их и не понимал, что делает им больно. А я видела в нём нервного, несчастного, обиженного на всех мальчика, которому было очень-очень плохо. Долго я не могла понять причину его агрессивности, его страха. А потом узнала, что его отец, желая, чтобы сын его был таким же талантливым, как он сам, избивал его за отметки ниже «5»: за четвёрки и тройки. И спокойный, любознательный от природы мальчик просто боится школы и не хочет учиться!

     Так часто я встречаю таких искалеченных родителями, разочаровавшихся во всём детей, а помочь не могу! Антон умел понимать красоту природы, красоту стихотворения. Как-то раз, читая на уроке стихотворение А. Фета, я услышала его очень искренний вздох: «Как красиво!» А однажды я увидела, как Антон играет с собакой. Был тёплый апрельский день. Около школы гуляли дети из группы продлённого дня. Чья-то мама дожидалась своего ребёнка вместе с маленьким пуделем. Антон сначала не спеша прошёл мимо собачки — пудель не обратил на него внимания. Затем Антон помахал ему рукой, потом пробежал мимо, и собака, поняв, что с ней хотят играть, весело включилась в игру. Антон самозабвенно бегал по кругу, собака за ним, и столько радости и счастья было в этих двух фигурках! Глядя на Антона из школьного окна, я понимала, как недостаёт ему, этому десятилетнему мальчику, в его сложной жизни простых, добрых минут человеческого счастья.

      Как часто мы лишаем своих детей детства и радости! В погоне за успехом мы забываем о Любви, почему-то связывая жизнь нашего ребёнка с будущим благополучием и комфортом. Мы всё время ставим перед ним наши взрослые цели, обедняя его внутреннюю жизнь, лишая его тех чувств и переживаний, которые должны остаться с ним навсегда. Ребёнок в детстве как незаряженная батарейка: обделённый любовью и вниманием к своим чувствам и потребностям, он никогда не сможет жить счастливой, полноценной, человеческой жизнью.

    Я помню, как меня пригласили позаниматься с русским мальчиком, который с раннего возраста жил в Америке, потому что его папа, богатый бизнесмен, решил заняться своим делом за границей. Мама Гриши рассказывала, как его, по приезде в какой-то американский городок, отдали в детский садик, в котором он не мог ни с кем говорить, так как не понимал ни слова. Можно себе представить, что за стресс получил маленький ребёнок в чуждой ему языковой среде! Через 7 лет он со своей семьёй вернулся в Россию. И теперь, не зная родного языка, вынужден был учиться в англо-американской школе. Два года я промучилась с этим мальчиком, читая ему вслух Пушкина и Тургенева, пытаясь научить понимать текст, говорить. Моих усилий оказалось недостаточно, а мама словно не понимала, что сын её, оказавшись на границе двух культур, так и не приобрёл для себя ничего, он опустошён. И по-английски, и по-русски он учился плохо. Он плохо формулировал свою мысль, он не научился думать. Маму же больше волновало её новое платье, в котором она будет щеголять в Большом театре, где по традиции 31 декабря собирается на балет «Щелкунчик» бизнес-элита. Последнее потрясение я пережила, когда мама мне с восторгом рассказала, как она отпустила пятнадцатилетнего Гришу в ресторан вместе с другом, а сама потихоньку подсматривала, как они будут вести себя одни, как закажут меню. То есть её волновала только одна мысль: она проверяла самостоятельность своего сына… в ресторане (!).

***

    В классе вместе с Антоном училась чеченская девочка Хадижа. Такой непоседы я ещё не встречала. Живая, полная детской непосредственности, она все перемены проводила в игре. Мой письменный учительский стол был завален её игрушками, маленькими резиновыми разноцветными мячиками. Небольшого роста, круглая, крепко сбитая, как мячик, она весело бегала по коридору, гонялась за мальчишками, смеялась, задиралась, прыгала, вертелась. Её карие глаза всегда искрились весельем, тёмные волосы, аккуратно причёсанные, были скреплены бантом. Она очень любила наряжаться, правда иногда её кофточки были чересчур яркими, но бант или ленточка подбирались по цвету костюма. Иногда её обижали, она плакала с детской непосредственностью и отчаянием. Но стоило её утешить, сказать что-то доброе, и вот она опять смеётся, забывая о своём горе. Она была настоящий ребёнок, делала ошибки по русскому языку, отвлекалась на уроках, старалась, огорчалась, переживала, радовалась своим маленьким успехам. В учёбе она не самоутверждалась, не гордилась, не хотела быть лучше всех, умнее всех, отличной от всех.

    Если ей нравилась тема, слушала внимательно, думала. Меня поражали её сочинения по литературе, её умение, хотя она и была маленькой девочкой, почувствовать текст, героев, автора. Она умела понять и настроение стихотворения, и чувства героя, и философскую глубину лирического рассказа. Мне кажется, что помогало Хадиже разобраться в литературе её детское, чистое, непосредственное восприятие её собственной жизни, полной удивительными событиями и переживаниями. Конечно, у неё не было того серьёзного отношения к учёбе, к которому так стремятся взрослые люди – родители и учителя. Но её жизнерадостность и непосредственность делали для неё учёбу интересной игрой. Мне теперь думается, что именно естественное отношение к знаниям и должно помогать ребёнку взрослеть.

     Очень часто бывает, что и родители, и особенно учителя навязывают детям свои взрослые цели, убивая в них желание учиться. Опережая  природные законы постепенного взросления ребёнка, мы не просто лишаем его детства, но и уродуем его дальнейшую жизнь, лишаем и счастья, и умения жить… Вместе с Хадижой на первой парте сидел крупный, полный мальчик Святослав. Знакомясь со мной первого сентября, он «скромно» попросил: «Зовите меня просто Свят». Я была очень удивлена и пыталась звать его полным именем. Оказалось, что все раньше и теперь звали его Свят. Но святым, к сожалению, он не был. Он был полной противоположностью Хадиже. Он подражал взрослым: ходил неторопливо, гордо-величаво, медленно, с достоинством поворачивал свою круглую голову на маленькой короткой шее, тихо ронял слова. Его отец был богатым человеком, работал в крупной фирме, и в школу Святослава, который жил в соседнем доме, обязательно подвозили на джипе. Главное в разговоре его было одно — деньги. Деньги были мерилом его отношения к людям. На уроке ему было неинтересно, учился он неохотно, по необходимости, оживал только в момент какой-то нетипичной ситуации. Например, его однокласснице позвонили на уроке по мобильному телефону. Святослав медленно поворачивает голову и изрекает: «О! Это звонок офисного телефона!» Отношения между ребятами в классе его мало интересовали, он не играл с детьми на перемене, он вёл неторопливую беседу, сколько что стоит, точно называя цену любому предмету. Вот уж кто действительно лишён детскости! Иногда и ему хотелось «пошалить», помешать учителю вести урок, вывести его из себя. Прямо и невинно глядя в глаза учителю, еле заметно приоткрыв рот, он начинал так гудеть, чтобы учитель не догадался, что это он. Или с невинным видом, так же прямо глядя в глаза учителю, начинал колотить своего соседа сзади рукой, чтобы тот взвизгивал от боли. Такой «взрослый» подход к забаве, желание выйти сухим из воды говорит, к сожалению, о неправильно сформировавшемся характере этого ребёнка. В начале наших занятий, чтобы наладить контакт с учителем, Святослав милым доверительным тоном рассказывал о проделках одноклассников. Конечно, трудно загадывать вперёд, но характер этого мальчика, мне кажется, искажён взрослыми понятиями о жизни, приспособленчеством и стремлением достичь успеха любым путём. К литературе Святослав был равнодушен, речь его, лишённая эмоциональной составляющей, была непоследовательна, нелогична. Может быть, это и было следствием навязанных ему взрослыми стереотипов, отсутствия живого, непосредственного понимания предмета, нарушения гармонии личности.

Гриша Маршалко

    Редко теперь встречаются гармония и цельность души в ребёнке. Мне удалось за долгую мою жизнь встретить немного таких учеников. Талант человечности — дар Божий. Именно эти мои удивительные ученики, которые были подарены мне судьбой, остались в душе навсегда…

      Шёл четвёртый год моего учительства. В 90-е годы в обычной средней школе организовали первую православную гимназию. Программа по литературе была изменена: мы изучали Библию, древнерусскую литературу, пытались сочинять сами рождественские рассказы, притчи. В этот необычный пятый класс, где собрались одарённые и чуткие дети, и пришёл Гриша Маршалко. Небольшого роста, коренастый, но крепкий, с необыкновенно светлым лицом и огромными синими глазами, смотревшими на мир очень доверчиво и по-доброму. А в глазах его часто виднелись веселье, радость. В нём, несмотря на покойную доброту, чувствовался сильный нравственный стержень. Разные события случались в классе, разные дети в нём учились: со сложными характерами, иногда с гордыней и самоуверенностью, стремлением к самоутверждению, потому что много знают. Дети эти в общении были трудны, порой случались и драки, и обиды. Но Гриша был выше этого. Доброжелателен ко всем, чуток и отзывчив, он сумел с каждым найти общий язык, он был примиряющим началом. Там, где находился Гриша, утихали ссоры, царило дружество и веселье. Он никогда не повышал голоса, говорил тихо и спокойно, не обижался, когда его обижали.

     Ученик он был замечательный. Что бы мы ни обсуждали на уроке, Гриша внимательно слушал, не отвлекаясь, огромные его глаза смотрели с удивлением и интересом. Весь материал в его голове ложился в стройную систему, совсем по-особому, но поразительно точно он всегда понимал главную мысль, зерно урока. Обдумав, он задавал вопрос. Не столько вопрос-недоумение, сколько вопрос, восстанавливающий недостающее звено в цепи твоих объяснений. Он хотел именно для себя понять, относился к теме как необходимой для него истине. И так было на всех уроках. Учился он на отлично. Гриша везде был сосредоточен, внимателен, открыт для нового, неизвестного, а потому интересного для него материала.

     Помню, как я, будучи классным руководителем этого класса, повезла детей на экскурсию в Ботанический сад. Был душный жаркий день. В Ботаническом саду, в павильоне под стеклянной крышей, парило, как в тропиках. Изнемогшие от жары и усталости дети (мы поехали после уроков) разбрелись по павильону, присели на скамеечках. В результате экскурсовод водил группу из трёх человек: себя, меня и Гриши. Неутомимый, он внимательно слушал рассказ, а потом начал задавать такие вопросы, что экскурсовод с удивлением поинтересовался: из какой специальной биологической школы мы пришли. Эта неукротимая жажда знаний, открытий была в Грише поразительна. Он о многом задумывался сам, творчески пытаясь осмыслить узнанное. Помню, в шестом классе, когда мы занимались древнерусской литературой, Гриша составил проект боярской Думы (он мечтал возвратить в Россию справедливую, уникальную систему правления).

     Гриша всему отдавался до конца, а его сочинение по рассказу А. Платонова «Неизвестный цветок» было глубоким проникновением в суть творчества писателя. Оно поразило даже искушённого районного методиста, которая, прослушав на уроке его работу, подошла к нему и, крепко обняв, поцеловала. Гришу, шестиклассника, послали на городскую олимпиаду по литературе для старшеклассников.

     Одарённость Гриши была не только разносторонней, но и человеческой. К сожалению, я не смогла доучить этого мальчика дл конца. Старшие классы Гриша учился в другой, математической гимназии. Спустя три года, накануне выпускных экзаменов, звонит его мама, женщина необыкновенного мужества и доброты, и просит помочь ему в написании сочинения по творчеству А. П. Чехова. Жили мы далеко, в разных концах Москвы, были заняты смертельно, и я предложила поговорить с Гришей по телефону. После часового разговора о Чехове, о его внутренней человеческой сущности, отражённой в рассказах писателя, Гриша, вздохнув, проговорил: «Ну вот, я опять захотел заниматься литературой. Мне так её не хватает!»

     Вот если бывают такие совпадения душ, то это и произошло у меня с моим учеником Гришей. И очень часто незнакомые люди, встречая нас вместе, спрашивали: «Это ваш сын?» Да, внешне не похожих, нас объединяли, пожалуй, отзывчивость на человеческую доброту, стремление к истине. И хотя мне было уже за 30 лет, а Грише всего 12, мы понимали и чувствовали самое главное друг в друге.

   

Учитель-подвижник

    Надо сказать, что для учителя всегда важен предмет, который он преподаёт. Это та почва, на основе которой он строит свои человеческие отношения с учениками, формирует личность, учитывая индивидуальные особенности каждого. Как же соединить, собрать воедино разных детей, чтобы заинтересовать всех? Я не раз убеждалась в том, что есть вечные темы и ценности, отражённые в тексте талантливого писателя. Они доступны любому человеку. Именно через живое, вечное слово писателя и можно добраться до души каждого. И всякий раз, преподавая литературу, я наблюдала чудо преображения души, откликающейся на это слово.

     Необыкновенным учителем, несущим свет преображения, является Наира Николаевна Костанян. Я встретилась с ней в начале моей педагогической деятельности. Прочитав разработанную ею программу по литературе в журнале «Литература в школе» в 1989 году, на заре обновления школы, я записалась на её курсы повышения квалификации для учителей. Для меня открылся новый взгляд на преподавание. В программе Наиры Николаевны все тексты русской литературы соединяются в Единый Текст. Автор программы последовательно и глубоко содержательно открывает нам общие темы, идеи, образы великой русской литературы. Помню наши занятия, проходившие в школе, где преподавала эта удивительная женщина, сочетавшая в себе ясный философский ум с человеческой добротой и верой. Наира Николаевна строила свои уроки, как и наши занятия, так, чтобы истина живого Слова, данного в тексте, была представлена объёмно, многосторонне, взаимосвязанно. Каждый раз мы уходили от неё просветлённые, и нам так хотелось передать её творческое начало своим ученикам. И потом, в течение многих лет, когда я уже работала с Наирой Николаевной в её школе, я не уставала удивляться способности талантливого учителя преображать душу человеческую, вести её от тьмы к свету, учить любить Истину, стремиться к ней.

    Это происходило у Наиры Николаевны просто и естественно: собирались на её уроки разные педагоги, с разным уровнем образования, некоторые из российской глубинки, некоторые из «передовых» московских школ. Они ничего не знали о Ф. Буслаеве, А. Афанасьеве, Фёдорове, Хомякове. Но уходили от неё другими людьми, единомышленниками, окрылёнными надеждой и верой в своё призвание, любящими русскую литературу. Это было так, потому что Наира Николаевна проповедовала не от себя, а текстом, который она выбирала, объяснением Смыслов. Это её просветительское качество и объединяло всех в единое целое, помогало осознать себя и своё назначение как педагога, просвещающего ученика.

    Я видела, как в течение нескольких лет менялись ученики Наиры Николаевны. Великая способность учителя дать каждому ученику почувствовать свою значимость, раскрыть себя, понять своё место в жизни своего народа, своей страны и её культуры делала ребят счастливыми, цельными, творчески одарёнными, по-человечески талантливыми.

    На одном из своих  открытых уроков Наира Николаевна рассматривала с ребятами текст И. С. Шмелёва «Куликово поле». Для меня тогда, надо сказать, это было открытие творчества писателя. Так по-современному значительно звучали мысли этого автора в интерпретации учителя. Образ преподобного Сергия Радонежского, передающего благую весть и надежду изверившимся людям в страшные послереволюционные времена, вызывает в душе читателя благоговение и радость. Тема обретения веры через страдания нашла отражение и в образе креста, лежащего на чистом листе бумаги на письменном столе русского интеллигента, старинного креста, найденного на Куликовом поле, где наши предки сошлись с тёмной силой татарского войска и победили её. Сопряжение времён помогло И. Шмелёву показать несгибаемость духа русского народа и указать его предназначение. Написанный в начале XX века, рассказ вызвал живой отклик в сердцах школьников, живущих на грани времён, накануне XXI столетия. Вера нашего народа неистребима, она помогает всё преодолеть, всё выдержать, она очищает и просветляет душу и этих учеников, она спасает их от соблазнов века нынешнего, делает цельными и стойкими. Меня поразили на этом уроке и взволнованные лица шестиклассников, и их ответы, и стремление проникнуть в смысл текста, и их понимание значимости слова писателя, обращённого непосредственно к ним самим. Я уносила в своём сердце благодарность к учителю, который для своих учеников и для меня лично открывал главные, очень важные нравственные понятия и ценности, необходимые каждому человеку.

    А потом я уже со своими учениками, изучавшими древнерусскую литературу, попыталась понять непреходящее значение в нашей культуре образа любимого всеми русского святого преподобного Сергия Радонежского. В основу урока, названного «Неугасимая лампада», мы взяли житие Сергия Радонежского, написанное его учеником Епифанием Премудрым. Но, прочитав и В. О. Ключевского, и Б. Зайцева, мы сосредоточили наше внимание на вопросах: «Почему именно преподобный Сергий Радонежский вызывает в нашем народе такое необыкновенное благоговение и почитание? В чём причина всенародной любви к нему?» Для себя я понимала, что необходимо показать его особую, человеческую, святость. Ведь именно не аскетизм и отрешённость от мира сделали, как пишет Б. Зайцев, преподобного Сергия Радонежского «печальником русской земли». Любовь Божественная здесь, в русском святом, обретает простоту человечности. Помню, как мучительно трудно старалась я объяснить это своим ученикам, обращаясь к понятию идеала русского народа, воплощённого в личности преподобного Сергия Радонежского. Но главное, что всё-таки мне удалось, — это пробудить в ребятах уважение к святому и понимание значительности Сергия Радонежского в судьбе нашего народа во все времена. Поэтому лампада, светящаяся перед иконой Свято-Троицкой Лавры, неугасимо сияет и нам в трудностях и испытаниях нашей жизни.

    Так, Наира Николаевна пробуждала во мне творческий интерес к преподаванию не просто литературы, а культуры в целом в свете её общенародного идеала и смысла. И я по просветлённым лицам своих учеников, по их напряжённому вниманию понимала, что именно такое преподавание и есть Учительство с большой буквы.

     Наира Николаевна — директор уникальной московской школы, где изучают русскую культуру в целостности (и русский язык, и литература, и риторика, и история, и музыка, и труд — все предметы были пронизаны одной мыслью, одним устремлением). А дети, которые там учатся, — из соседнего двора, обычные наши, очень простые дети. Но выпускник этой школы — человек необычный: он становится Личностью!

     Очень хорошо я запомнила, как возвращались мы из школы с Наирой Николаевной после трудного рабочего дня. Зашли в магазин детских товаров, чтобы купить одежду для её внучки. И вот я вижу, как продавщица магазина смотрит на Наиру Николаевну с необыкновенным уважением и почтением. Такое внимание было не случайным. Эта женщина — мама одного из учеников нашей школы — была признательна своему Учителю.

       Идём не спеша до метро. Тихий сентябрьский день, аллея жёлто-зелёных клёнов и лип светится под лучами заходящего солнца. Лёгкий тёплый ветерок. Мы с Наирой Николаевной говорим о планах на будущий год, темах открытых уроков и семинаров. Несколько раз нас останавливают, здороваются. Взрослые молодые люди с радостной улыбкой приветствуют своего Учителя. И невольно задумываешься над тем, что самоотверженное служение Наиры Николаевны не может исчезнуть бесследно. И кем бы ни стали её ученики, они уносят в своих сердцах любовь и благодарность к ней. Именно подвижнической можно назвать жизнь Наиры Николаевны, смело отстаивающей на любом уровне свои взгляды на школу и преподавание, защищающей ценности нашей культуры, её духовный смысл. Вопреки времени, обезличивающему нас и как народ, и как отдельную личность, учительский труд Наиры Николаевны очеловечивает детей и возвращает нам утраченное.

     Однажды на конференции Наира Николаевна получила записку: «Благодарим Вас за необыкновенное мужество и верность в Вашем подвижническом труде». И это действительно так. За свою педагогическую деятельность Наира Николаевна Костанян получила орден преподобного Сергия Радонежского от Русской Православной Церкви «За сохранение православных традиций в науке, культуре и образовании». Она провела более шестисот открытых уроков, семинаров для учителей Москвы и других регионов России.

     Женщина маленького роста с огромными карими весёлыми глазами, излучающими свет и доброту, с тихим голосом, обладающим силой внутреннего убеждения. Ей нельзя не поверить потому, что в её словах узнаёшь правду, сокрытую в нас самих, к которой тянется душа человеческая. Жизнь развела нас, я ушла работать в школу рядом с домом — надо было поднимать своего сына, помогать ему. Но навсегда в моей памяти останется образ Учителя, который зажёг во мне свет доброты и истины.

    

«Нам не дано предугадать»

    Конечно, как учитель литературы, я обращаюсь прежде всего к внутреннему миру ребёнка, всматриваюсь в его человеческое начало. Но бывает и так, что не всегда могу рассмотреть его, «за деревьями не вижу леса». Часто, очень часто, я направляла свои усилия на то, чтобы обучить некой системе знаний, подготовить ребят к экзамену. Или увлекалась самим предметом преподавания, текстом любимого мною писателя, забывая обо всём на свете. Поэтому ребята, которые входили в мою «систему координат», отвечали на поставленные вопросы, читали тексты, готовы были к высказыванию, — прежде всего и привлекали моё внимание. Но результат — написание сочинения на экзамене, — на мой теперешний взгляд, оказался не главным! Помню одного моего ученика в 11 классе, Димочку Егорова. Тихий, «средний» ученик, как мне казалось, мало читавший, делавший много ошибок, не умеющий писать сочинения (они всегда были кратким изложением его восприятия текста, без доказательств и вывода), он не обращал на себя моего внимания. Перед выпускным экзаменом Димочка подарил мне прекрасно изданную книгу рассказов И. А. Бунина, чем очень удивил меня. Но больше всего меня поразила надпись на ней: «Моему любимому учителю». Мне было странно слышать такое признание от ничем не проявлявшего себя на уроках ученика. Неожиданным стал и его выбор профессии: Дима поступил на факультет для тех, кто сочиняет музыку для кинофильмов. Оказывается, он давно уже выступал с каким-то ансамблем, сочинял музыку. Но, закончив этот престижный факультет, Дима решил продолжить образование и поступил в педагогический институт на факультет психологии. Встретилась я с ним спустя шесть лет после окончания школы. Дима, высокий красивый юноша, с ясным взором карих глаз, с кроткой, милой улыбкой, очень обрадовался мне, спросил как дела, рассказал о себе. Мы стояли у метро, мимо спешили на работу люди, но наш разговор приобрёл неожиданно задушевные интонации. Объясняя мне выбор своей новой профессии психолога, Дима сказал: «Хочу помогать людям, жить не для себя. А современная музыка — это пустое… Главное — душевное равновесие и гармония, которой мы все лишены». И, помолчав, добавил: «А Ваши уроки, Светлана Александровна, я не забыл. Вы меня научили не только думать, но и сопереживать…» Я ничего не ответила ему и побежала в школу. Но этот мальчик несказанно обрадовал меня.

     Разговорившись о нём с учителями, я узнала (к сожалению, поздно для себя), что Дима живет вдвоём с мамой, которая пьёт постоянно. И ещё в детстве, учеником шестого класса, Димочка помогал ей по дому, убирал и готовил, а в школу всегда приходил чистым и аккуратно одетым.

     Этот случай с «незаметным» для меня учеником научил судить о детях не по их внешнему поведению и состоянию подготовки к уроку. Я поняла, что «нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся».

    В классе, где учился Димочка Егоров, было много разных ребят: умных, способных, думающих и «средних», ленивых, слабых учеников. Мы готовились к экзамену по литературе, я волновалась и переживала, смогут ли они написать хорошо сочинение. Но и тогда, в подготовке к экзаменам, я всегда стремилась научить их думать о важных понятиях, о внутреннем достоинстве человека и красоте его души. Важнее всего для меня были глаза учеников, их сочувствие, сострадание писателю, проблеме, творчеству как процессу внутреннего постижения истины, необходимой им, самим ученикам, как хлеб насущный, той истины, без которой нельзя жить, дышать, работать, быть человеком.

     Последние уроки литературы в 11 классе… Современная поэзия. Читаю им мои любимые стихи и стараюсь пробудить в них ответный отзвук и любовь. В какой-то момент понимаю, что пробилась к их душам через мои любимые образы, строчки. Этот урок они унесут в своём сердце. Они уходят. Отзвучали и забыты слова благодарности, растёт тревога, сомнение: а всё ли успела? Услышали ли они Слово?

    Но вот у моей подруги единственный сын попал в страшную аварию. Он лежал в реанимации, врачи неделю боролись за его жизнь. Срочно нужна была кровь II группы. Позвонила им, моим бывшим ученикам. Откликнулись! Много-много дней звонили ребята, спрашивали, как дела, предлагали помощь, сдавали кровь. И те, которых очень любила, и те, кого не очень… И я поняла, что Слово не исчезает, живёт в душе твоих учеников всегда, в любых обстоятельствах их жизни. Искреннее живое Слово находит отклик в сердце человека и остаётся с ним на всю жизнь, пробуждая в нём талант человечности и доброты.

***

     Теперь я, как учитель, стараюсь любой свой урок, даже русского языка, вести так, чтобы ребёнок приобретал не просто знания, а духовно взрослел. Оказывается, для ученика важно, чтобы он понял тему, чтобы у него получилось. Я вижу, как стараются они преодолеть своё неумение, как трудно, в силу разных объективных и субъективных причин, даётся им победа.

     Сейчас у меня индивидуально занимается мальчик Паша, ученик 7 класса. Очень запущенный ребёнок, с массой логопедических проблем: он переставляет слоги, «глотает» окончания, не может правильно выделить корень. У него замечательная мама: хрупкая, маленькая, но очень мужественная интеллигентная женщина, которая по-настоящему его любит, а значит, верит в его силы. И эта мамина вера помогает Паше преодолевать трудности. Я вижу, как борется он со своей собственной природой, и, когда мы впервые написали диктант на уроке без единой ошибки, Паша поднял на меня глаза и с изумлением посмотрел: он не поверил!

      В последнее время ко мне приходит много учеников с логопедическими проблемами. Им действительно трудно усваивать знания, учиться писать без ошибок. Природа ошибок этих детей чаще всего невротическая. Но это, несомненно, милые дети, они эмоционально чуткие, они бывают необычайно благодарны учителю за помощь. Они радуются тогда, когда у них получилось. Так, в процессе учёбы выковывается сильный и благородный характер.

     Но есть и другие… Как правило, у них нет серьёзных проблем с учёбой, они успешны в жизни. Учатся для того, чтобы самоутверждаться. Они считают себя умнее не только своих одноклассников, но и учителя, который их учит. Таких детей я не умею учить. Недавно ко мне пришёл «блестящий» мальчик Андрей. Учился он на «4» и «5», но мама решила помочь ему в подготовке домашнего задания. Раньше, до восьмого класса, она следила за его учёбой, помогала делать уроки, писать сочинения. Но теперь обратилась за помощью к профессионалу. Конечно, отличные оценки Андрея — не его заслуга, хотя он, безусловно, умён и талантлив, схватывает на лету. Но под внешней успешностью сидит этакий лентяй, которому учиться неинтересно, он не ценит знания — он ценит себя. Он хотел, не прикладывая никаких усилий, по-прежнему получать пятёрки. Он приходил и заявлял: «Завтра у меня контрольная работа по теме „Словосочетание“, помогите мне разобраться!» Но как только я начинала объяснения, он переставал слушать, ему становилось неинтересно. Он допускал ошибки, а работать над ними не хотел. То, что ему удавалось, было легко, то, что не получалось, — скучно и не нужно. Он сидел на занятиях с профессорским видом, снисходительно смотрел на учителя, поглядывал на часы и ждал конца урока.

    Лишь один раз мы с радостью приветствовали друг друга. Накануне, получив «3» за сочинение по картине, Андрей пришёл с просьбой помочь ему. Да, ему, действительно, нужна была помощь, но лишь для того чтобы исправить оценку («3» — это так унизительно!). Он не старался понять, как пишут такие сочинения, он не вступал в разговор, не отвечал на мои вопросы, помогающие ему освоить тему, — он просто ждал, когда ему напишут работу. И я написала и продиктовала ему! На следующий урок он приходит, радостный и благодушный, и даже вешает куртку в шкаф (раньше бросал на стул). Спрашиваю, как сочинение. И Андрей отвечает с гордостью: «Я получил 5/5!» Ни благодарности, ни понимания того, что оценка не им заслужена. И опять — отсидка на уроке и желание поскорее уйти домой. Такого влюблённого в себя ученика не научишь. Мне пришлось с ним расстаться…

***

     Мои взаимоотношения с учениками складываются по-разному, иногда совсем неожиданно для меня. Я вижу их рост, движение их душ. С шестого по девятый класс я учила Мишу Колыбелкина. Вначале это был беззаботный хитрый парнишка, рыжий, с небольшими лукавыми глазками, с большой головой, с сонным выражением лица. Милый, милый лентяй, недотёпа! Его непосредственная, детски-наивная хитрость, желание обвести учителя вокруг пальца сменилась к девятому классу на сосредоточенное внимание и интерес к предмету.

     В шестом-седьмом классах Миша садился на первую парту рядом с отличницей и аккуратно списывал все диктанты и контрольные работы. Стоило соседке заболеть — и Миша получал двойку. Но он не переживал: он был твёрдо уверен, что на экзамене удача его не покинет. Поэтому он и не слушал объяснения, не делал домашние задания. Но вдруг… Миша повзрослел и понял, что знания нужны ему, а не учителю. У Миши появилась цель. Он сидел по-прежнему на первой парте, но соседки уже не было рядом (она уехала в другой город). И он хмурил свой лоб, напряжённо думал над сказанным учителем, пытался понять, ответить. На уроках литературы Миша уже не молчал — он хотел отвечать. И хотя речь его была ещё по-детски наивна и беспомощна, а мысль не могла выстроиться в стройную цепочку и ему было очень трудно объяснить её, но он уже был не безучастен — он думал, размышлял вместе с классом, ему стало интересно и нужно всё. И в самых сложных ситуациях, на коварные вопросы учителя у Миши звучал ответ — краткий, но точно бьющий в цель. И все вдруг в классе удивлены: «Ай да Миша!» И мне было счастливо и радостно наблюдать пробуждение ото сна моего ученика Миши Колыбелкина. Да и фамилия у него такая счастливая, убаюкивающая, уютная… Какова же будет его жизнь?

    Он ушёл от нас после девятого класса в какую-то экономическую школу, где детей готовят к работе в банковских учреждениях. Но будущий банкир не смог и не захотел расстаться с литературой: Миша стал участвовать в спектаклях школьного театра. Он приходил в гости к нам в школу и с гордостью рассказывал, как они готовят постановку к юбилею А. С. Пушкина и Мише поручили роль самого поэта, он учит стихи и очень переживает, чтобы получилось по-настоящему, по правде. В минуту откровенности Миша делится со мною своими жизненными планами, наивной мечтой, чтобы и преуспеть в жизни в роли банкира, и одновременно: «Хочется играть в театре, быть настоящим актёром». Он ещё не понимает, что выбрал для себя несовместимые вещи.

    Прошёл ещё год, и в начале одиннадцатого класса Миша снова пришёл к нам в школу. Он попросился ко мне на урок литературы, внимательно вслушивался в то, как мы с ребятами обсуждали рассказы Р. Брэдбери, спорили, размышляли о будущем человечества. Миша откровенно признался, что ему не хватает в новой школе таких уроков. А спустя какое-то время попросил меня подготовить его к экзамену. Я с радостью согласилась, меня подкупали в нём человеческая доброта и стремление к взрослости. По-мальчишески обаятелен и серьёзен, он находился в начале своего жизненного пути, и мне очень хотелось помочь ему. Миша по-прежнему оставался верен нашему классу, у него здесь было полно друзей, с которыми он учился с первого класса: они встречали вместе Новый год, праздновали дни рождения, уезжали отдыхать в лагерь. Такая верность дружбе, привязанность к тем, кто был рядом в твоей прошлой жизни, кажется мне очень важной и необходимой в наших сегодняшних непростых  человеческих отношениях, в которых давно уже не соблюдают верность, а на дружбу просто не остаётся ни сил, ни времени.

Гуманитарный класс. Мои первые шаги

   Я всегда вспоминаю свой любимый гуманитарный класс в 26 школе, где директором была добрая и мудрая Алла Евгеньевна Лузина. Она была по-настоящему предана школе, очень любила свою работу, детей, педагогов, стремилась отдать всю себя своему делу. И умерла она в школе: не выдержало сердце, когда поднималась на пятый этаж, чтобы срочно вывести всех детей из здания в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Алла Евгеньевна хорошо понимала необходимость гуманитарного образования и в своей математической школе с сильными традициями смело вводила экспериментальные программы, направленные на развитие эстетического вкуса и общечеловеческой культуры. Она щедро отвела мне, незнакомому ей учителю, часы на литературу, дала классное руководство в гуманитарном классе. И произошло чудо: дети действительно полюбили литературу. Мы много ездили на экскурсии, в литературные музеи, приглашали мастеров художественного слова. Тогда впервые на этих концертах дети познакомились и с Гёте, и с Гончаровым, и с Приставкиным.

     Помню, как нас поразило чтение артисткой Московской филармонии повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая…». Артистка сумела так точно расставить акценты, выделить главные мысли этого текста о бесприютном детстве, о дружбе и верности, о предательстве и смерти, что мои ученики, затаив дыхание, два часа слушали, следили, не отвлекаясь, за страшными событиями этой трагической повести. Я встречаю их теперь нечасто, но и повзрослевшие, уже сложившиеся люди, мои ученики начинают разговор с этого момента: «А помните, как мы слушали повесть „Ночевала тучка золотая…“?»

     Они многое запомнили из нашей общей жизни: и литературные вечера, которые каждый год, 19 октября, мы проводили в честь лицейской годовщины А. Пушкина и его друзей-лицеистов. Наверное, бессознательно я всегда, для каждого своего класса, выбирала какую-то определяющую, ведущую тему. Здесь это были дружба и любовь. Мы учились под знаком этих двух великих понятий. Литературные вечера готовились тщательно: выбирали стихи, учили их наизусть, по-особому вникая в каждое слово, в интонацию. Исходя из этого подбиралась классическая музыка, и наши девочки-музыканты разучивали целые композиции.

       Помогали мне и родители, которые были талантливыми музыкальными педагогами. Помню небольшой, уютный класс, где стоит чёрное пианино, за окном синие сумерки, горят настольные лампы и свечи, они создают уютную атмосферу, доверительную и дружескую. Выходит Анечка Тарзиманова, худенькая стройная девочка с прямыми, длинными до плеч волосами, с задумчивыми серыми глазами на бледном, робком лице. Она скрипачка. Осторожно держит свою скрипку, затем кладёт её на плечо — и звучит волшебная музыка, таинственная, чарующая сага, рассказывающая о любви, о судьбе, о жизни. Концерт начинается с прелюдии А. Свиридова к повести А. Пушкина «Метель». Прошло много лет. Но эта музыка вошла в моё сердце, и, вспоминая своих учеников, я вспоминаю тот вечер, свечи на фортепиано и эту музыку.

    В моём гуманитарном классе были очень разные по характеру и способностям дети. Неугомонный болтун и лентяй Дима Коваль, который своими разговорами мешал мне вести уроки. С кем бы я его ни посадила, он всегда умел разговорить соседа, весело, непринуждённо, дружелюбно общался с ребятами и был всеобщим любимцем. Он ничем не проявлял себя на уроках, мне казалось, что он и не интересуется литературой. Но, встретив его в метро много лет спустя, я узнала, что он стал историком, много читает, размышляет о серьёзных вещах.

      Моим любимым учеником был немногословный скромный мальчик Антон. Может быть, потому что слушал он с неослабевающим интересом, или потому что великолепно читал стихи, мне он казался близким, родным человеком. В его сочинениях чувствовался незаурядный ум, эрудиция, способность к самостоятельному мышлению и обобщениям. Подкупало и его знание текста, и неторопливая, сдержанная эмоциональность, сопереживание автору. Он, безусловно, был литературно одарённым человеком. То, как он говорил, тщательно подбирая слова, вдумываясь в их смысл, поразило на экзамене всех учителей. Антон поступал потом на философский факультет МГУ им. Ломоносова. Я не знаю, будет ли ему легко, придёт ли к нему успех и признание. Он никогда и не добивался этого. Так сложился его характер, который и определил его жизненный путь. К сожалению, о нём мне ничего не известно. Но я всё равно помню и люблю его.

    Я их помню всех, моих детей, моих учеников: и весёлую интеллигентную Анечку Литвинову, и кареглазую красавицу, умную девочку Ирину Пономарёву, серьёзную, скромную Настеньку Пылыпив и её подружку Наташу Гусакову. Они все были талантливые, способные. Некоторые из них поступили в педагогический институт, стали учителями — им пригодились наши уроки по литературе. Анечка Тарзиманова, наша любимая скрипачка, закончила музыкальный институт им. Ипполитова-Иванова, даёт концерты, учит детей музыке. На I курсе института она позвонила мне и попросила с ней  позаниматься литературой. Она много читала и хотела научиться понимать текст. С Анечкой мы занимались целый год, и эти наши уроки стали дорогим для меня воспоминанием. В моей ученице соединились скромность, чистота души с удивительным трудолюбием, решительностью и мужеством настоящего музыканта, глубокого, разносторонне одаренного человека.

    Я действительно многому научилась у этих моих учеников. Тогда, когда мы были вместе, я старалась «пройти программу», дать знания по предмету. Я ещё не осознавала тогда, что они не могут думать, как я, взрослый, состоявшийся человек, и сердилась на них. Но теперь я понимаю, что главное было не в этом обучении «знаниям, умениям, навыкам». Теперь я понимаю, что те человеческие отношения, та атмосфера, которая была в этом классе, намного ценнее и необходимее всего, чему я их учила. Они умели по-настоящему дружить, искренне любить, были молоды и чисты сердцем, открыты и доверчивы по отношению ко мне, их учителю; в них не было сегодняшнего прагматизма и омертвения души. В них жила вера и надежда.

    Однажды, когда на уроках литературы мы заговорили о монахах и монастырях, которые сыграли огромную роль в культуре Древней Руси, я повела их в Донской монастырь. Был будничный, зимний, холодный день. Сначала мы мёрзли на остановке, затем весело вошли в переполненный трамвай, чтобы доехать до Донского монастыря. Но у ворот дети присмирели, затихли. Мы попали на службу, которую вёл старенький батюшка с добрым, светлым лицом. Немного постояв, мои ученики отправились к выходу. Мне было жаль уходить со службы, и, словно почувствовав моё огорчение, батюшка повернулся к нам и благословил моих детей и меня. Это благословение осталось с нами надолго. И только теперь, вспоминая мои далёкие годы первого учительства и взросления, я понимаю, как я была тогда счастлива.

Откуда берутся ошибки?

    Иногда учитель впадает в искушение гордыни, некое учительское высокомерие по отношению к своим ученикам. Это происходило и со мной, порой я не замечала как. Ошибки учеников, их непонимание раздражают педагога, которому кажется всё уже давно ясно и понятно. Конечно, это пагубно влияет не просто на взаимоотношения учителя и ученика, их творческий рост, но и на сам процесс познания. И для учителя, и для ученика настаёт период невидимой борьбы, и тогда как передать, так и воспринять знания невозможно: две замкнутые системы, не понимающие друг друга, не могут ничего изменить.

     Мне кажется, что учитель не должен вступать в такие отношения со своим учеником, он обязан раскрыть талант, заложенный в каждом ребёнке. Я много раз размышляла о «прекрасном начале дней александровых» — Царскосельском лицее времён Пушкина. Преподаватели лицея видели в каждом своём ученике уникальную личность, воспитывали в них самоуважение и достоинство свободного человека. Например, они не требовали у поэта Пушкина даже элементарных знаний по математике, у каждого студента развивали тот дар, который ему дан от Бога. Именно особая, свободная атмосфера и правильные взаимоотношения между прогрессивными преподавателями и учениками и воспитали содружество уникальных людей: А. Пушкина, И. Пущина, А. Дельвига, В. Кюхельбекера…

     Понятно, что учителя современной школы поставлены в другие условия, у них другие цели и другая ответственность: они зависят от уровня знаний своих учеников, они должны подготовить их к жизни практической, научить добывать «хлеб насущный». Перед нами не дети из дворянских семей с сильной культурной традицией, для которых не стоял вопрос выживания. Но, не принимая во внимание особенности внутреннего мира каждого ученика, мы не сможем дать нашим детям счастья полноценной жизни, создать личность с чувством собственного достоинства, личность творческую, талантливую, думающую.

     Недавно ко мне обратилась бабушка ученика девятого класса с просьбой помочь подготовить его к экзамену по русскому языку. Она рассказала мне о своём внуке, о том, что он увлечён математикой и физикой, что у него большие успехи по этим предметам, но что он не умеет писать изложения и сочинения, по русскому – «3». Причина этого, как она думает, лежит в конфликте с учителем русского языка, длящемся с пятого класса. Когда я увидела Влада в первый раз, он произвёл на меня впечатление умного, скромного, неуверенного в себе подростка. Он не мог смотреть прямо в глаза учителю, отводил взгляд, боялся моих заданий. Но в процессе тестирования я с удивлением поняла, что Влад хорошо разбирается в материале девятого класса, с лёгкостью выполняет задания, быстро соображает. Я долго не могла найти его слабое место. Но вот мы приступили к написанию изложения. Взяв листочек чистой бумаги, Влад приготовился слушать. Медленно читая текст, я наблюдала за тем, как он пишет. Он очень старался, но у него, действительно, ничего не получалось! Он не мог записать ни план текста, ни опорные слова, ни мысль автора. Как только он брался что-то записывать, взгляд у него становился испуганным, рассеянным, беспомощным. Он внезапно останавливался, не дописав фразы, и видно было, что он еле-еле сдерживался, чтобы не махнуть на всё рукой. Восстановить в памяти услышанное он не смог. Изложение, написанное посередине листа, не передавало авторскую мысль, оно было лишено логики и последовательности. Я видела как будто двух людей: логика при решении теста и беспомощность в восприятии и передаче словесного материала. В чём же тут дело? Как помочь ему?

    Я поняла, что Влада необходимо раскрепостить, дать почувствовать уверенность в своих силах, вызвать доверие к учителю. Поэтому свои занятия с ним я начала с прохождения очень трудного материала по синтаксису «на опережение» школьной программы. Мне было надо, чтобы Владу стало интересно на уроке, чтобы он понял, что у него получается, чтобы в школе во время контрольных работ он чувствовал себя уверенно.

    Всего через несколько занятий Влад стал получать в школе четвёрки за тесты. Изменилось его поведение на наших занятиях, он уже был заинтересован, он смотрел мне в глаза, отвечал уверенно, хотя и делал порой ошибки. Он рассказал мне о своей даче, о любимой собаке Мане, показал её фото. На Новый год он принёс мне коробку конфет. Я разглядела в нём важное человеческое качество — чувство благодарности к учителю, который помогает ему преодолеть трудности.

     Я знаю, что нам с Владом предстоит тяжёлая работа, что я должна научить его понимать текст, логически и последовательно строить высказывание, писать сочинение. Я знаю, что начинать надо с формирования умения сжимать текст, который он видит перед глазами, определяя основную мысль автора, соблюдая логические переходы от одной микротемы к другой. Влад не привык к такой работе, ему будет трудно. Но главное, на мой взгляд, состоит в том, что мы уже преодолели барьер недоверия к учителю, победили чувство собственной несостоятельности и неспособности. Хочется верить, что мы сумеем победить все трудности, которые встретятся нам в пути.

***

       С парадоксом педагогической слепоты я столкнулась и в своей школе. Моя коллега попросила меня позаниматься с её учеником-пятиклассником. Я видела тетради этого мальчика с огромным количеством ошибок в классных и контрольных работах. Алёша, рослый крупный мальчик, с густой шевелюрой, с хорошими, умными, тёмными, как вишни, глазами, долго смотрел на меня с удивлением. Через несколько уроков, глядя на мои кудрявые волосы, он вдруг спросил: «Светлана Александровна, а почему у Вас волосы дыбом стоят?» Я ответила: «Это у меня от моих учеников». Он недоверчиво посмотрел на меня и рассмеялся. Мы разговорились. Выяснилось, что Алёша очень любит читать и уже к пятому классу прочитал Ж. Верна, М. Рида, М. Твена. Он с удовольствием рассказывал мне о любимых героях, их весёлых приключениях. Я поняла, что Алёша – фантазёр и мечтатель, он живёт в своём особом мире. Часто на уроках ему бывает скучно, поэтому он сосредоточенно размышляет о своём, не слушая учителя. Речь у Алёши правильная, хороший литературный язык, богатый словарный запас. Но Алёша не любит ходить в школу, он старается простудиться и заболеть, чтобы остаться дома. Я очень хотела помочь ему, но ещё не знала как. Когда мы занимались вдвоём, он отвечал разумно, хорошо понимал мои объяснения. Это был умный, способный мальчик. Почему же такое количество ошибок в классных упражнениях и диктантах? Я попробовала научить Алёшу проверять свои работы, находить ошибки, диктуя себе вслух текст. И вот — открытие! Попробовав ритмически организовывать высказывание, как стихи, я обнаружила у Алёши необыкновенный прогресс. Оказывается, обладая абсолютным музыкальным слухом, Алёша может писать без ошибок! В результате мой ученик сумел преодолеть свои трудности. Он мог бы учиться на «5», но, к сожалению, в классе —  другой учитель, другой темп урока, другая обстановка. Он по-прежнему не мог сосредоточить своё внимание, поэтому делал ошибки. Ему было трудно: учитель не понимал особенностей мальчика, а товарищи, чувствующие отношение учителя к нему, не очень-то дружили с Алёшей. Так и проучился он в нашей школе до девятого класса троечником. Иногда я встречаю его около своей, опостылевшей ему школы. Алёша с радостью узнаёт меня и здоровается. А мне горько и обидно за него, за то, что мы, учителя, не сумели развить особый талант этого мальчика. Но я верю: придёт время, и повзрослевший Алёша сумеет найти место в жизни и воплотить свои удивительные мечты в жизнь.

***

     На концерте, посвящённом последнему звонку, ребята одиннадцатого класса показывают сцены из школьной жизни. Светлана Кунакова, скромная, умная девочка, изображает учителя русского языка, то есть меня. Она вызывает к доске горе-ученика, двоечника, и просит его написать слово «вторник». Ученик отвечает, что в орфографическом словаре он не нашёл этого слова на букву «ф». Учитель Светлана Александровна падает в обморок от такого ответа. Мы долго смеёмся над тем, как ребята точно уловили основную особенность моего характера: нетерпимость к ошибкам моих учеников. Мои раздражительность и гнев всегда были связаны с трудностью понять, что ученик должен иметь право на ошибку, непонимание, даже на лень и невнимательность. Иначе он никогда не повернётся лицом к своему учителю. И ещё необходимо верить в возможности роста своего ученика, тогда он сумеет сам поверить в себя и захочет учиться. Так трудно следовать учителю этим правилам, многое мешает ему: во-первых, учеников много и, прощая одному, ты невольно поощряешь других на лень и недобросовестность; во-вторых, существует программа, которую надо проходить, а ждать, пока ученик захочет исправить свои ошибки, нельзя; в-третьих, существует опасность вырастить слабовольного лентяя, который всегда будет рассчитывать на твоё снисхождение. Поэтому в учителе должны быть мера и гармония, строгость и любовь. Дети отлично понимают, когда ты привносишь своё личное недовольство и раздражение в отношения с учеником, начинаешь с чувством превосходства не учить, а поучать…

    При расставании с теми, кого ты учил шесть лет, на глазах выступают слёзы и ты видишь, как изменились твои дети, как выросли они, какими стали. И вдруг осознаёшь, что многое ты о них не знала, не разглядела, не поняла. На этом прощальном концерте мои ученики раскрылись для меня с неожиданной стороны. Я увидела поистине артистический талант тихой, скромной Светланы Куликовой, умного, способного Филиппа Степанова, на котором держалось всё весёлое действие, придуманное моими взрослевшими учениками, навсегда расстающимися со школой. Свобода, лёгкость, непринуждённость и наблюдательность, их остроумие и талантливость заставили меня взглянуть на моих учеников и на себя другими глазами. Всё, что я хотела сказать им в течение этих долгих лет, оказалось теперь очень важным и нужным.

Моя ученица Олечка — будущий доктор

   Мой любимый рассказ А. П. Чехова «Студент» я читаю сама своим десятиклассникам весной. За окном весело звенит апрельская капель, ярко и празднично светит в окно солнышко, птичьи голоса возвещают начало новой жизни, преображается мир. И тебя всегда охватывает радость. Моя любимая ученица Олечка Предеина приносит мне в класс корзиночку с пасхальными яйцами, поздравляет с Великим Праздником. Олечка учится в нашей школе с пятого класса, а до этого она жила в сибирской деревне, где у неё осталась бабушка, научившая её доброте и любви к людям. Олечка любит всех, кто оказался в этой жизни рядом с ней: своих родителей, сестёр, одноклассников, учителей. И к себе она вызывает необыкновенное уважением и любовь. Светлый, сияющий облик простой девочки приносит мне успокоение, дарит надежду. Неброская красота небольших синих глаз, длинные волосы, расчёсанные на прямой пробор, напоминают мне васильки, что растут в нашем русском поле. Их головки скромно сияют, а тонкий гибкий стебель не ломается от ветра, он прочен и крепок.

    Оля обладает удивительным талантом человечности, понимания, сочувствия. Оля скромна и застенчива, никогда не спорит, не доказывает своей правоты. Но она умеет убеждать в том, во что верит сама. Она находит нужные слова, щедро делится своим умом, своими знаниями. У неё вдумчивая скромность: она внимательно вслушивается в то, что скажут другие, а потом отвечает. В её словах чувствуется понимание и любовь. Может быть, поэтому Олечка была для своих одноклассников нравственной опорой, совестью. Она бескорыстно и дружелюбно помогала всем, кто обращался к ней за помощью. Она помогала разобраться в сложной теме по физике, математике, химии, объясняла домашние задания, помогала на контрольных работах. В её поддержке и утешении нуждались многие ребята, у которых были конфликты с учителями или родителями. Оля умела объяснить важное, примирить, научить прощать обиды. В Олечкином классе училась несчастная девочка Соня. Она была круглой сиротой (родители девочки погибли в автомобильной катастрофе, когда Соне было десять лет), и воспитывала Соню её крёстная, которую она называла тётей. У этой женщины была своя семья, свои сложные отношения с близкими. Оля сумела сгладить все конфликты Сони с её приёмной семьёй, она стала для неё настоящим другом. Непонятливую, ленивую Соню Олечка тащила на себе весь десятый и одиннадцатый класс, а потом Олин папа сумел помочь поступить Соне в институт на бюджет. Соня, конечно, не была столь бескорыстна к своей подруге, но Оля, казалось, этого не замечала. Очень важную роль сыграла Оля и в судьбе другого своего одноклассника — Никиты. Их дружба оказала благотворное влияние на красивого, но слишком беспечного мальчика, который пропускал уроки, не выполнял домашнее задание. В одиннадцатом классе Никита стал серьёзен и внимателен на уроках и благодаря Олечкиной поддержке получил хороший аттестат. Неудача с поступлением в МГИМО не стала для Никиты катастрофой: он мужественно пошёл навстречу своей судьбе, отслужил год в армии. Там он готовился к экзаменам, стараясь не забыть школьную программу. Ему неизменно помогала Оля: с ней он переписывался и разговаривал по телефону, о ней всегда помнил.

    Вообще семья Оли — удивительная семья добрых, отзывчивых, настоящих людей. Они помогали всем, близким и дальним, если была возможность помочь. Олина мама, например, взяла на воспитание в свою семью, где было двое маленьких детей, дочь своей пропащей сестры, девочку с очень трудным характером, которая убегала из дома, грубила, была плохо воспитана. Но произошло чудо: девочка эта выросла, получила высшее образование, вышла замуж, родила ребёнка. Олину маму она считает своей матерью, любит семью, уважает своих сестёр. Именно такая семья и смогла вырастить этот прекрасный цветок, Олечку Предеину.

    Она не просто живёт в этом мире — она его строит своим удивительным талантом человеческого участия и доброго содействия. В ней заложен огромный внутренний творческий потенциал, и везде, где она будет учиться, работать, жить, — будут сиять эти прекрасные, вдумчивые и добрые глаза, светлая теплота её сердца, чистота её души.

     Я не встречала человека, который бы имел такую естественную, не надуманную, а идущую из самых глубин души нравственную цельность и чистоту. Каким она была ребёнком, я не знаю, потому что встретилась с ней, когда она уже училась в десятом  классе. Мне кажется, что она никогда в жизни не совершала тех ошибок, о которых мы потом сожалеем, в которых раскаиваемся.

     Я не случайно вспоминаю её в связи с чеховским рассказом. Для меня, так часто терявшей в трудных серых педагогических буднях веру в разумность и добро моего труда, Олечка была великим смыслом и утешением. Она умела сочувствовать тому, о чём говорилось на уроках литературы, она писала сочинения и говорила так, что казалось, что это говоришь и думаешь ты сама, она понимала с полуслова. Я всегда старалась дать ей возможность высказаться, потому что ребята слушали её с неослабевающим интересом, верили ей. В её устах нравственные понятия и истины звучали не отчуждённо: они были наполнены внутренним чувством понимания и правоты.

     Пожалуй, ближе всего ей оказался А. П. Чехов. Его герои, не устроенные в жизни, ищущие высокого начала или отступившие от него, герои-интеллигенты, заглядевшиеся на звёзды, неудачники, устремлённые в будущее, почему-то ранили её чуткую душу, затрагивали её чистое сердце. Олечка стремилась стать врачом, потому что хотела помогать людям. Образ чеховского Дымова, скромного, незаметного труженика и великого в своём подвижничестве человека, личность самого Чехова, русского интеллигента, врача, писателя, были созвучны ей самой. Помню, как Оля закончила свой доклад на тему «Образ русского интеллигента в произведениях Чехова» призывом к одноклассникам читать и любить этого великого писателя. Сама она определила свой жизненный путь, на мой взгляд, именно тогда.

    После окончания нашей школы Олечка уехала учиться за границу. Она поступила в медицинский колледж при канадском университете. Она ехала туда, зная, что будет врачом. Учиться там очень тяжело: чужой язык, совершенно другая система образования, строгость и требовательность преподавателей, чужой быт, чужие люди, жизнь без родных и близких. Оля рассказывала мне, как не понимала ни слова на занятиях по антропологии, где замечательная преподавательница читала лекцию, как поэму, свободным ассоциативным языком, пытаясь объяснить тему. Рассказывала, как на уроках литературы им приходилось писать сочинения по творчеству Шекспира, внимательно вчитываясь в текст, разбирая каждое слово, каждую мысль и образ. И надо было всё успевать, соответствовать строгим требованиям. Многие студенты, учившиеся там, не выдерживали нагрузки, уезжали, или их отчисляли за неуспеваемость. Оле было трудно, первое время она плакала. Но уехать она не могла, потому что тогда всё было бы напрасно. И она преодолела себя! Она не отступила, не предала свою мечту. Оля обратилась за помощью к преподавателям, и они поддержали её. Теперь Оля хорошо учится, стала одной из первых учениц. У неё появились новые друзья, которых объединяет интерес к науке, к познанию. Школа эта международная, сюда съехались ребята из разных стран. Общаясь с ними и знакомясь с другой культурой, Оля остаётся русским человеком. Она сформировалась как личность в России, и эту Россию привезла туда.

     В первые недели своего пребывания в канадском городе Оля сумела найти православную церковь. Она рассказала мне, как долго бродила по незнакомому городу, как устала и заблудилась, но всё-таки не отступала до тех пор, пока не увидела храм. В храме шло венчание и было много народа, но Олю разглядели и приняли очень хорошо и ласково. С тех пор Оля каждое воскресенье ходит на службу, она подружилась со многими прихожанами. Один из верующих американцев рассказал Оле, как он несколько раз бывал на Афоне, делился с ней радостью этих поездок. Оля говорила, что там очень искренне верующие люди, они добры и внимательны друг к другу. Занимаясь серьёзно своей учёбой, Оля всё равно стремится туда, где трудно, где она нужна. Она записалась в волонтёры и помогает в больницах и домах престарелых, ухаживает за старыми и больными людьми, утешает их.

     Каждый раз на каникулах Оля приезжает в Москву к своим родителям. Она уехала, а они остались, и Оля чувствует грань между её ожиданиями и их жизнью здесь. Она подмечает и появившиеся морщинки на лице мамы, и усталость много работающего отца, и их тоску от разлуки с ней и ожидание редких встреч… Она не просто помнит о них, искренне любит, но и понимает, что должна стать в будущем их опорой и утешением.

     В летние каникулы Оля навещает и бабушку, подолгу живёт у неё в деревне. И хотя она видит и чувствует экзотическую красоту канадской природы, чистые озёра и мощные водопады, яркую буйную растительность, Оля по-прежнему любит свои сибирские просторы, светло-синее небо, родные поля, пахнущие медвяными травами просёлочные дороги, деревенские избы. Когда Оля рассказывает мне о своём родном крае, она находит удивительно тёплые, поэтичные слова, и я чувствую в них нежную неиссякаемую любовь этой девочки к своему отчему дому. Оля осталась русским человеком, с русской щедрой душой, с верой и любовью к людям, к своей Родине.

     Знаю, есть такие русские люди, на которых земля наша держится, вокруг которых всегда светло и радостно. Они очень просты и бескорыстны, они живут как дышат, они согревают и утешают тебя.

    А за окном опять весна! Очистилось, сияет своей голубизной небо, набухают на деревьях почки, бегут быстрые весёлые ручьи, прилетают скворцы. И меня ждут новые ученики. Я встречаю их с радостью и надеждой. Учитель никогда не состарится, потому что он нужен своим ученикам, потому что в основе нашей жизни лежит Слово, обращённое к душе человека.