Предисловие.  С Андреем Смирновым мы учились в одном классе школы № 84 Петроградского района города Ленинграда. Она и сейчас располагается там же, на углу двух улиц — Кронверкской и Большой Монетной (в советское время — Скороходова). Учились, особо не задумываясь о том, что это за школа. А она, между прочим, имела интересную судьбу и героическую историю (http://sh84.aptrg.gov.spb.ru/istorija.jpg). Здание было построено по проекту архитектора В. О. Мунца , которым, к слову сказать, в 1931 — 1938 годах в соавторстве с Е. А. Левинсоном было спроектировано и знаменитое здание Дворца культуры имени Ленсовета (первоначально — Дом культуры промкооперации), теперь это — знаменитый памятник эпохи конструктивизма. Открыта школа № 84 была как мужская средняя в 1936 году, работала даже во время блокады, а в послевоенный период получила новый импульс в своём развитии, дала путёвку в жизнь многим юношам и девушкам. Мы с Андреем учились там в девятом и десятом классах, до этого окончив восьмилетнюю школу № 69 имени А. С. Пушкина, которая располагалась рядом — на Каменноостровском (Кировском) проспекте, в здании Александровского лицея. Выпустили нас из школы № 84 в 1967 году. С тех пор я Андрея не видел ни разу. А недавно он вдруг нашёлся: привет, мол, одноклассник, и полувека не прошло, как мы расстались, читал «Петербургский публицист» и решил тебе кое-что показать… Не знаю, как вам, а мне понравилось! Андрей был студентом, и речь идет о его военных сборах перед получением офицерского звания… А когда я уже написал эти строки и собирался опубликовать заметки Андрея, пришло и его новое сообщение, которое дословно здесь привожу: «Выбор дороги в жизнь. Пролетели школьные годы. Последние – в обычной школе с политехническим уклоном, в которой, помимо общих  дисциплин, освоил работу на токарном станке. Выдали даже удостоверение о квалификации. Особой тяги к повышению образования я не испытывал, подумывал пойти работать на завод. Но мой отец, крестьянский сын, очень хотел, чтобы его мальчики получили высшее образование. О гуманитарных науках передо мной вопрос не стоял. Выбрал самый технический институт – Политехнический. Особенно привлекала меня специальность, связанная с механикой, да еще и с движением – ДВС (двигатели внутреннего сгорания). Хорошо, что баллов не добрал на этот факультет, а то пришлось бы делать в семестре по 4-8 курсовых проектов. За 11 баллов из15 возможных по трем экзаменам зачислили меня на физико-металлургический факультет. И стал я через пять с половиной лет металловедом-термистом. С третьего курса, кроме основных предметов, юноши призывного возраста должны были получить еще и военное образование на соответствующей кафедре. Да, пострелять тоже дали – из карабина и пистолетов двух марок. Всё это завершилось присвоением звания офицера запаса, в коем до пенсии и дослужился». Итак, читайте воспоминания моего одноклассника Андрея Смирнова. Борис Мисонжников.

День приезда

Сейчас такого вокзала и такого поезда уже нет.

Довольно длительная остановка произошла уже ночью. Вышли на воздух из жаркого вагона. Наверно, это был все-таки Даугавпилс. Зашли за здание вокзала, а на привокзальной площади стояла бочка, за которой сидела продавщица. Сразу повеяло западом. Где еще ночью можно было попить квасу…

Далее через Литву — поезд «Берлин – Варшава — Стамбул» привез нас, прошедших курс военной подготовки в институте, в Гродненскую область.

Суточный наряд на кухню

Это так называется; кто же нас, «салаг» (не по возрасту, а по восприятию службы), пустит на кухню… Наша работа состояла в выдаче и мытье посуды. Наш студент сдал мне рабочее место четко по расписанию в 18.00. Вскоре начался ужин. Я, конечно, выдал всю посуду. Дождался окончания трапезы и приступил к мытью посуды. Конечно, как мама учила; тряпочкой со всех сторон каждую миску вымывал. С таким подходом я мыл посуду для нескольких десятков человек до двух часов ночи. Наутро военные, они же воины, позавтракали; я принял грязные миски и чашки и… Пошёл в военторг, находящийся в части. Купил (на свои) кусок хозяйственного мыла и вернулся на «мойку».

Попутно надо было еще во вмазанном в печь котле нагреть воды. Печь топилась углем. Соответственно и шлак тоже надо выгребать и выносить во двор. Опять тряпочкой с мылом, каждую миску. Промыл посуду для всего дивизиона как раз до обеда. Осталось время «на горшок» сходить и перекурить, как оказалось, с командиром части; он как раз в курилке, в теньке оказался. Видок у меня тот еще… Засаленный комбинезон, спущенный с плеч. Торс обнажен. Все бы хорошо, но в тот день мимо проезжала автоколонна молодых водителей и они должны были у нас пообедать. Поэтому за обед посуда должна была сделать два оборота. Кто-то из начальников или командиров направил мне в помощь настоящего солдата. Он мне показал, наконец, как надо мыть посуду.

Два казуса при дневальной службе

Настал черед проверить себя на поприще дневального. Не помню, когда пересменок, утром или вечером. Начну с ночи. Наша рота курсантов, хотя вообще погон нам не дали пришивать, располагалась на мансарде бывшей панской усадьбы. Знамя части, несколько кабинетов и казарма хозяев были на первом этаже.

Как положено, состоялась вечерняя прогулка. Конечно, с песней «Не плачь девчонка». Произошел отбой, ребята улеглись, время к часу ночи. Тишина!

Сижу себе перед небольшим столиком, журнальчик читаю. Слышу, по каменным плитам возле здания — размеренный стук шагов. На всякий случай репетирую доклад. И верно, звук сапог уже по  лестнице. В проеме показалась фигура. Я вскочил, в соответствии с Уставом сделал несколько шагов навстречу, и — «Товарищ… тык… пык… мык…». В коридоре темно (я не догадался включить еще одну лампочку), а форма, как назло, у дежурного офицера полевая — звездочек зеленых не разглядеть. Правда, капитан (а это был он) махнул рукой, не поленился пройти вдоль коек с нашими спящими. Не знаю, пересчитал конечности или нет. Я и тогда, и сейчас не ответил бы на вопрос, сколько человек в нашей роте.

Теперь про уборку. Несколько студентов подмели, помыли спальное помещение и широкий коридор, а лестницу мыть мне одному досталось.

Я, по всей форме, с паспортом в нужном кармане гимнастерки, спускаюсь себе вниз по лестнице пятой точкой вперед. Конечно спина, да и спереди все уже мокрое. Но я форму не нарушаю (наверно пилотку все-таки снял). На уровне бельэтажа вышел из своего кабинета местный фельдшер и сказал, что когда работаешь, можно  Ф О Р М У  и не соблюдать. Однако ХБ настолько промокло, что фотография в паспорте отклеилась и прилипла к другой странице. Пришлось тут же приляпать её на место.

В карауле

С оружием я чувствую себя более напряженным. Хоть и август на белорусском дворе, но без шинели, ночью, да без горячего (чая) холодновато. Где-то собаки воют. На дальних подступах к территории части темень непроглядная, так как моя территория освещена.

Получаю письмо, пишет тетя (младшая сестра матери); в письме 5 рублей. Родители такого не догадались бы сделать.

Днем хорошо. Тепло. А ребят из части в химической защите заставили снаряжать изделие БЧ и твердое топливо. Они отработали по регламенту. Стали раздеваться; из сапог выливали пот.

— Товарищ  лейтенант, на территории части курить запрещено.

— Да, да, конечно.

Через десять минут — то же самое. Старший лейтенант Спасибо (это его фамилия) ремонтировал свой ИЖ. В запале, конечно закурил.

—Да, да.

Тушит папиросу!

О центропупизме

На военной кафедре на одном из первых занятий мы услышали о таком диагнозе, как центропупизм. Он проявлялся постоянно.

Возвращаясь к стажировке, в понедельник, надо было изучить пиропатрон и пирозапал. Проводить занятие прибыл старший лейтенант Спасибо. Он сразу же изрёк:

— Ребята, пойдемте в тенек, а то после вчерашнего — некоторое состояние невесомости.

Мы прониклись состраданием и улеглись в аллее под столетними вязами (или тополями) на травку.

Вспоминается также вводный рассказ командира дивизиона о жизни, о порядочности, о службе в Египте.

Странно, но именно из уст офицеров звучали истины ненавязчиво и оставались навсегда в душе.

Занятий вообще было немного, так как неделю или чуть больше мы ждали возвращения основных сил части из Казахстана, где проходили учения с боевыми стрельбами. По словам хозяев части, отстрелялись на отлично. И в первый же выходной солдаты отправились в увольнение.

Вечером, к поверке воины стали собираться. Кто сам еле пришел, кого даже привезли на телеге. Некоторые пререкались и, я бы сказал, куражились над дежурным офицером, который встречал ребят у парадного входа в усадьбу. Ну и порядки в армии, подумал я тогда. На утренней поверке комдив назначил всем провинившимся наряды и отлучил от увольнений. Хотя в части забор был от силы с трех сторон и самоход был делом привычным.

         День донора

Жена начальника штаба работала в местной поселковой больнице и пришла в часть пригласить желающих сдать кровь. Пообещала по 100 граммов и обед.

Думаю, что доноров среди нас не было, но после перловки с селедкой обед с молодой картошечкой нас всех заинтриговал. Поэтому  отказчиков  не было. В назначенный день и час наш взвод курсантов построился и под руководством куратора от кафедры подполковника Ванечкина и под командованием старшины роты Гены Леонтьева направился в поселок.

Да, был таки в нашей команде человек с погонами. Гена в свое время почти три с лишним года отслужил в армии и имел чин старшего сержанта. Поэтому на его погонах поперек красовался широкий галун.

Одному только парню при сдаче крови стало плохо, но в тени, на травке быстро пришел в себя.

Ой, какой это был обед! Первого блюда не помню, может быть, его и не было. Зато свиной эскалоп с молодой картошечкой, малосольными огурчиками под сто грамм медицинского разбавленного —  это чудо!

Еще появилась трехлитровая банка спирта сырца. Были среди нас и непьющие, которые свою порцию отдавали  старшине. Захорошело всем. Медработникам пришлось нас долго уговаривать освободить столовую для следующей группы.

Вывалились, перекурили, построились и пошагали к части. Как положено, офицер и старшина роты справа по ходу колонны. Гена невысокого роста, галифе развеваются шире плеч. Команда: «Раз-два, раз-два, левой!» Это старшина. Подполковник: «Отставить». Потом опять повторилось. Гена-то хорошо принял. Тогда мы поняли, что означают сержантские замашки. Солнце припекает, калории согревают изнутри, спины наши потемнели. Короче, через полтора километра наши градусы сравнялись с температурой тела. А Гену подполковник Ванечкин попросил уложить и до утра не беспокоить.

День отъезда

Месяц быстро пролетел, уселись в ГАЗ-66 и доехали до бригады. Там уже переоделись в свое — по-граждански, но пришлось переночевать. В бригаде проходили карантин ребята после командировки в Египет. Скучали, имея при себе золотые монеты и аналог валюты — чеки (или боны), а выпить хочется… Вот подполковник Ванечкин и затарился чеками. Уж больно захотелось ему испытать их в действии. Поэтому мы и отправились не в сторону Ленинграда, а на автобусе в Вильнюс. Пока наш куратор осваивал магазин Внешпосылторга, мы приобщились к небольшой прогулке по старинной столице. Вечером сели в поезд и к обеду были уже в Ленинграде.

Так закончилась экскурсия в Армию с принятием присяги, стрельбой из карабина, пистолетов двух марок и мытьем посуды.

P.S. Только сегодня, в мае 2017 года, блуждая по виртуальному пространству, узнал, что лестницу мне довелось мыть в усадьбе князей Святополк-Четвертинских.