Об авторе: Марина Куртышева в 1967 году поступила на факультет психологии ЛГУ и в течение всех лет обучения участвовала в научно-исследовательской работе лаборатории дифференциальной психологии и антропологии под руководством декана факультета академика Б. Г. Ананьева. После окончания ЛГУ работала в области психологии архитектуры и искусства в научно-исследовательской лаборатории ЛенНИИПградостроительства, а также в ряде НПО и НИИ Ленинграда. С 1978 года начала преподавательскую деятельность в вузах, по совместительству работая в психолого-педагогических и медико-социальных центрах индивидуального сопровождения развития ребенка. Психолог-консультант высшей категории. С 2007 года работала методистом и ведущим специалистом в центрах социальной помощи семье и детям, проводя исследовательскую работу и консультирование семей групп социального риска и детско-подросткового девиантного поведения. На киностудиях «Леннаучфильм» и «Арт-Авеню» вышли три научно-популярных кинофильма по сценариям Марины Куртышевой о виртуализации детско-подросткового сознания и новых тенденциях развития молодого поколения России. В этот же период в издательстве “ПИТЕР” вышли три её книги о сохранении психологического здоровья детей. В прошлом году вышла четвертая книга о воспитании творческой индивидуальности детей. Марина Куртышева вела авторскую программу на радио «Мария» – «Психология социального оптимизма в эпоху Перемен», участвовала в передачах «Человек в большом городе» на 5-м канале. В этом выпуске «Петербургского публициста» – очерк Марины Куртышевой об удивительной судьбе человека.

 

Блокада. Юность. И завод стекольный.

Всё в памяти далеких лет сошлось.

Темно и страшно. Одиноко, больно…

Война и юность – всё переплелось!

«7-я Ленинградская» – в Капелле

Звучит Победой лишь грядущих лет…

А девочке – 15. Изабелле…

Ни хлеба, ни тепла, а в сердце – свет

Той музыки, что станет жизни смыслом

И вынесет из боли и потерь.

Любви и горя тяжким «коромыслом» –

Тогда и прежде. Снова и теперь…

Война уйдет. А музыка восстанет

И жизни ход собой определит.

И ночь потерь зарею жизни станет,

Учителя Судьбою наделит.

Пойдут года учебы и работы,

Учеников стал неохватен круг.

Муж, дочка и домашние заботы…

А музыка, как прежде, – лучший Друг!

И вот уж день подходит расставанья

И с близкими, и городом родным.

А жизнь звучит как нота обещанья

В сюите времени, мелькающей как дым!

В Санкт-Петербурге сегодня проживают 102 тысячи блокадников, имеющих награды и звание «Житель блокадного Ленинграда». Судьба каждого из них, без сомнения, достойна внимательного изучения и сопереживания, восхищения и изумления, благодарности и веры в Человека!

В 2011-м году мне посчастливилось случайно познакомиться с одной из них – Изабеллой Аркадьевной Брио (урожденной – Юделевич). И уж тем более удивительной оказалась эта «случайность» потому, что Изабелла Аркадьевна ровно полвека назад, когда я несколько лет училась в ленинградской школе № 69, работала в этой же школе учителем музыки. Да и сама школа была необычная – еще в 1843-м году именно сюда переехал Царскосельский Лицей. История этого учреждения более чем интересна, но это другая тема.

Я как-то сразу прониклась душой и сердцем к этому человеку, при любой возможности старалась послушать её воспоминания о годах жизни, о блокадном Ленинграде и о главной ее Судьбе – МУЗЫКЕ… Я встретила её, когда ей было уже 85 лет. Она выглядела совершенно невероятно – высокая, с горделивой походкой, с удивительно захватывающим душу сильным голосом и в то же время очень мягким и деликатным стилем каждого разговора. Было не просто разговорить её, узнать историю её собственной жизни. Изабелла Аркадьевна при каждой встрече начинала наш разговор с вопросов о том, как я живу, какие у меня трудности, о чем я сама думаю и мечтаю, над чем работаю. Я даже не могу отнести всё это только к её, без сомнения, Педагогическому Гению. Такова была её цельная, удивительно гармоничная и «хорошо темперированная» натура, природные многогранные таланты и способности. Поневоле я увлекалась её безграничными пониманием и сопереживанием, и только после встреч сетовала на то, что совсем мало и сегодня я поговорила о ней самой… Но «руководила» и «вела» все наши с ней встречи сама Изабелла Аркадьевна, и что-то изменить во встрече с моей стороны – я это чувствовала точно – было невозможно. Ее «гипнотический» дар определял наши не столь уж и частые встречи.

Какую бы тему я ни начинала, она прежде всего «переводила» её на мою жизнь и только удостоверившись в том, что я эмоционально приподнялась, «расшевелилась», «порозовела» – по её словам, – начинала говорить о себе или отвечать на мои вопросы. И в таком возрасте Изабелла Аркадьевна никогда не забывала даже самых маленьких деталей в наших диалогах. Могла через несколько месяцев, а то и больше, вдруг вернуться в одну из давно обсуждаемых нами тем и спросить о каких-то деталях давнего обсуждения или о моих планах на тот момент. Это поражало тем более, что я со временем всё более глубоко начинала чувствовать её внутренний мир, его своеобразие, неподдающиеся анализу эмоциональные или мысленные глубины и просторы…

Всегда торжественно и серьезно настроенная в Дни великой Памяти блокады Ленинграда, Изабелла Аркадьевна выглядела особенно строго и празднично – одевалась красиво, подчеркивая свою стать. В эти дни она подолгу рассказывала о днях блокады – она рано потеряла обоих родителей. Отец умер в 1934-м году, мама – в 1942-м. В блокадном Ленинграде 15-летняя девочка осталась одна, немногочисленные родственники уехали в эвакуацию. В июне 1942 года Изабелла начинает работать на Ленинградской зеркальной фабрике, в стеклодувном цехе. Получает специальность «стеклодув» и работает там по август 1944 года.

Удивительно спокойно, с достоинством и со скрытым глубоким переживанием Изабелла Аркадьевна «живописует» (и это на самом деле так!) свою работу – холодный, промерзший цех завода… голод, к которому невозможно привыкнуть… сон прямо в цеху, на полу, на ватнике, в сторонке от других работающих – в цехах с первых дней работали без перерыва, в основном женщины и подростки, дети… Домой отпускали, но для этого девочке надо было проехать, а вернее сказать, пройти через полгорода… А девочке Изабелле идти было просто не к кому…

И словно наперекор всему рассказанному удивительно молодые и красивые глаза Изабеллы Аркадьевны вдруг ярко вспыхивают и «полыхают», когда она начинает вспоминать о самой работе стеклодува. Она буквально преображается, встает, ритмично ходит по комнате, взмахивает руками – всё это позволяет и мне вдруг ярко и объемно «увидеть» ее руки, держащие миниатюрные ампулы, «сгорающие» и преображающиеся в огне плавильной печи… Изабелла Аркадьевна внезапно «возвращается» и с увлечением и незабываемым ярким переживанием начинает говорить о том, что ОГОНЬ всегда представлялся ей МУЗЫКОЙ! Она не только видела наяву, но и «слышала» звуки и мелодику Огня!

Зеркальная фабрика стала для Изабеллы фронтом, территорией обычного в её глазах ежедневного Подвига, который совершали в те дни не только взрослые, но и дети Ленинграда. В условиях жесточайшей экономии сил и средств на производстве и для поддержания освещения города было принято решение по дну Ладожского озера проложить линию электропередачи, которая улучшит снабжение Ленинграда электроэнергией. Но без керосиновой лампы ленинградцам пока не обойтись. Необходимо было в кратчайшие сроки организовать производство керосиновых ламп. До конца 1942 года намечено изготовить 100 тысяч таких ламп. К этому же времени на зеркальной фабрике предстоит выпустить 150 тысяч ламповых стекол. Коптилки и лучины, которыми освещались жилища ленинградцев минувшей зимой, заменят керосиновые лампы. И это стало возможным благодаря тому, что Ленинград начал получать горючее по трубопроводу, проложенному по дну Ладожского озера. Тысячи детских рук работали на этом трудовом фронте у стеклоплавильных печей, и в этой массе были незаметны руки девочки, с рождения посвященные Музыке!

9 августа 1942 года в зале Ленинградской филармонии состоялось первое исполнение Седьмой симфонии Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, который в это время был в эвакуации в Куйбышеве (ныне вновь – Самара). Инициатором и организатором исполнения Седьмой симфонии в осаждённом Ленинграде был главный дирижёр Большого симфонического Оркестра Ленинградского радиокомитета К. И. Элиасберг. В июле специальным самолётом партитура была доставлена в Ленинград, начались репетиции. Для исполнения симфонии требовался усиленный состав оркестра, поэтому была проделана большая работа по розыску уцелевших музыкантов в самом Ленинграде, и на ближайшей передовой.

9 августа 1942 года в переполненном зале Ленинградской филармонии состоялось исполнение Седьмой симфонии. 80 минут, пока звучала музыка, орудия врага безмолвствовали: артиллеристы, защищавшие город, получили приказ командующего Ленинградским фронтом Л. А. Говорова — во что бы то ни стало подавлять огонь немецких орудий. Операция огневого подавления вражеских батарей называлась «Шквал». Во время исполнения симфония транслировалась по радио, а также по громкоговорителям городской сети. Её слышали не только жители города, но и осаждавшие Ленинград немецкие войска. Новое произведение Шостаковича потрясло слушателей, вселило уверенность и придало силы защитникам города. В зале сидела и девочка, сумевшая через весь город добраться до филармонии. Это была Изабелла. Всю свою жизнь она несла в сердце этот день, эту Музыку, эту несгораемую Память!

27-го января 1944 года закончилась блокада Ленинграда. А в феврале этого же года 17-летняя Изабелла Юделевич получает медаль «За оборону Ленинграда».

Надо было начинать мирную жизнь, учиться, работать. В 1945 году Изабелла поступает в Педагогическое училище имени Н. А.Некрасова и с отличием оканчивает его, получая диплом и специальность «Учитель начальных классов». В 1948 году поступает в школу № 82 по данной специальности. Талант педагога Изабелла Аркадьевна проявляла еще в детские годы: 7-го июля 1939 года почетной грамотой школьного совета школы №181 Петроградского района награждена «Ученица 5-го класса Юделевич Изабелла за большую общественную работу в помощи по русскому языку своим товарищам».

В сентябре 1950 года Изабелла поступает в Музыкально-педагогическое училище имени Н. А. Римского-Корсакова при Ленинградской консерватории. В сентябре 1954 года оканчивает училище, получив специальность «Преподаватель фортепиано». Изабелла Аркадьевна Брио (фамилия по мужу) работала в нескольких школах Ленинграда – Санкт-Петербурга: № 82, 69 («имени А. С. Пушкина»), 75. Дольше всего – в школе № 69, ныне «Александровский лицей» –  более пятнадцати лет.

Изабелла Аркадьевна имела много наград, в том числе медали «В память 250-летия г. Ленинграда» (1958 год), «К 50-летию Победы в Великой Отечественной войне» (1995 год), «В честь 60-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады» (2004 год), «В память 300-летия Санкт-Петербурга» (2004 год), «К 60-летию Победы в Великой Отечественной войне» (2005 год), «В честь 65-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады» (2009 год), «К 65-летию Победы в Великой Отечественной войне» (2010 год), « В честь 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады» (2014 год), «К 70-летию Победы в Великой Отечественной войне» (2015 год).

Изабелла Аркадьевна, казалось, не знала такого слова – «отдых». Все, кто ее знал, отмечают ее «всегдашнее» рабочее настроение, подтянутость, способность вдохновлять и воодушевлять людей. Помимо работы в школах, Изабелла Аркадьевна за свой долгий профессиональный путь учителя музыки работала с тысячами детей – помимо школьных уроков, она после работы почти ежедневно, без выходных учила детей музыке на дому, в музыкальных школах, готовила юных музыкантов к поступлению в Училище имени Н. А. Римского-Корсакова и в Петербургскую консерваторию. На пенсию она вышла в 1985 году, но продолжала плодотворно работать еще много лет. Ушла из жизни 13 февраля 2018 года, в возрасте 92-х лет. Тихо, в больнице, на отделении для блокадников. Я успела подержать ее руки в своих, услышать её очень тихий голос, прорывавшийся сквозь туман тяжелого состояния… А лицо Изабеллы до последней минуты оставалось красивым, ясным и полным достоинства…

Вряд ли можно было бы подсчитать количество обученных ею учеников. И вряд ли большинство из них стали профессиональными музыкантами. Но ПАМЯТЬ об Учителе Музыки Изабелле Аркадьевне Брио хранится в тысячах сердец. Мы в этом не сомневаемся. Ведь Музыка и Жизнь неразделимы…

Вот некоторые из отзывов учеников и коллег Изабеллы Аркадьевны Брио. Надо учесть, что она стала во многих семьях учителем музыки не только одного, а нескольких поколений – от бабушек до внуков. Читаем.

Татьяна Ивановна Мелентьева, заслуженная артистка России, профессор Санкт-Петербургской консерватории пишет:

« Моё детство и юность с семи до девятнадцати лет протекали, можно сказать, под одной крышей с Изабеллой Юделевич в типичной петербургской квартире, ставшей ленинградской коммуналкой при советской власти. Это были первые трудные послевоенные годы.

Мой дед в 1937 году выкупил восемнадцатиметровую комнату в красивом четырёхэтажном доме с башнями на Петроградской стороне (тогда это разрешалось). Но моя память не сохранила довоенные годы, а в 1941 году наша семья была эвакуирована в Пермь вместе с Театром оперы и балета имени  Кирова, где пел мой отец Иван Васильевич Мелентьев.

Вернулись мы в свою комнату весной 1944 года. А Изабелла не покидала Ленинград все годы блокады. В квартире было пять комнат и жило соответственно пять семей. Два входа: парадный и чёрный, с лестницей во двор, был один балкон, два туалета (один с дровяной ванной), кухня с огромной плитой, камины, хотя наша комната, помню, отапливалась дровами в круглой печке. Дрова хранились в подвале во дворе, и папа поднимал их вязанками на четвёртый этаж.

Вообще жизнь в коммуналке – особая тема, о которой есть драматические и комические подробности у Зощенко, Саши Чёрного, Ильфа… Но я, например, плакала от горя, когда в 1957 году мы уезжали жить вместе с бабушкой в отдельную квартиру другого дома.

При входе в квартиру была большая квадратная прихожая, где висел на стене общий телефон и где к Новому году устанавливалась нарядная ёлка. Кот Пуц, а затем кошка Бара формально принадлежали соседке, но пользовались вниманием всех жильцов. Их число доходило до десяти человек. Первую хорошую комнату справа от входа занимала Изабелла. Напомню, что в тридцатые годы вся квартира принадлежала её семье! Я ребёнком очень любила приходить к ней в гости. Там было что-то из старинной мебели, немного красивой посуды в серванте, стояло пианино. Кстати сказать, инструменты были в трёх из пяти комнат квартиры!

Сразу после войны Изабелла стала заниматься в музыкальном училище на фортепианном отделении и много работала дома. До сих пор помню её обширный шопеновский учебный репертуар!

Велика была её тяга к нашей семье, ведь моя мать и отец были музыкантами. И с мамой она очень дружила, а когда отношения между родителями осложнились, она, разумеется, взяла её сторону.

Изабелла в те годы была статной, красивой брюнеткой. Очень опрятная, с аккуратно уложенными на голове косами. Мы так хотели, чтобы она нашла себе достойную пару, но после войны свободных мужчин было мало. Гнали мысль, что она останется старой девой. Такой цельный характер, не вертихвостка, человек с достоинством, она не располагала к лёгким знакомствам. Её избранником к тридцати годам стал Анатолий Брио, который оказался верным, добрым другом и отцом их единственной любимой дочери.

В быту Изабелла была организована, не зацикливалась на готовке в кухне, часто ходила в концерты. Её рассказы о пережитом в годы войны и блокады тогда не были пространными. Но видно было, что эти шрамы и потеря близких не заживут в ней никогда.

Уже после нашего выезда с Дивенской улицы мы общались по телефону, но она внимательно следила за моим ученьем сначала в ЛЭТИ имени Ульянова/Ленина, а затем и при повороте к профессии певицы. Её интересовали мои успехи в консерватории, бывала на моих концертах.

Душевное тепло, которое она питала к нашей семье и ко мне лично, всегда грело. Знала о моем замужестве, приходила и на свадьбу моей юной дочери. Это был человек верных чувств, без слащавости, всю свою долгую жизнь даривший себя людям. Хорошо, что её трудовая жизнь была связана с педагогикой, с детьми. Именно с таких трудных судеб и характеров надо брать молодым уроки музыки и уроки ЖИЗНИ!»

Лариса Георгиевна Аленева, ученица И. А.Брио, учитель биологии:

«Кто-то из первоклашек, не знавший еще имя учительницы музыки, описал ее: „Ну, которая как Королева!“… Так и стали ее называть между собой. Высокая, статная, великолепные волосы, уложенные короной. Со вкусом одетая, с горделивой походкой и сказочным именем „Изабелла“.

Красота внешняя впечатляет, запоминается навсегда только если ей сопутствует красота внутренняя. Когда Изабелла Аркадьевна шла по коридорам нашей 69-ой школы, казалось, ее окружает некое „сияние“ чистоты, благородства и бесконечной доброты. Дети такие вещи хорошо чувствуют. Вспоминаются записи с уроков: „Спеть песенку, отстучать ритм карандашом…“

Наверняка далеко не у каждого был идеальный слух. Но наша Королева давала шанс всем, кто стремился к музыке. Обучала терпеливо, ласково, не жалея ни времени, ни сил своих.

Можно бесконечно говорить добрые слова об Учителе… На многих повлиял пример бескорыстного подвижничества Изабеллы Аркадьевны.

Прошли годы. Я тоже стала учительницей. И в наше непростое время занимаюсь с детьми бесплатно. А человек жив, пока живет память о нем. А вы, Изабелла Аркадьевна, всегда с нами – Королева Страны МУЗЫКА!»

Татьяна Григорьевна Иванова, сотрудник системы медико-социальной помощи:

«Какой мне запомнилась Изабелла Аркадьевна? Мы познакомились около пяти лет тому назад. Первое впечатление – оно и самое верное. Изабелла Аркадьевна – красивая, сильная Личность, умная, интеллигентная! Все эти качества она сохранила, несмотря на преклонный возраст и серьезные заболевания. Любила своих близких, любила всех людей, с которыми ее сталкивала жизнь! К нам, сотрудникам медико-социальной помощи на дому, относилась с неизменным уважением, очень терпеливо переносила все медицинские манипуляции (часто для нее неприятные). Конечно, возраст и болезни разрушали память, чувства, но сквозь все эти трудности она все равно сохранялась как по-настоящему интеллигентный Человек!

За 23 года моей профессиональной работы мне встречались самые разные люди, характеры; но таких, как Изабелла Аркадьевна, – единицы. И они хранятся в моей памяти как жемчужины в шкатулке. Я часто перебираю их в своих воспоминаниях, чтобы получать и претворять жизненные ориентиры, не забывать что такое „добро“, красота души, любовь, терпение. Особенно в наше время, когда эти качества становятся редкими. Спасибо им всем за жизненный пример, за это „безмолвное“ наставление, которое они нам оставили!»

Ксения Александровна Шарлыгина, заслуженный архитектор России, кандидат архитектуры, ветеран труда:

«Память – это главное, что у нас остается от прошедшего. Иногда она бывает обширной, со многими деталями и подробностями. А иногда она отрывочна и сопровождается поздними сожалениями. Можно и, наверное, нужно было больше общаться, узнать, понять потому, что каждый „Человек – это целый Мир! “ Контакт с каждым обогащает тебя. Несостоявшийся контакт – невосполнимая потеря. С Изабеллой Аркадьевной это особенно теперь мною ощущается.

Она была сдержанной и даже отчасти закрытой, во всяком случае, для не очень близких. Именно к ним по справедливости я должна причислить и себя. Мы познакомились очень давно, на одном из семейных торжеств. В те годы мы приходили к подругам на дни рождения, и нас знакомили с многочисленными родственниками.

Генриетта Яковлевна Бишко, двоюродная сестра Изабеллы (1926–2018), стала моей подругой и коллегой на многие годы. В 1950-м году она окончила ЛИСИ „с отличием“ по специальности „Архитектор“. Работала в проектных организациях Ленинграда. Прошла путь от старшего архитектора и руководителя группы по проектированию городов Севера.

А в наши детские годы было именно так: большая семья, много дядей и теток, и вот среди них – девочка, по-своему очень красивая, чуть старше и красивее нас. Видно было, что у нее очень много забот – таких, какие нам, папиным и маминым деткам, даже не были знакомы. Потом очень редкие моменты, время от времени – информация от Генриетты в разговорах о жизни семьи Изабеллы: работа, замужество, дочка, внучка…

Однажды – „всплеск“: искренняя радость, когда я нечаянно оказалась частью той силы, которая принципиально к лучшему изменила  жилищные условия жизни этой семьи. Потом появились и новые поводы для встреч – редкие приезды Генриетты, жившей в то время уже за границей. Помню одну из таких встреч, когда Изабелла встретила меня в их прекрасном „дворе-саду“ на Мичуринской улице, мы о многом успели поговорить, и я снова порадовалась за нее.

Я знаю, что потом были тяжелые годы – и для Изабеллы, и для ее близких. Несправедливо, когда хорошим людям (а Изабелла была из них) достается трудная жизнь. Это – о тяжелой болезни её в последние несколько лет. Но что поделать? Только терпеть. И её семья, все её близкие и друзья старались  улучшить ее положение и существование. Изабелла же, независимо от состояния, всегда и во всем, в любой ситуации сохраняла завидное достоинство.

Не так много осталось тех, кто хранит именно эту память. И мне теплее от мысли, что я принадлежу к ним; и что, сколько бы мне ни осталось, столько эта светлая память проживет во мне».

Людмила Ивановна Андреева, блокадница, ветеран труда, учитель русского языка и литературы.

«Я благодарна судьбе, что в течение нескольких лет, работая в одной петербургской школе, оказалась и лично знакома с Изабеллой Аркадьевной Брио. Что отличало ее от окружающих? Это был человек очень привлекательный – и внешне, и внутренне. Всегда подтянутая, стройная, красивая. Высокая культура общения как с коллегами, так и с детьми, родителями. Внимательное отношение ко всем людям, добропорядочность – вот характеристики для Изабеллы Аркадьевны.

Ее ученики никогда не забывали и не забудут те музыкальные уроки, которые она преподавала им. Все они проводились на высоком профессионально-педагогическом уровне, с большой любовью к детям!

Уже не работая в школе, находясь дома в связи с тяжелой болезнью, Изабелла Аркадьевна оставалась таким же чутким, внимательным к любому собеседнику человеком. Многие ее черты личности унаследовали ее дочь Елена и внучка Майя – всегда прийти на помощь нуждающемуся человеку, поддержать, вдохновить, настроить на завтрашний день. У меня остались самые лучшие впечатления об Изабелле Аркадьевне как о Человеке с большой буквы!»

Ольга Владимировна Прижигодская, кандидат исторических наук, старший преподаватель СПбГУ:

«Изабелла Аркадьевна Брио стала наставником в Музыке нескольких поколений нашей семьи. Мою маму привела к Изабелле Аркадьевне моя бабушка, которая тоже была ученицей Изабеллы Аркадьевны, а потом уже моя мама училась у неё в школе и, конечно же, привела нас, своих дочек – меня и мою сестру к ней на обучение. Помимо школьных уроков, мы с сестрой многие школьные годы занимались еще и дополнительно. Изабелла Аркадьевна – уникальный педагог, настолько точно и глубоко чувствующий своих учеников, что обучение у нее музыке становилось, по сути, обучением и становлением наших характеров, способностей и талантов, и в целом – наших душ. Мы не только овладевали исполнительской техникой, но и открывали для себя огромный мир музыки, учились слышать и слушать, настраивали свое сердце на понимание великого и вечного в искусстве.

Лично для меня еще в самом начале школьных лет открывались лучшие страницы русской музыкальной классики, особенно я любила Альбом П. И. Чайковского. Играла западную классику – почему-то остро запала в память „Сарабанда“ Генделя… Такие воспоминания остаются у человека на всю жизнь.

Думаю, что таких учеников – в нескольких поколениях – у Изабеллы Аркадьевна за её долгую профессиональную музыкально-педагогическую жизнь были тысячи… И в моем, и в их сердцах память об Изабелле Аркадьевне Брио будет жить долго!»

Хочется закончить рассказ о жизни этого замечательного человека  стихотворными строками:

ИЗАБЕЛЛЕ и ГЕНРИЕТТЕ

Две девочки на фото, две сестры –

Их рук переплетенье мерит Вечность.

Промчались годы жизни, так быстры.

А нам в удел – любви к ним бесконечность!

Два ручейка сплелись неповторимо –

Достоинства и чувств больших порыв.

Для них ничто не проходило «мимо»,

Их жизни были – сердце «на разрыв!»

Так Белла шла «по нотам в мире горнем,

Подвластна Музыке одной лишь навсегда.

Так Геня грезила всегда изящной Формой,

Под стать Афине, строив города!

Земную жизнь справляли как обычно –

Война и мир, всё в сердце их сплелось.

И мир искусства был для них привычен,

Творили свет, уж так им довелось!

Баюкал Север Беллу ветром-снегом,

Блокадный холод продувал насквозь.

А к Гене Юг ласкался жаркой негой,

В оливах древних – благодатный гость.

Родились рядом: осенью-зимою…

Сплетая руки, жизни и года!

И Геня Беллу позвала с собою

Туда, где вместе будут навсегда!

Две девочки, две музы, два хорала –

Жизнь прошагали длинную, как век!

И каждая их них собою стала

Уроком всем по классу «Ч Е Л О В Е К»!

На фото: (слева направо) Изабелла и Генриетта