10 марта 2022 года на территории СПбГУ впервые состоялся Международный конкурс студенческих научных и публицистических работ «Если тебя вразумил Бог грамоте, или Слово-2021 как ключ к пониманию русского человека». Конкурс был организован при поддержке Фонда «Русский мир» и рассчитан на повышение интереса со стороны студенческой общественности к проблемам языка.

В конкурсе приняли участие более тридцати человек из разных городов России и Зарубежья. Каждый участник представил своё видение пёстрой череды событий, определивших облик ушедшего года. Здесь были санкции и инфоцыгане, беженцы и киберспорт, вакцина и сосули, культура отмены и стрелок… Удивительное разнообразие номинаций, исключительное разнообразие форматов создали ярчайшую конкурсную ситуацию, в которой жюри сложно было сделать выбор.

Пестрота жизни

Как часто мы задумываемся о слове в нашей повседневности? А ведь в нём, в слове, эта повседневность запечатлена, остановлена навсегда. В тонкостях, нюансах смысла, на которые в круговерти жизни мы так часто забываем обращать внимание. Не успеваем.

Слово и есть жизнь, во всём её богатстве и разнообразии: в отрицании и утверждении, в счастье и беде, в умилении и разочаровании. Слово подобно звуку лопнувшей струны: прозвучав, оно навсегда оставляет по себе память. Не замечаем.

В слове – мы сами, с нашими ценностями, беззащитностью, грубостью, злостью, наивностью, надеждой, верой. Слово, обращённое к близкому, так часто безрассудно, безумно влечёт в пропасть, куда совсем никто не собирался. Каждый раз, выбирая слово, мы выбираем себя завтрашнего. Не рассуждаем.

А ведь это важно. И особенно важно для журналиста, который стоит на передовой обновления языка, у истоков этого обновления. Мучительный дар журналиста – слышать многоголосие слова, оценивать его красоту, его меткость, его жизнеспособность и риски его употребления.

Стоя на таинственной грани реального и медийного мира, журналист управляет потоком информации, и в этом его власть и бессилие, дар и проклятье. Звук лопнувшей струны отзывается в умах и сердцах какофонией обертонов. В этом болезненно щемящем диссонансе разворачивается творческий процесс создания текста, позволяющий в бесконечном хаосе звуков создавать печальный и трогательный напев флейты Пана.

Тем важнее понимать все тонкости и нюансы, которые выражает слово, его многозвучие. Тем ответственнее работа журналиста.

И тем приятнее, когда юные профессионалы речи стремятся постичь тайны, скрытые в слове.

Пестрота мысли

Проделанная ребятами для подготовки к конкурсу работа ни на что не похожа: сбор эмпирической базы полностью повторяет процесс археологических раскопок. Нужно найти и отсмотреть сотни, тысячи примеров живого словоупотребления, разобраться в тонкостях подтекстовых смыслов, создать начерно словарные дефиниции понятий. Такой процесс увлекает и воспитывает внимание и бережное отношение к языку, которое и составляет суть журналистской работы.

Затем начинается сложнейший процесс толкования слов. Словарная статья – квинтэссенция смыслов: небольшой текст, за которым стоит титаническая работа. Сравнить можно разве что с работой старателя: сколько приходится промывать бесполезного песка, чтобы найти крупицы породы!

Но оно того стоит!

Пестрота языка

Вот они, жемчужины коллекции Медиасловаря (dataslov.ru),  ключевые слова текущего момента.

Язык медиа в его творческом потенциале порождает лексемы, равные по смыслу  тексту  эпохи! Слова, наделённые особым коммуникативным статусом, понятные лишь ныне живущему поколению, способные остановить мгновенье… такое, какое есть.

Впрочем, в сторону рассуждения. Дадим слово нашим героям.

***

Диана Кошечкина

Вакцина – яд или лекарство

«Городу нужна эта вакцина!» – заявляет Джилл Валентайн в небезызвестной игре Resident Evil, когда город Раккун наводняют заражённые люди и их единственной надеждой остаётся вакцина.

Наступление пандемии для многих стало переворотным моментом. Формат работы, обучения, общения, различные ограничения – перемены были ощутимы. Не всегда задумываешься, какие вещи влияют на твою жизнь, пока к ним есть доступ. Однако с пандемией многое из того, к чему мы были привычны, было закрыто для лёгкого доступа. Кино, рестораны или кафе, театры и музеи – даже простые прогулки стали сопровождаться переживаниями: не подхватишь ли очередной штамм коронавируса.

Во всей этой ситуации спасением могла стать вакцина.

Страны, которые разработали вакцину первыми, исследования и тесты – к этому было приковано всеобщее внимание. Одни были восхищены скоростью создания вакцины и испытали облегчение в связи с её появлением, другие говорили о теории заговора и закатывали глаза. Само восприятие слова «вакцина» изменилось за время пандемии.

Недоверие людей к вакцинации – в списке десяти главных проблем здравоохранения. Отчего же? По определению, вакцина обеспечивает появление приобретённого иммунитета к конкретному антигену. Первая вакцина была создана в 1796 году от оспы и основана была на коровьей оспе. С тех пор были созданы сотни вакцин, которые защищают от самых различных заболеваний. Само слово «вакцина» ассоциировалось с особым лекарством, спасением. В ряде произведений об эпидемиях или апокалипсисах вакцина нередко преподносится как последняя надежда человечества. Например, в Resident Evil 3 оказывается заражена вирусом главная героиня, которую спасает впоследствии вовремя введённая вакцина. Или в фильме 2007 года «Я – легенда» главный герой, который считает себя единственным выжившим в мире, пытается создать вакцину, последнюю надежду, то, что может излечить людей.

Но если в произведениях об апокалипсисе создание вакцины во времена хаоса воспринимается как кульминация, то в реальной жизни мы тысячу раз пролистаем новости, прочитаем комментарии и посмотрим несколько видео противоречащих друг другу экспертов, прежде чем поверим, что это работает, или окончательно уверимся в том, что это яд, чипирование, печать антихриста и вообще лучше не выходить из дома!

Дело, может быть, в большой скорости создания вакцины или подспудном принуждении к самой вакцинации, но хватает людей, уверенных в том, что лучше переболеть, чем опробовать на себе вакцину, исследования которой не завершены и побочные эффекты которой не выявлены.

Самый страшный исход болезни коронавируса – смерть. А вакцинации?

Истина рождается в споре или нет, но человеческая душа требует полемики. В мире объявляют пандемию, а мы тем временем обдумываем аргументы для споров. Что в последний раз так подогревало фантазию для теорий заговоров, как вакцинация?

Куда уходит корнями недоверчивость русской души? И обращено ли это недоверие к быстро созданной вакцине или государству, которое её распространяет? Или дело в некоем тайном правительстве? Мы придумываем страшные сказки на ночь, и места чудотворной вакцине в них просто нет.

Но, возможно, если бы народ точно знал, кому можно доверять, поверить в высокоэффективную вакцину было бы намного проще.

***

Дарья Чупрова

Регина Худияровская

Антиваксеры те же антипрививочники?

Всемирная организация здравоохранения 11 марта 2020 года подтвердила распространение новой коронавирусной инфекции в мире. Уже тогда стало понятно, что остановить пандемию возможно лишь вакцинацией населения. Так, ученые многих стран начали активную разработку вакцины, чтобы спасти жителей планеты от смертельного вируса. Первую вакцину от коронавируса зарегистрировали в Китае уже 25 июня 2020 года, в России же первая общедоступная вакцина появилась 11 августа 2020 года (ровно пять месяцев спустя после заявления ВОЗ).

Изначально в России вакцинировали только добровольцев, однако в 2021 году ситуация изменилась: появилась обязательная вакцинация для определенных групп населения, введение QR-кодов, ограничения для непривитых… Эти действия привели к активизации движения антипрививочников, которые не признают эффективности вакцины и выступают против неё.

Тогда же стал распространятся синоним слова «антипрививочник» – «антиваксер», слово, которое пришло из английского языка. Исследуя медиатексты, мы обнаружили, что слово «антиваксер» существовало и ранее. Аналогично «антипрививочнику», это слово имеет такое лексическое значение: «человек, не признающий эффективности вакцинации и выступающий против неё».

Антиваксеры в ответ на нападки заявили, что гонения на них осуществляются со стороны фармакологического и медицинского лобби, которые зарабатывают миллиарды на вакцинации. («Russia Today», 26.03.2017).

Противники «вакцинации вообще» демонстрируют глупость и были бы достойны сожаления, если бы не были столь агрессивны. Соответственно они встречают со стороны медицинского сообщества столь же горячий отпор. Дело дошло до того, что многие врачи не хотят открыто говорить о проблемах вакцинации, чтобы их не причислили к антиваксерам. («Независимая газета», 11.12.2019).

Семантический сдвиг в значении слова «антиваксер» происходит весной 2021 года с началом массовой вакцинации от COVID-19. Термин «антиваксер» стал определяться более узко, ассоциируясь с вакцинацией именно от COVID-19 и с антипрививочниками, агрессивно настроенными против неё.

С этого времени слово «антиваксер» жестко связано с информационной повесткой дня: пандемией, ходом разработки вакцин, статистикой вакцинирования населения с целью создания коллективного иммунитета от новой коронавирусной инфекции и активным обсуждением необходимости введения обязательной вакцинации.

Профессиональные антиваксеры – одна из многочисленных загадок ковидной реальности. Никто не понимает, откуда вдруг взялось такое количество ниспровергателей, оснащенных пещерными представлениями о чипах, вышках 5G и скором нашествии рептилий? («Новая газета», 01.12.2021).

Почему мы, создавшие первую и одну из лучших вакцин в мире, имеем такие трагические результаты, такой процент непривитых и антиваксеров? («Московский комсомолец», 28.06.2021).

Появление ковид-диссидентов, скептиков или антиваксеров, как их называют в Германии и в России, в основном связано с неспособностью или нежеланием части населения понимать причины пандемии и её последствия. («Независимая газета», 02.08.2021).

У слова «антипрививочник» не было той отрицательной коннотации, которую приобрело слово «антиваксер». Антипрививочников могли осуждать и порицать, но не так активно, как это делают с антиваксерами. Причина, как кажется нам, кроется в острой социальной и политической ситуации, которая сложилась из-за пандемии коронавируса. Принудительная вакцинация против COVID-19 отныне не только вопрос личных предпочтений, но и животрепещущий вопрос выживания. Именно поэтому антиваксеры, по мнению привитых граждан, являются врагами.

Семантический сдвиг в значении слова «антиваксер» отвечает запросу текущего момента и попытке найти в языке более подходящее слово для выражения значения, нежели слово «антипрививочник». Использовать нейтрально окрашенную лексику сейчас уже невозможно, поэтому и появляется потребность дать оценку действиям людей, выступающим против вакцинации.

То, что слово «антиваксер» имеет отрицательную коннотацию, подтверждает и просьба антипрививочников не использовать такой термин. Они считают более корректным определять их как «людей, осознающих риск вакцины».

Нет никаких предпосылок, что мир сможет забыть о коронавирусе в ближайшее время, поэтому слово «антиваксер» процветает. Очевидно, с распространением принудительной вакцинации будет распространяться и движение антиваксеров.

Даже спустя год тема вакцинации остается актуальной и транслируется в медиапространстве ежедневно и часто. Кроме того, теперь слово «антиваксер» с дополнительной отрицательной коннотацией стали использовать и для обозначения родителей, которые не делают профилактические прививки новорожденным. Часть общества отрицательно относится к подобным решениям: ведь они подвергают опасности не только свое здоровье, но и здоровье окружающих, так как возможность нового распространения пандемии, связанной с взятыми ранее под контроль заболеваниями (полиомиелит, вирусные герпесы и т. д.) возрастает.

***

Анастасия Казанцева

Быть стрелком

В Интернете самое худшее – это его неприкосновенность. Наверное, некоторые люди верят в силу блокировок, цензуры и модерации, но, если говорить по-честному, на практике все подобные действия оказываются иллюзорными. Избавиться можно от сложной и скучной информации. Но любые сведения и события, вводящие в заблуждение, расстраивающие или вызывающие злость, будут существовать. Даже если блокировать их каждую секунду. Мы живем в потоке колоссального количества информации, и, конечно, в какой-то момент переключаемся на ту, которая больше всего нас задела. А задевает боль, отчаяние, смерть и страх. Счастье, конечно, тоже впечатляет, но какой в нем толк, если оно чужое? Так и распространяются зловредные идеологии. Мы все им подвержены, но дети и подростки – в большей степени. Потому страх за них (да, собственно, и за нас) совершенно оправдан. И совершенно понятны попытки государства пресечь деятельность движения «колумбайн». Проблема здесь только в том, что нельзя выиграть войну, если ты не знаешь, против кого воюешь.

Верховный суд называет их террористами. Политики и медийные личности – отморозками, негодяями и подонками. В интернете они иногда обозначаются как скулшутеры или колумбайнеры, но более распространен вариант «стрелок». Как минимум, потому, что он происходит из СМИ, а говорить об их влиянии на общественное сознание как-то уже и не приходится.

Если из последних событий мы выделим ключевое слово текущего момента, то окажется, что обычно мы имеем дело со стрелками. В целом, нельзя сказать, что в обществе имеются какие-либо претензии на счет этой номинации. Когда речь идет об убийствах (а особенно если это убийство детей), наверное, особо задумываться о подборе слов и не получается. Но здесь стоит еще раз вспомнить, что Интернет ничего не прощает. Эмоции уйдут, а слова останутся. В этом, в принципе, и заключается главная сложность для СМИ в кризисных ситуациях – они лишены права на ошибку.

Кто такой «стрелок»? С точки зрения семантики это слово обозначает всего лишь человека, умеющего стрелять. Когда мы говорим о стрелке, мы не всегда имеем в виду убийцу, ведь были и благородные вольные стрелки Робин Гуда, воспетые В. Высоцким. Тогда почему в отношении подростков, совершивших массовые убийства, используется именно эта номинация? Нельзя сказать, что безотносительно школьной стрельбы она особо актуализирована.

Логичнее всего предположить, что происхождение «стрелка» в этом контексте связано с попыткой сделать кальку с английского «shooter». Опора на англоязычную номинацию базируется в первую очередь на сущности происхождения стрельбы в школах как самостоятельного феномена. Наиболее примечательным здесь представляется инцидент в вышеупомянутой американской школе «Колумбайн», где в 1999 году два старшеклассника убили 13 человек, а после совершили самоубийство. В истории скулшутинга этот случай был не первым, но именно он привлек внимание всего мира. Почему именно он, сказать сложно. Скорее всего дело в том, что в случившемся пытались разобраться настолько тщательно, что не заметили, как продолжили упоминать имена стрелков на протяжении многих лет.

Неудивительно, что некоторыми подростками-шутерами руководит желание прославиться. Если такое однажды уже было в Колумбайне, то почему теперь не может повториться в российской глубинке? Тем более что их почти не называют убийцами. А быть стрелками, наверное, не так уж и страшно. Социальная отчужденность лишает эмпатии, но, наверное, какие-то чувства к самому себе все же остаются. К тому же может показаться, что быть стрелком – это как быть героем видеоигры. Не из-за того, что подросток находится под слишком сильным впечатлением от подобного, а потому, что постмодернистская действительность в целом расположена к геймификации реальности. Нельзя сказать, что это особо плохо – подобный подход выигрышен в маркетинге и успешен в сфере образования. Но это снова возвращает нас к вопросу о чувствительности и взаимодействии с окружающим миром. В определенном смысле, чем больше мы проживаем в игровой реальности, тем меньше мы испытываем в жизни, потому что это с нами уже происходило.

Употребление номинации «стрелок» в качестве ключевой, конечно, не является фактическим упущением или введением в заблуждение, но оно не отражает сущности явления в полной мере. Да, подростки из Колумбайна, Керчи, Казани и Перми были стрелками, ведь пользоваться оружием они умели. Но еще они были убийцами. Говорить о них как о стрелках – это как называть бен Ладена преступником: фактически верно, но недостаточно исчерпывающе, хотя бы с точки зрения морали.

Возвращаясь к разговору про Интернет и его неприкосновенность, справедливо будет сказать, что какой бы объективной ни была критика ключевого слова, от нее мало что изменится. Тренды не создаются в публицистических эссе и уж точно им не подчиняются. Но как бы там ни было, это не лишает нас возможности (или в каком-то смысле даже необходимости) реагировать, рассуждать, обвинять. Остается только надеяться, что в кризисных ситуациях, подобных скулшутингу, медиа станут чуть более осознанными. Быть стрелком – еще не значит быть убийцей.

***

Владислав Юдин

«Сосуля» как ключевое слово текущего момента

Ближе к концу 2009 года в Санкт-Петербург по обыкновению пришла зима. Однако уже привычная неготовность к стихии привела к тяжелым последствиям. В результате падения наледи с крыш пострадало около 55 человек, восемь человек погибли. Обострившаяся ситуация вынуждала высокопоставленных чиновников периодически давать комментарии о «неожиданных последствиях» зимнего времени года. В феврале 2010-го Валентина Матвиенко поделилась собственным мнением относительно уборки города. Возможное желание смягчить в своей речи несколько неудобное слово «сосулька» позволило губернатору города на Неве войти в историю.

«Срезать лазером или паром сосули. Если ученые Петербурга разведут руки и скажут, что сосули можно только ломом сбивать, то будем сбивать ломом», – сказала Матвиенко.

Сосуля обрела ингерентную коннотацию. Слово, которое должно было обозначать наледь на крыше, вошло в русский лексикон в двух интерпретациях: отражение излишней «обходительности» власти и следствие бездарной работы коммунальных служб. Главное для нас – «Сосуля» или «Сосуля Матвиенко» стали ключевыми словами текущего момента, актуальными для 2010 года.

Популярность и мемы

В подтверждение вышесказанного рассмотрим, что способствовало популярности слова. Народное творчество сыграло огромную роль для закрепления нашего объекта исследования в узусе. Самая известная работа – шедевр тогдашнего аспиранта Санкт-Петербургского государственного университета и нынешнего кандидата философских наук Павла Шапчица.

Срезают лазером сосули,

В лицо впиваются снежины.

До остановы добегу ли,

В снегу не утопив ботины?

А дома ждет меня тарела,

Тарела гречи с белой булой;

В ногах – резиновая грела,

И тапы мягкие под стулом.

В железной бане – две селеды,

Торчат оттуда ложа с вилой.

Есть рюма и бутыла с водой,

Она обед мой завершила. 

Я в кружу положу завары,

Раскрою «Кобзаря» Шевчены –

Поэта уровня Петрары

И Валентины Матвиены.

Ироническое отношение к вновь созданному слову подкреплялось предложением Матвиенко срезать сосульки при помощи лазера. Большинство мемов 2010-го было основано именно на данном специфичном призыве. Однако «сосули» были самодостаточны, поэтому «лазеры» потеряли свою популярность.

Принятие без гнева и торга

История получила примечательное продолжение в ноябре 2016 года. Старший научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН Елена Геккина заявила о желании реабилитировать Матвиенко в глазах общественности. По заявлению представителя академии наук: «Слово „сосулька“ является производным от сосуль. Это его уменьшительно-ласкательная форма». Заверения научного сотрудника продолжились примерами авторов, которые «употребляли слово в художественной литературе». В частности, были упомянуты Максим Горький, Владимир Набоков и Василий Белов.

В особенности Геккина указала, что в «Толковом словаре живого великорусского языка» Владимира Даля прописана просторечная форма «сосулек». Лингвист заявила о широком спектре значений слова, но про отсутствие в словаре употребления формы «сосуля» в значении «наледь» исследователь не упомянула.

В противовес мнению Геккиной, высказалась Елена Казакова, представитель российской словесности от РАО. Доктор педагогических наук уверена: «Использовать слово „сосуля“ в нормальной, обыденной речи – это речевая ошибка. Оно может существовать только как художественный прием».

Действительно, некоторые известные литераторы использовали данную форму слова в схожем с Матвиенко значении. Однако в случае с экс-губернатором скорее актуальна ситуация с намеренным избавлением от якобы уменьшительно-ласкательного суффикса для придания веса собственной фразе, чем со знанием сочинений Горького, Белова или Набокова.

Поэты уровня Петрары?

«Сосуля» не может быть официально закреплена в нашем языке. Придуманное Валентиной Матвиенко слово не соответствует законам русского языка. Сосулька – не является производной и уменьшительно-ласкательной формой. Помимо этого, «сосуля» не имеет широкого распространения и повсеместного употребление, а также не считается местным диалектизмом. Главное – слово не одобряется обществом. Выходит, что «сосули» не соответствуют ни одному из необходимых пунктов. Происходит естественное отторжение слова в узусе. Намеренное создание чиновниками новых слов не находит отклика у людей, в отличие от нелепых ошибок или неуместных шуток политиков. Эти случайности в том числе приводят к образованию новых ключевых слов, которые отражают свою эпоху и служат объяснениям новых явлений.