Павел Михайлович Маркин первый фотоснимок сделал, когда был еще шестилетним мальчиком – «Демонстрация на Дворцовой площади 1 Мая 1952 года». Увлечение фотографией продолжалось и в школе, и во время учебы в Ленинградском техникуме легкой промышленности. Поработал портным, закройщиком, модельером-конструктором женской верхней одежды, пионервожатым и старшим воспитателем в пионерском лагере, художником-оформителем, учителем рисования и черчения в школе, грузчиком, завхозом и даже поваром. Фотокорреспондентом стал в армии: первый снимок был опубликован в дивизионной газете «За Родину!» в октябре 1968 года. Несколькими днями позже еще одна фотография за подписью «Фото гвардии ефрейтора Павла Маркина» появилась на страницах окружной газеты «На страже Родины». После службы поступил на подготовительное отделение при Ленгосуниверситете и через год стал студентом факультета журналистики. Осенью 1973 года стал штатным фотокорреспондентом газеты «Смена». В последующие годы работал в редакции еженедельника «Ленинградский рабочий», в издательском доме «Калейдоскоп», был заместителем главного редактора журнала «Защита и безопасность», собственным фотокорреспондентом газеты «Россия» по Северо-Западу. Без малого сорок лет тому назад Павел Михайлович стал деканом Факультета фотокорреспондентов имени Ю. А. Гальперина (http://www.photofaculty.ru). Это учебное заведение существует уже 60 лет, и его выпускниками стали тысячи фоторепортеров.

         П. М. Маркин – заслуженный работник культуры Российской Федерации, член президиума Санкт-Петербургской академии журналистики, почётный член Союза фотохудожников России,  победитель VIII творческого конкурса журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области «Золотое перо-2002», лауреат международного фотоконкурса «Золотой объектив» (2003) и многих других. Дорога Павлу Михайловичу и награда, которой его в 2018 году удостоила аlma mater: это знаменитая международная «Невская премия», учрежденная Санкт-Петербургским государственным университетом.

         Бесспорно, П. М. Маркин – талантливый и признанный фотомастер. Но он, внимательно всматриваясь в окружающий мир, старается его философски осмыслить и понять.  Павел Михайлович – автор не только многих публикаций, газетных и журнальных, но также и нескольких книг, в которых ценным является анализ явлений нашей жизни и творчества. 

       – Вернемся, Павел, в прошлое… После армии я поступил на подготовительное отделение факультета  журналистики Ленгосуниверситета. Была такая форма обучения с отрывом от производства, что-то типа рабфака. Нам постоянно твердили, что вас уже четверо – кроме меня, еще были Коля Адамович, Миша Михайличенко и Женя Орлов, – а в первом выпуске был, дескать, только один учащийся – Паша Маркин, который старательно учился и стал студентом. Берите с него пример! Почти легендарный Паша Маркин! Так твое имя и запомнилось, хотя увидел я тебя впервые позже, когда сам уже стал студентом. А потом узнал, что ты талантливый фотомастер. До сих пор нахожусь под сильным впечатлением от многих твоих работ, в частности портрета Иосипа Броз Тито, который проезжал по Ленинграду в открытом автомобиле. Поистине исторический снимок! Сколько же тебе лет тогда было и как получилось, что именно в великом искусстве светописи ты нашел свое призвание?

         – Я очень хорошо запомнил, как в начале июня 1956 года ленинградцы жили в ожидании визита Иосипа Броз Тито – генерального секретаря Союза коммунистов  и президента Югославии, маршала и трижды Народного героя. Накануне визита великого гостя отец рассказал мне легенду о происхождении  его фамилии. Якобы когда в 1915 году Иосип оказался в плену в России, ему очень трудно давался русский язык и он постоянно твердил: «Ти – сделай это, а  ти – то…». Так и родилась эта необычная фамилия…

Несколько дней мы с моим закадычным школьным другом обсуждали, как бы нам попасть на Московский вокзал или хотя бы на площадь Восстания, чтобы одним глазком взглянуть на президента союзной республики. Но это была лишь программа минимум. Надо сказать, что оба мы увлеченно занимались фотографией. Только у Анатолия был «ФЭД», а у меня – «Зоркий». Конструктивных отличий практически никаких, только у моей камеры объектив был складным – легким движением руки он задвигался внутрь аппарата и при желании фотоаппарат можно было спрятать даже в карман брюк.

Как в ту пору было заведено у школяров, решили поспорить: кто сумеет сфотографировать Тито – тот и победитель. На кону с моей стороны стоял китайский фонарик на четыре батарейки, а Толик рисковал перочинным ножом с бесчисленным количеством лезвий.

Заранее выработали план действий – решили пробиться в ряды встречающих с самого раннего утра. И не прогадали: уже часа за три народ гроздьями висел на деревьях, «залепил» все окна близлежащих домов, оккупировал крыши. И на крышах автобусов и троллейбусов стояли толпы людей. То же самое творилось и на всех  перронах Московского вокзала, где ленинградцы точно с таким же энтузиазмом заполонили все «вторые этажи» поездов дальнего следования – как они туда забрались – одному Богу известно. Пленку экономил – отец разрешил отснять не более десяти кадров.

Сфотографировал марширующего президента на перроне, не упустил    кадра с встречающими на крышах соседних поездов. И в ту же секунду толпа вынесла  меня на площадь Восстания…

Именно в тот день я впервые увидел конную милицию, хотя до этого даже не догадывался, что в Ленинграде существует такое же подразделение, как и в Москве. Помимо милиционеров на площади было задействовано много курсантов. Они рассекали толпу на своеобразные колонны. Маленький рост – метр с кепкой и юный возраст помогли мне пробиться в самый первый ряд встречающих большого гостя. Только я успел сфотографировать зрителей на крыше троллейбуса и взвести очередной кадр, как тут же – в видоискатель надвигается весь сверкающий никелем лимузин-кабриолет. Руки дрожат, видоискатель запотел – ничего не видно. Событие ощущаю каким-то внутренним чувством. Или сейчас нажму на спусковую кнопку, или никогда…

Вечером в нашей домашней «фотолаборатории» – в самой середине коридора коммунальной квартиры – я напечатал этот кадр. Анатолий сидел рядом с понурой головой и тут же признал себя побежденным, поскольку ему подобраться к Броз Тито так близко не удалось.

Вот так и был сделан первый шаг в профессию. Снимал я все время и когда служил в армии. После демобилизации поступил  на  только  что  организованное  подготовительное  отделение  при Ленгосуниверситете. Мы себя называли рабфаковцами. С особой теплотой вспоминаю моих сокурсников – Геннадия Ткачева, Любовь Кудрявцеву, Татьяну Лесючевскую, Вячеслава Талонина… К сожалению, многих уже нет с нами… Это было удивительное время познаний в самых разных областях гуманитарных наук. Год  спустя я стал  студентом  факультета  журналистики ЛГУ. Все пять лет учебы в университете активно сотрудничал со многими ленинградскими газетами. Кстати сказать, стать студентами журфака мечтали одиннадцать моих сокурсников. Но на выпускных экзаменах подготовительного отделения высший балл набрал только я один. Чуть не дотянул до «контрольной черты» рабфаковец Анатолий Рогаткин и поэтому был зачислен на вечернее отделение. Сегодня Анатолий Васильевич Рогаткин – член Союза журналистов России, литератор, историк спорта, главный редактор газеты «Пенальти».

         – Я в прошлом хорошо знал Анатолия по совместной работе, и он запомнился мне как серьезный журналист. Но не знал, что он тоже учился на подготовительном отделении. Его верность профессии не может не вызывать уважения. А вот о чем, Павел, я хотел бы тебя спросить. В 70-е годы мы с тобой работали в редакции газеты «Смена». Я знал тебя как человека, сотрудника, но редко наблюдал твой непосредственно творческиий процесс: ты уезжал на свои задания, я – на свои. А меня, между тем, всегда интересовала технология работы фотожурналиста. Один раз даже грех на душу взял: готовил корреспонденцию о токаре, отснял в цехе пленку, измучил парня. В редакции показал свой «шедевр» нашему легендарному Михаилу Хононовичу Нейштадту… Он ничего не сказал, только во взгляде его были изумление и укоризна…  Да уж, профессия фотожурналиста совсем не проста. Ведь в ней наверняка есть своя методология. С чего она вообще начинается?

         –   Если театр начинается с вешалки, то фотожурналистика, как бы это ни странно показалось на первый взгляд, – с гардероба. Это фотохудожник или мастер рекламной фотографии у себя в студии или на пленере может надеть все, что заблагорассудится. А попробуй фотожурналист на правительственную съемку прийти в рваных джинсах или кожаной ковбойской шляпе (наподобие той, в которых любят щеголять фотомастера Гильдии рекламных фотографов). Боюсь, для того, кто осмелится на подобный шаг, это будет первая и последняя съемка, скажем, в кремлевском пуле.

         А представь подобную картину в театре. Пришел фоторепортер на съемку в привлекающем внимание костюме и во время спектакля начинает дефилировать вдоль сцены в поисках интересного кадра. Спектакль обречен на провал… Все внимание зрителя будет приковано только к репортеру. Впрочем, его в первую же минуту выгонят из зала администратор, билетерши или сами зрители. Фоторепортер должен быть незаметен для окружающих. И в то же время постоянно находиться в центре события. Никаких ярких или броских деталей в одежде! Лучше всего для этого подходят черные или серые тона. Можно еще долго рассуждать об одежде для работы в дождь, снег, в суровый мороз или жару. Причем каждый вариант касается и фотоаппаратуры.

         – Даже так? Я, честно говоря, никогда над этим не задумывался. Мне казалось все просто: взял камеру – конечно, профессиональную, отличного качества, – и вперед, на съемку…

         – Если бы это было так… Приведу самый простой пример из своего личного опыта: немыслимо работать, скажем, в Кот-д’Ивуаре с фотоаппаратурой, приобретенной в Москве или Владивостоке. Для этих условий нужен фотоаппарат только в тропическом исполнении… А на полюсе холода фотоаппаратуру перед тем, как забраться в тепло, приходится оставлять на улице, а в помещении снимать второй камерой.

         Теперь о фотоаппаратуре. В работе репортера это святое! Первооснова успешной работы! Да, учиться азам можно и со «Сменой», и с «Зорким», и с «Киевом» (только не с «мыльницей»). А вот профессиональный фотоаппарат должен быть надежным и безотказным. Ни при каком варианте не должно быть сбоя. Наиболее опытные коллеги на самые ответственные съемки всегда берут две камеры. Особенно когда речь идет об экстремальных видах съемки или скоротечных событиях, когда даже некогда поменять объектив.

         Также хотел бы сказать, что сегодня работа фотокорреспондента уже немыслима без знания иностранного языка, а то и двух-трех. Фоторепортер должен быть на «ты» и с компьютером, и с различными цифровыми технологиями. Фотокорреспондент сегодня — это универсальный солдат, для которого не существует невыполнимых задач. Фотожурналист должен обладать колоссальным запасом знаний в самых различных областях: в политике, экономике, промышленности, сельском хозяйстве, спорте, различных видах искусства… Фотожурналисту приходится работать во многих жанрах: это и портрет, и натюрморт, и пейзаж, и репродукция, и макросъемка, не говоря уже о репортаже. Кроме того, фотожурналисту под силу и художественная фотография (достаточно в качестве примера вспомнить работу фоторепортера Associated Press Дмитрия Ловецкого — ангел Александрийского столпа на фоне луны), и рекламная съемка (например, снимки для различных фирм фотокорреспондента Европейского пресс-фото агентства Анатолия Мальцева).

         – Чтобы стать репортером, надо, пожалуй, обладать какими-то особыми качествами. Это не просто увлеченность профессией или изобретательность. На память приходят поездки с известным ленинградским фоторепортером Валентином Константиновичем Голубовским. Мне надо было готовить в номер «Вечернего Ленинграда» тексты, а ему – фото. Работа сверхоперативная. С места события – срочно назад, в наш дом прессы. Смотрю, Валентин Константинович в редакции – бегом, по этажам. А ведь уже немолодой был…

         – Но фотожурналисты — это, тем не менее, не какая-нибудь закрытая каста. Фотокорреспондентом может стать любой человек, если у него есть желание и искорка таланта. Важно рассмотреть ее и развить. Но это немыслимо без колоссальной работоспособности, что, к сожалению, все реже и реже я наблюдаю у современной молодежи. «Ни дня без кадра» — это не просто крылатое выражение, а еще одна аксиома в работе фоторепортера. Один из моих учителей постоянно мне говорил: «Павел, когда ложишься спать, положи фотоаппарат под подушку. Вдруг приснится что-то интересное, а камеры под рукой нет…»

         Стоит только без фотоаппарата выйти из дома, и тут же видишь: вот он, твой несостоявшийся «кадр века». И нельзя идти на репортажную съемку с супругой, с другом. В самый нужный момент они обязательно влезут в кадр. И никакая дрессура здесь не поможет… И с авоськой ходить фотокору противопоказано — руки должны быть всегда свободны для работы с камерой.

         Еще одна сверхзадача — нажимать на спусковую кнопку в нужный момент. Это самый таинственный и кульминационный этап создания любой репортажной фотографии. Можно несколько тысяч раз во время футбольного матча или теннисного турнира нажать на спусковую кнопку, и ни в одном кадре не будет ни мяча, ни нужных эмоций. Самое главное для фотокорреспондента – поймать то самое неповторимое мгновение. Очень важно научиться нажимать спуск в нужный момент. И никакая автоматика здесь не поможет — ни автофокус, ни серийная фотосъемка. Я называю это «предчувствием праздника». Вот когда где-то под солнечным сплетением накатывается чувство — «Нажимай!»

         – Да, в профессии журналиста соединяются чуть ли не магическим образом высокое профессиональное мастерство и чувство профессиональной ответственности. Это и выполнение сложных редакционных заданий, и уважение к людям, и к тому, что ты делаешь…

        – Фотокорреспондент на то и мастер своего дела, что он может выполнить любое задание редакции. Портрет политика, бизнесмена, академика или простого рабочего, популярного актера, пенсионера только тогда станет настоящим произвеедением, когда репортер сможет найти общий язык со своим героем. И только когда портретируемый становится соавтором твоей работы. Это очень сложная задача. Молодые люди сегодня великолепно научились общаться с компьютером, а в разговоре даже между собой, увы, используют минимальный запас слов: «типа», «короче», «блин». Как же смогут они найти общий язык со своим героем?

         Фоторепортер, даже самый талантливый, на любой съемке нарушает привычный ход события. С его появлением все запланированное Всевышним начинает протекать уже по другим законам, и задача фотокорреспондента сделать так, чтобы этот урон был минимальным. Здесь – еще раз хотелось бы подчеркнуть – и одежда должна быть «маскировочной», и поведение неприметным, и срабатывание затвора аппарата практически неслышным, и приплюсуйте сюда еще добрый десяток нюансов, которые следует учитывать. Самое главное достижение сегодняшнего дня — это приход цифровых технологий. Они позволяют не только моментально проконтролировать качество снимка, но в считанные секунды передать фотоматериал на другой конец земного шара. «Цифра» наступает семимильными шагами. Четырнадцать лет тому назад я был одним из первых в Петербурге фоторепортеров, которые начинали работать с цифровой камерой. Тогда коллеги смеялись надо мной и утверждали, что никогда не изменят фотопленке.

         Но пленка, на мой взгляд, останется навсегда. Особенно черно-белая. Ни один специалист сегодня со стопроцентной гарантией не может сказать, сколько будут храниться файлы на том или ином цифровом носителе. Некоторые диски уже через 10–12 лет начинают «шелушиться», всевозможные накопители вдруг начинают давать сбои. Даже цветные пленки и отпечатки выцветают всего за 15–20 лет. Здесь я всегда вспоминаю фотокорреспондента журнала «Огонек» Николая Ананьева. Еще в начале 1950-х годов он один из первых на берегах Невы начинал осваивать секреты работы на цветных фотоматериалах. К концу жизни у него не было ни одного негатива, ни одного отпечатка: все созданное за полвека бесследно исчезло… Черно-белые же материалы, если они правильно обработаны, хранятся в архивах, музеях и галереях уже почти 200 лет.

        – И еще, Павел, один вопрос, который не могу не задать. По мнению многих – и я придерживаюсь такой же точки зрения, – журналистика сейчас переживает непростые времена. Общество с некоторым пренебрежением относится к публицистическому слову, утрачивается авторское индивидуальное начало, закрываются издания. Чего стоит, в частности, варварское уничтожение значительной части петербургских газет, в том числе и «Смены», в которой мы работали и у которой были выдающиеся заслуги. А как, на твой взгляд, обстоит дело в фотожурналистике? Каких проблем стоило бы коснуться?

         – Меня сегодня – а я все-таки журналист с 50-летним стажем – очень волнуют два странных обстоятельства. Во-первых, абсолютно непонятно, кто сегодня рулит у нас в государстве информационной политикой и почему практически 90 процентов эфирного времени, газетных полос и «площади» в Интернете занимают только отрицательные стороны нашей суровой жизни — убийства, катастрофы, измены, поиски ДНК очередного наследника и сбор денег на лечение смертельно больного  ребенка. Словно не осталось в нашей жизни ничего положительного. Причем эти сюжеты повторяют по многу раз и, как правило, в течение нескольких дней. А это уже суггестия, проще говоря, вдалбливание в голову определенных и ничем не оправданных стереотипов вне всяких человеческих норм.

Как мне кажется, в подавляющем большинстве занимаются сегодня журналистикой люди без специального образования. Иначе ничем другим я не могу объяснить, почему у диктора или корреспондента в рассказе (как, впрочем, и у их героев) практически через слово в речи звучат междометия «А» и «Э»… 

Или зачем фотографировать своего героя с верхней точки широкоугольным объективом, искажая умнейшую голову, сводя ее до размеров тыквы и превращая ноги в неизвестно что. У меня порой возникает подозрение, что в некоторых случаях личного фотографа, например нашего губернатора Ленинградской области, подменяет кто-то из его охраны. И рост у этого «фотомастера» под два метра. Отсюда и результат – «кадры с подъёмного кадра»…

Все профессионалы, как мне кажется, перекочевали в… рекламу. И я поражаюсь, сколько же ведущих артистов задействовано в этой сфере, как, впрочем, и самых опытных телеведущих и операторов… 

Второе прискорбное обстоятельство — грубейшие нарушения авторских прав. Так, у нас в городе практически не осталось печатных изданий. И когда  открываешь, например, газету Администрации Санкт-Петербурга «Петербургский дневник», то, как правило, на каждой странице под фотографией видишь «подпись»: фотография взята, мол, с того или иного сайта или… из архива героя очередной статьи, а то и из архива редакции.

Словно первоначально все эти фотоработы создал не фотокорреспондент, а сам Всевышний… Хорошо ещё под некоторыми фотографиями стали появляться фамилии моих коллег. Но начались эти положительные изменения только после моих бесчисленных упрёков, высказанных в переписке главному редактору Кириллу Игоревичу Смирнову… 

А если зайти, например, на страничку к Александру Дмитриевичу Беглову  «Вконтакте» (https://vk.com/a_beglov) – впрочем, я отнюдь не уверен в том, что Александр Дмитриевич лично ее ведет – то можно обнаружить, что и здесь практически ежедневно появляются целые блоки фотографий безымянных авторов. Я несколько раз спрашивал А. Д. Беглова, кто же автор этих фотографий, но в ответ… тишина и всё та же бесконечная политика «обезличивания».

Я понимаю, что при таком «безликом авторстве» в тех же печатных средствах массовой информации можно значительно сэкономить на гонорарном фонде… Но ведь это практически уже становится неписаным законом и прискорбным примером для других изданий. Именно по этой причине и некоторым другим, как мне кажется, профессия фоторепортера постепенно начинает умирать.

         – Ну не хотелось бы, Павел, завершить беседу на такой печальной ноте. Да к тому же я все-таки должен высказать и свое суждение: на сайте публикуется очень много фотографий частного характера. Авторы некоторых снимков – близкие люди, друзья, сослуживцы человека, и отнюдь не все хотели бы демонстрировать свое авторство. А порой и вообще невозможно установить, кем именно сделан тот или иной снимок. Другое дело, конечно, официальное фото, например, в издании, имеющем лицензию. Я, к примеру, всегда стараюсь, представляя снимок в «Петербургском публицисте», установить и указать имя автора. Но порой это не удается, несмотря на долгие и дотошные расспросы. Кстати сказать, помнишь, я даже спрашивал у тебя разрешение на публикацию портрета Всеволода Леонидовича Богданова, который был нашим «гостем» и с которым блестящее интервью сделал Владимир Георгиевич Осинский. Там точно стоит твоя фамилия как автора снимка. Я специально проверил (https://spbspeaks.ru/2016/02/07/наш-гость-всеволод-богданов-5/). Я могу одно сказать: издатели, которые ценят чужой труд, уважают свою профессию, да и вообще считают себя профессионалами, вне всякого сомнения, постараются указать автора любого журналистского материала, в том числе и фотоснимка.  Так что будем оптимистами. Не так ли?

         – Мне кажется, главная причина проблем с авторскими правам, это   слишком скоропалительный процесс перехода печатной информации в Интернет.  На его необъятных просторах до сих пор не существует, на мой взгляд, очень важного и незыблемого международного закона, который бы разрешал публикацию, где бы то ни было, причем не только текстов и фотографий, но и картин, рисунков, коллажей, видео только с обязательным указанием авторства. Но так, как это происходит сегодня, издателям более выгодно и менее хлопотно, да и на гонорарах сэкономить можно…

Беседу вел Борис Мисонжников