Вера Алексеевна Ачкасова – профессор, доктор политических наук, заведующая кафедрой связей с общественностью в политике и государственном управлении Института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» Санкт-Петербургского государственного университета.  А еще она – член исполкома Ассоциации преподавателей по связям с общественностью (АПСО), Российской Ассоциации по связям с общественностью, а также Российской Ассоциации политической науки (РАПН).

         Вера Алексеевна – эксперт Учебно-методического совета по рекламе и связям с общественностью при Федеральном Учебно-методическом объединении вузов по направлению «Средства массовой информации и информационно-библиотечное дело», заместитель главного редактора журнала «Российская школа связей с общественностью», лауреат конкурсов научных проектов, организованных Российским общественным научным фондом при содействии Фонда Форда (США), Фондом «Открытое общество», Российского научного фонда (РНФ), Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ).

         Сфера научных интересов В. А. Ачкасовой очень широка – политическая коммуникация, политические конфликты, регионалистика, технологии связей с общественностью, методология исследовательских проектов в коммуникативистике.

         Вера Алексеевна родилась в Ленинградской области. В 1979 году окончила философский факультет Ленинградского государственного университета. В 1988 году защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата философских наук, а в 2002 году  – доктора политических наук. На базе Социологического института РАН участвовала в разработке и реализации международных и общероссийских социологических исследований. С 2013 года  – заведующая кафедрой Института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» Санкт-Петербургского государственного университета.

         – Вера Алексеевна, вы окончили философский факультет Ленинградского государственного университета. А чем был обусловлен ваш выбор именно этого факультета? Как проходила ваша учеба?

          – Мой выбор был продуманным и состоялся гораздо раньше окончания школы. Порой у меня возникает ощущение, что наше поколение было в значительной степени лишено того инфантилизма, который присущ  нынешнему, – сегодня зачастую родители делают выбор за детей. Мы же подходили более осознанно к выбору будущей профессии и соответственно вуза. Что же касается мотивов выбора ЛГУ, то другого высшего учебного заведения я для себя вообще не видела – само слово «университет» вызывало состояние некой эйфории. Ведь в семидесятые годы прошлого века  университетов было только два – МГУ и ЛГУ. О преподавательском составе, высочайших требованиях, традициях старейшего вуза страны знали все, кто хоть в какой-то степени соприкасался с учебным заведением, впрочем, и те, кто знаком с ЛГУ был лишь понаслышке, разделяли мнение о статусе самого сильного вуза. Более того, считалось, что учиться в Ленинградском университете – это огромная честь и подарок судьбы (кстати сказать, подобное ощущение и до сих пор сохраняется у многих универсантов). Этот подарок судьбы был тем более дорог, что поступила я со второго раза – и это еще один аргумент в пользу продуманности выбора. Философский факультет мне казался центральным звеном университетского образования – может быть, это определялось еще и тем, что в старших классах школы  меня увлекли обществоведческие дисциплины, в первую очередь, социально-философской направленности. Так что первое впечатления от информации о зачислении в состав студентов можно было бы определить словом «восторг». Конечно, потом были и адаптационные сложности, но это компенсировалось лекциями корифеев, у которых довелось учиться, – у Моисея Самойловича  Кагана, Михаила Антоновича Кисселя, Юрия Никифоровича Солонина, Виктора Леонидовича Шейниса и многих других.  Фактически это был цвет научной элиты, преподавателей, которые сумели привить студентам интерес к научному труду.

          – И все-таки давайте вернемся немного назад. Я просто хочу понять: девочка, юная школьница решила поступать в знаменитый университет, где учились и работали корифеи русской науки, культуры, литературы. Да еще не куда-нибудь, а на философский факультет! Вы что, уже в третьем классе читали труды Спинозы, Канта, Соловьева, Бердяева?

          –  Нет, конечно! Но  в старших классах школы к нам пришел блестящий состав преподавателей именно в сфере обществознания (некоторые из них позднее были даже приглашены к преподаванию в вузах). Они фактически и сформировали интерес к философской проблематике, открыли для нас имена величайших мыслителей. В рамках факультатива мы занимались своеобразным «экспериментированием»: читали фрагменты, например, из «Феноменологии духа» Гегеля или «Несчастнейшего» Кьеркегора и пытались их разбирать. Тем самым мы учились азам аналитической работы.

          – Это, конечно, не может не впечатлить! Вы избрали сложнейшую профессию, которая требует не только глубоких знаний, но и большого напряжения сил. Кьеркегор в эссе «Несчастнейший», которое вы упомянули, говорит о том, что «у надеющихся всегда более радостное разочарование». А у вас никогда не наступало разочарования в профессии? Что вы лично в ней больше всего цените?

         – Разочарования, конечно, были, точнее, не разочарования, а так называемые «кризисы социализации» – психологи утверждают, что практически все переживают подобные состояния где-то в середине учебы, примерно на 3-м и 4-м курсах. Большинство моих сокурсников задавалось вопросами: туда ли я пришел, в этом ли мое предназначение? Потом эмоции и внутренние метания понемногу улеглись, и для  многих стало понятно: философское знание создает мощнейшую базу для осмысления и происходившего, и происходящего, позволяет  находить ориентиры в постоянно меняющейся реальности.

         Если же говорить о преподавательской деятельности, то в идеале она представляет собой интеграцию интеллектуальной и сценической составляющих – каждый раз, когда я вхожу в аудиторию, меня не покидает ощущение лицедейства – нужно донести сложный, подчас неоднозначно воспринимаемый материал с помощью различных образов. Во всяком случае, меня такая внутренняя коллизия профессии заставляет находиться в состоянии постоянного поиска.  

          – Вы говорите, что нужно донести сложный, подчас неоднозначно воспринимаемый материал. Действительно, материал сложный. Насколько я знаю, связи с общественностью в политике и государственном управлении предполагают выстраивание системы комплексных многоаспектных отношений, и вы в этой области стали признанным специалистом. Вам помогает в профессиональной деятельности философское образование и как вообще философия коррелирует с government relations?

          – По сути, наша функция и предназначение заключаются в том, чтобы готовить управленцев сферы коммуникаций. Философия формирует мировоззрение, без которого невозможно в принципе качественно выполнять интеллектуальную работу и уж тем более осуществлять такую сложную деятельность, как управление. Вне зависимости от того, какова эта деятельность по масштабу и характеру реализации, человеку, занимающемуся управлением, необходимо представлять, в каких условиях существует и действует объект, которым он управляет;  каковы барьеры, встречающиеся на этом пути; в конце концов, как противостоять разного рода соблазнам (вопросы этики) и прочие. В этомотношении government relations (связи с органами государственной власти) как одно из направлений политических коммуникаций требует понимания и учета очень большого количества факторов, которые, собственно, и составляют философскую картину мира. Увы! Значение философских знаний осознается студентами далеко не сразу. Тем не менее, столько раз приходилось слышать от наших выпускников, уже серьезно потрудившихся на ниве коммуникаций (в том числе и политических): «Как жаль, что мы так несерьезно относились к фундаментальным дисциплинам  – со временем это особенно ощущается»! Так что мое глубокое убеждение: философские начала лежат в основе любых видов коммуникативной деятельности.

          – Вера Алексеевна, а как можно понимать категорию политической коммуникации? Это когда коммуницируют политики? Или когда они коммуницируют в сугубо политическом континууме? Или когда результатом их коммуницирования становятся именно политические эффекты?  

         – Все  то, что вы перечислили, безусловно, входит в содержание политической коммуникации. Определений этого вида коммуникаций достаточно много, но если попробовать передать саму суть данного явления, то можно предложить следующую формулу: это вся совокупность социальных коммуникаций, связанная с перераспределением властных ресурсов. Тем самым целью политических коммуникаций является закрепление либо изменение системы политических отношений, сложившейся в обществе. Отсюда и политики, и общественные деятели, и разные группы электората (молодежь, предприниматели, пенсионеры и так далее, и тому подобное) могут выступать субъектами, инициаторами политической коммуникации, если речь идет об информационном воздействии друг на друга и окружающую социальную среду (общество) по поводу властных полномочий.

         – Как интегрирована дисциплина, которую вы преподаете, в образовательную систему и насколько органично она соотносится с принципами преподавания в классическом университете?

         – Я преподаю целый цикл дисциплин, причем, очень широкого спектра – начиная от методологии и методики проведения научных исследований и заканчивая основами прикладных политических коммуникаций. Мне кажется, без этих дисциплин невозможно подготовить качественного специалиста не только в области коммуникаций, но и в целом ряде других областей  –  по своей  сути преподаваемые курсы носят междисциплинарный характер:  они интегрируют основания различных наук  и подходов (коммуникативных, политических, социологических и ряда других). Усвоение их оснований  позволяет не только подготовиться к выполнению соответствующих трудовых функций, но и заложить представления об алгоритме проведения научных исследований, что является каноном классического университета.

         – Насколько я могу судить, предмет связи с общественностью в политике и государственном управлении все-таки предполагает решение, прежде всего, практических задач, ставит целью разработку технологий, которые  могли бы быть востребованы в определенных ситуациях. Но университет не может ограничиваться только практикой, его ценность – в обосновании и разработке  теоретических и фундаментальных положений, подготовке монографической литературы. По вашей инициативе только что подготовлен обстоятельный научный труд – монография, которая в ближайшее время будет опубликована Издательством Санкт-Петербургского государственного университета. Специалисты уже сейчас говорят, что это станет важным событием в области университетского гуманитарного знания. Можно ли узнать более подробно об этом проекте и вообще о научно-исследовательской работе сотрудников кафедры, которой вы руководите?  

         – Создание кафедры, которое произошло весной 2012 года (в 2022 году мы отметили круглую дату – 10 лет своего существования), предполагало формирование новых, прорывных исследовательских и образовательных направлений, что и определило развитие нашего коллектива. За эти 10 лет фактически сложилась научная школа прикладных политических коммуникаций, ядром которой и стали исследования  сотрудников кафедры. Общественные вызовы, сформировавшиеся на рубеже нулевых – десятых годов в сфере политических коммуникаций, получили в некоторым смысле адекватный ответ – наша кафедра занимается подготовкой политтехнологов, политконсультантов, специалистов по GR, профессионалов в области управления коммуникационными проектами. При этом, если говорить именно о научной школе, нам удалось достаточно успешно развить те научные подходы, которые связаны с анализом использования механизмов и технологий прикладных политических коммуникаций. Так, мы выпустили несколько учебников и учебных пособий по актуальнейшим вопросам социально-политического взаимодействия – в качестве примера можно привести востребованный в образовательной среде учебник «GR и лоббизм: теория и технологии», под редакцией моей, Игоря Евгеньевича Минтусова и  Ольги Георгиевны Филатовой, по которому ведут обучение преподаватели не только СПбГУ, но и МГУ, Высшей школы экономики, Санкт-Петербургского финансового университета и многих других вузов. Стоит назвать и учебник «Связи с общественностью в органах власти», под редакцией моей, а также Ильи Анатольевича Быкова. На кафедре важную преподавательскую и методическую работу проводят доценты Нина Николаевна Журавлева,  Алексей Евгеньевич Кузьмин, старшие преподаватели Андрей Андреевич Носиков, Игорь Михайлович Побединский и Елена Сергеевна Савченко. Но, вероятно, главным достижением кафедры стали мощные исследовательские проекты, которые нашли воплощение в серьезных монографиях. Конечно, эта работа выполняется большим научным коллективом, куда входят коллеги, работающие на других кафедрах и даже в других вузах – именно в этом случае исследования приобретают комплексный и системный характер. Таким проектом стала монография «Коммуникативные технологии в процессах политической мобилизации», научными редакторами стали я и  профессор кафедры цифровых медиакоммуникаций СПбГУ Галина Сергеевна Мельник. Сейчас мы с нетерпением ждем выхода в издательстве Санкт-Петербургского университета монографического исследования «Пропагандистский дискурс в цифровом обществе», над содержанием которого работали и маститые ученые, и молодые исследователи. Тема пропаганды, ее ренессанса в современных условиях, распознавания фейков, которые зачастую выступают инструментом пропагандистского воздействия, сегодня затрагивает практически каждого. Тем более это важно для тех структур, которые призваны выстраивать барьеры на пути подобного манипулятивного воздействия. Хочется надеяться, что книга будет интересна читателю не только своими фундаментально-теоретическими основаниями,  новым ви́дением «старой» проблемы, но и кейсами, примерами, практическими рекомендациями.

Беседу вел Борис Мисонжников