Для любого государства качественная система образования является фундаментом его безопасности. Очевидно, что в условиях многовекторной гибридной войны, в том числе информационной и психоисторической (Фурсов А. Как мы проиграли Холодную войну. URL: http://andreyfursov.ru/news/kak_my_proigrali_kholodnuju_vojnu/2017-09-18-660), развязанной мондиалистами против нашей страны, образование становится одной из основных мишеней, подвергающихся атакам со стороны противников целостности и государственного суверенитета России. Наивно полагать, что древняя китайская мудрость – «Хочешь победить врага – воспитай его детей» – с развитием телекоммуникационных технологий утратила свою актуальность.

В последние годы усилились дезинтеграционные процессы, направленные на разрушение единого образовательного пространства России. Периодически в профессиональную образовательную среду под предлогом реформ (инноваций) вбрасываются вирусные идеи, призванные якобы «улучшить» систему образования, но в действительности направленные на разрушение её фундаментальных оснований: содержательного ядра, системы управления, принципов организации учебного процесса и научной деятельности. Внедрение вирусных идей проходит в несколько этапов: заражение управленцев высшего звена, затем через них – управленцев среднего звена и в итоге – скоординированная вирусная атака на учителей и профессорско-преподавательский состав. Характерным признаком вирусной атаки является её насильственный характер, основанный на подмене понятий и выраженный в бесцельности, необоснованности, тотальности, срочности, безальтернативности и бескомпромиссности внедряемых решений. Внешней оболочкой вирусных идей, защищающих их от конструктивной критики, выступают слова-симулякры: реформа, модернизация, инновация, эффективность, оптимизация, конкурентоспособность и другие.

Под их прикрытием в многосерийных ФГОС ВО произведена подмена содержания гуттаперчевыми, ежегодно изменяемыми компетенциями. Под предлогом «практико-ориентированности» из учебных планов вытеснены или минимизированы фундаментальные теоретические дисциплины. Незаметно для многих участников образовательного процесса произведена подмена дедуктивного метода обучения, традиционного для России, индуктивным, органичным для образовательных систем западных стран и США. Как следствие – аналогичная подмена произошла и на уровне мышления подавляющего большинства учащихся (выпускников средних школ последних лет и нынешних студентов), не способных, по наблюдениям преподавателей, к самостоятельному построению развёрнутого понятийно-логического рассуждения и генерированию новых идей (Ясюкова Л. А. Умные больше не нужны. К чему ведёт реформа школьного образования. URL: https://www.youtube.com/watch?v=YSXgpMVR9Y0).

Синхронно с устранением содержания из образовательных стандартов педагогическая наука практически перестала разрабатывать методики, направленные на прочное и всестороннее освоение учащимися учебного материала и развитие у школьников и студентов навыков аналитического мышления. При отсутствии одобренного государством содержания образования каждое учебное заведение упражняется не в разработке и совершенствовании смыслового фундамента, содержательного каркаса и методики преподавания конкретных дисциплин, а в оформлении процедур и инструментов управления учебным процессом: в использовании технических средств, переформатировании организационных механизмов и системы оценивания знаний, умений и навыков учащихся. В оболочке «эффективности» и «оптимизации» многими вузами подхвачены вирусы модульной организации учебного процесса, онлайнизации, тестовой и балльно-рейтинговой системы оценивания учебных достижений студентов. Созидательная энергия педагогических коллективов переориентирована с работы над содержанием дисциплин в сторону декорирования формы. Результат известен – катастрофическое повсеместное снижение уровня образованности подрастающего поколения. Если именно эта цель преследовалась «вирусными реформаторами», то она достигнута.

Кроме устранения содержания, а вместе с ним и знаниевой компоненты, в систему образования внедрены производственные подходы, школам и вузам фактически навязана модель функционирования бизнес-структур, основанная на безусловном приоритете финансово-экономических показателей. Как одно из препятствий на пути распространения вирусных идей, из системы управления образовательным учреждением изгнаны научные методы качественного эксперимента и наблюдения, необходимые для апробации и обоснования предлагаемых нововведений до их полномасштабного внедрения, осуществлена их подмена формальными статистическими и финансово-экономическими параметрами.

Коллегиальный принцип принятия решений в вузах фактически замещён оперативным администрированием. Достаточно взглянуть на состав учёных советов федеральных университетов, в которых удельный вес рядовых преподавателей (с учёными степенями и званиями, но без административных должностей разных уровней) исчисляется 6 – 30 %, чтобы убедиться в том, что под псевдонимом «учёного совета» функционирует обычный административный орган (на 70 – 94 % состоящий из администраторов разных уровней). При такой диспропорции принятие нужных административных решений, в том числе и имплементация вирусных идей, обеспечено по умолчанию. При этом наличие у администраторов учёных степеней и званий не должно вводить в заблуждение, поскольку присутствие в управленческом аппарате того или иного лица обусловлено не его персональной «учёностью», а соответствующей административной должностью.

Наряду с усилением административного давления и ограничением академической свободы внедрён механизм финансового давления на преподавателей с помощью квазистимулирующих выплат. Вирусно-спекулятивный характер «стимулирующей» системы очевиден: при известной величине фонда оплаты труда, зависящей от количества обучающихся, чем качественнее и результативнее работают все сотрудники, тем меньший размер стимулирующих выплат получает каждый из них. Снижение мотивации сотрудников компенсируется административным давлением. Для преподавателей вводятся жёсткие аттестационные параметры, одним из которых является индекс цитируемости не столько в отечественных, сколько в зарубежных изданиях (что само по себе дискриминирует отечественную науку и принуждает наших учёных работать на развитие научной отрасли зарубежных стран). Очевидно, что данный параметр не может выступать в качестве показателя научной ценности, так как не способен измерять качество и уровень публикаций и научную состоятельность авторов. Широко цитироваться могут в том числе ложные, ошибочные, антинаучные работы, следовательно, индекс цитирования может быть высоким, а научная достоверность изысканий – отрицательной, но точно так же справедливо и обратное утверждение. Сам по себе параметр цитируемости нечувствителен к качеству публикаций, а следовательно, не может быть использован для оценки труда преподавателей, но идеально приспособлен для оказания давления на них.

В целом в сфере образования возобладала псевдонаучная технократическая тенденция оценивания какого-либо качественного свойства объекта по косвенным количественным параметрам, напрямую не зависящим от самого объекта. Так, один из критериев деятельности вуза – уровень подготовленности абитуриентов, зачисленных на 1 курс, – оценивается по количеству баллов ЕГЭ, выставленных не вузом и отражающих качество работы школы, а не вуза. К тому же 100-балльная шкала позволяет скрыть факт падения уровня образованности школьников. Научная состоятельность преподавателя «калькулируется» по закономерному или случайному количеству «репостов» его мыслей, часто зависящему от сопутствующих факторов: научного веса издания или соавторов, времени публикации, попадания / непопадания в тренд, доступности издания широкому кругу специалистов, а не от ценности суждения конкретного автора, процитированного в положительном или отрицательном контексте. Качество менеджмента оценивается по показателям деятельности подчинённых, а не по адекватности внедрённых управленческих методик или условий, созданных для успешной работы преподавателей. Фактически один объект оценивается по показателям, созданным другим объектом или группой объектов.

Предполагаемая цель внедрения технократического вируса наряду с квазистимулирующей системой оплаты труда – усиление чувства незащищённости, снижение самооценки и сопротивляемости деструктивным воздействиям, обесценивание уникальности индивидуального опыта преподавателя как главного субъекта образовательного процесса для повышения его внушаемости и управляемости, а в перспективе – ликвидация высокопрофессионального образовательного сообщества в целом. В последние годы усилилась поляризация разных страт внутри образовательных организаций: избранных «великих аутсорсеров» и «чернорабочих» преподавателей, господ – управленцев и рабов – преподавателей. Раскол проходит по линиям целей и средств их достижения, в том числе и по линии распределения финансов.

Следствием кастовизации самопровозглашённых «избранных» и уменьшения доли разнообразия в любой сложной социальной системе является сначала её фашизация, а затем энтропия. Обезличенный, безвольный и послушный преподаватель, превращённый в объект манипуляции, никогда не сможет сделать научное открытие, потому что для этого нужны не только знания и самостоятельность мышления, но и смелость; никогда не сможет вырастить из студента профессионала, потому что для этого нужно самому быть свободной, полноценной, самодостаточной личностью. А это значит, что с уничтожением субъектности преподавателя рухнет вся система образования, а вслед за ней и социальная структура, и государство. Тогда в контексте обострившейся мировой борьбы за будущее станет реальностью самый тупиковый сценарий общественного устройства нашей страны.

Будущее создаётся и «выигрывается» учителями и преподавателями, а не компьютерными технологиями и модераторами. Это хорошо понимают сторонники деградационного сценария будущего России. Не случайно в последние годы активизировалась многоканальная кампания по дискредитации традиционного системного образования с целью его замены дистанционным псевдообразованием. Сверхцели регрессоров понятны: построение сословного общества, массовая инфантилизация психики, выращивание тотально контролируемого дебильного населения – подвида хомо сапиенс – служебного человека (Ковальчук М. Стенограмма выступления в Совете Федерации. URL: http://trv-science.ru/2015/10/08/vystuplenie-mikhaila-kovalchuka-v-sf/). Над продвижением трансгуманистических идей трудятся многие институты (Герман Греф в БФУ им. И. Канта: «Вы не сможете делать бизнес, не обладая цифровой платформой». URL: https://www.kantiana.ru/news/142/211897/; см. также видеозаписи выступлений Г. Грефа на разных площадках: URL: https://www.youtube.com/watch?v=60c42YSnNdI; URL: https://www.youtube.com/watch?v=KKBaey79LYQ).

Для предотвращения реализации деградационного сценария будущего необходимо на государственном уровне принять стратегически важные решения:

•     восстановить единое образовательное пространство;
•     реанимировать прогрессивный опыт советской системы образования, основанной на дисциплинарном, наукоцентричном подходе;
•     наполнить содержанием образовательные стандарты;
•      обязать УМО разработать программы и учебно-методическое сопровождение дисциплин, внесённых в стандарты;
•    отрегулировать систему оплаты труда преподавателей в сторону урезания полномочий руководства образовательных учреждений по распределению средств фонда оплаты труда;
•    обязать руководство образовательных учреждений обеспечить широкое присутствие преподавателей (а не администраторов) в составе учёных советов;
• отказаться от грантовой формы финансирования научных исследований;
•  пересмотреть критерии оценивания труда преподавателей в пользу качественных показателей;
• закрепить принцип академической свободы преподавателей.

Только после решения указанных задач в сфере образования Россия может стать полем притяжения для стран евразийского пространства, ключевым субъектом интеграционных процессов, гарантом будущего Евразии

Об авторе: Галина Владимировна Яновская – кандидат филологических наук, доцент Института гуманитарных наук Балтийского федерального университета имени Иммануила Канта, помощник первого проректора – проректора по образовательной деятельности, член экспертного совета Управления федеральной антимонопольной службы по Калининградской области по соблюдению законодательства в области рекламы.