Странное дело: фланируя по пустынной набережной Невы, нет-нет, да и расслышишь за спиной мерное постукивание — явственный звук конских подков, попирающих гордый гранит. Вы можете даже малодушно обернуться. Уверяю: за спиной у вас не окажется никого, кроме лихого беспризорника — беспокойного питерского ветра.

Но это ровным счетом ничего не изменит. Ибо назойливый цокот копыт будет по-прежнему будоражить ваш покой. Что за дьявольщина? Этот Город Антихриста (как именовали его староверы) способен отмочить любую шутку: ни удивляться, ни верить тут нельзя ничему.

И не впадайте в изумление, если, оглянувшись снова, увидите Петра-венценосца, покинувшего стылый свой Гром-камень и едущего неспешно на коне вдоль безлюдного берега. Бронзовый император, гонимый невесть куда трехсотлетним одиночеством…

Возможно, царственного самодура, строившего столицу на костях, замучили укоры совести. А может быть, согнали с постамента злопамятные призраки сгноённых им крепостных. И вот теперь он — сам познавший тяжкую муку — стережет вас, неосторожного, стремится оберечь от птичьего чоха и мрачных болотных теней, населивших его «Пальмиру», — истинных хозяек здешних финно-угорских топей.

Чудны дела твои, Господи! Или это и есть — хваленое питерское безумие, «гениальная паранойя» Северной столицы?

Кто ответит?

Цок-цок! — отлетает от мостовой. — Цок-цок!

Мистика? Не большая, чем предощущение метящей в тебя пули или грядущего заточения в каменных равелинах. Не большая, чем предначертанность человеческих судеб, которая столько уж раз явлена была миру этим неизъяснимым городом.

Цок-цок! Цок-цок!

К вам фельдъегерь с засургученным пакетом, а там — высочайшее (выше некуда!) повеление: «Настоящим предписывается…»

Цок-цок!

Едут! За вами едут! Былые мечты и обманутые друзья, истлевшие скелеты из вашего шкафа и еще бог знает какие гонцы из нездешних, иных ваших жизней.

Только не суетитесь, храните достоинство. И не пытайтесь бежать. Вы — поднадзорны. Цок-цок!..