Ничего не значит…

Когда в полутьме случайного зала женщина выберет именно тебя и подойдет, и пригласит на белый танец, – это еще ровным счетом ничего не значит.

И когда она откуда-то сбоку и снизу вдруг вскинет на тебя распахнутые глаза и коснется щекой, и внезапно прижмется – доверчиво и беззащитно, – это совсем ничего не значит.

И когда потом ты захлебнешься в её простынях и выплеснешь из себя ночные, обжигающие слова, а за окном, которое она не успеет занавесить, упадет звезда, – это тоже ничего не значит.

А потом ты захлопнешь за собой дверь. И у тебя будет еще пять таких женщин. А может – пятьдесят. А может – пятьсот (кто считал?). И когда твое сердце устанет стучать невпопад давно остывшим словам и летящим за чужими окнами звездам, когда оно вдруг оступится на бегу и обожжет плечо раскаленным свинцом, ты еще успеешь на мгновенье испугаться. А потом не станет ни больно, ни страшно. И куда-то вдруг канут все процветшие тебе сирени и все прошумевшие тебе дожди и все перейденные тобою мосты. И ты канешь – как те дожди и те сирени – в темноту, в никуда.

Но это уже вовсе ничего не значит.

Нескончаемая песня убийства

…И когда косматый всадник в волчьей шкуре спалил город дотла, он расхохотался гортанно и последнюю стрелу пустил в небо. И вновь разразился смехом, услышав, как поет в полете её оперение: жадность, зависть и ненависть.

Когда он слёг в землю, этот смуглый завоеватель? Сколько тысячелетий минуло с той поры, как его кости превратились в белый речной песок, в створчатую раковину моллюска, захороненную на дне давно иссохшего моря?

Но стрела, пущенная им, долетела, допела свою песню и ударила меня в грудь. Это было очень больно, но я умер, улыбаясь. Я был счастлив, что остановил её полет, что эта стрела не полетит дальше, не убьет ни человека, ни небо, ни звезду.

Я упал с улыбкой. И не видел, как надо мной летели ядра, пули, снаряды. И не слышал, как жадность, зависть и ненависть пели и пели в небе нескончаемую свою песню.

Орел Звездной Ночи

Однажды, когда часы на большой башне пробьют двенадцать раз, во тьму твоей полуночи прилетит черный орел. Птица ночи взмахнет крылом – и с ее оперенья посыплются звезды, и озарят комнату неземным светом. И ты увидишь, что тьмы больше нет, что жилище твое стало иным, и сам ты – иной, и прежним уже не будешь. Ибо дом, в который залетит Орел Звездной Ночи, навсегда останется светлым, и светел тот, кто живет в том доме.

Это – только легенда, я придумал ее сам. Отчего же, когда часы на погруженной во тьму башне отрешённо бьют двенадцать, я затаиваю дыхание и сторожу тишину полуночи: не раздастся ли под моей кровлей всплеск звездного крыла?