История сложнее, чем книги и фильмы по истории.  После революции-1917   перед советской сатирой с жертвенностью служения в былинном объеме встала задача укрепления социального строя и утверждения нормативов новой нравственности.

            Весомая часть населения была неграмотной и после просмотра картинок в газете пускала их на самокрутки. Для формирования «правильного сознания» миллионов простых рабоче-крестьянских жителей требовались новые пропагандистские инструменты. Такую задачу с энтузиазмом решала творческая команда «Окна РОСТА» (Российское телеграфное агентство).

            В московских «Окнах РОСТА» активно работал поэт-артист-пропагандист В. В. Маяковский в широких штанах с красным паспортом.  Социально-активный пролетарий поэтического труда  разговаривал с Солнцем и другими Звездами, сам рисовал (обычно левой рукой) плакаты и придумывал краткие и легко запоминающиеся стихотворные тексты.

             Плакаты РОСТА как образцы дизайнерского искусства   были предельно простыми по форме и конкретными по содержанию революционными лубками. Для усиления эмоционально-пропагандистского эффекта в виде подписи к карикатурам использовались переиначенные пословицы. Эти рисунки напоминали детские сказки, где добро всегда побеждает зло. На «ростовских» плакатах бедняки, красноармейцы и пролетарии всего мира выглядели несомненными героями, а белые офицеры, интервенты и сосисочно-пивные обыватели ‒ злобными чудовищами.

            Шершавый язык плаката, листовки и агитки в каком-то временном интервале совпал с максимальной степенью единства мысли и действия. Важным элементом советской пропаганды в начале братоубийственной Гражданской войны было осмеивание защитников «царя, помещиков и капиталистов».

           Родившимся на рубеже веков посчастливилось пережить второе детство –детство нового мира. Советская сатира средствами всех видов искусств вела прицельный огонь по классовому врагу ‒ окна РОСТа, частушки Д. Бедного, басни И. Батрака, карикатуры В. Дени. Кроме того ‒ новый революционный театр. Известные и не очень режиссеры поставили сотни агитационно-политических пьес, насыщенных пафосом преданности партии и революции. Наполненная наступательным духом первая советская пьеса «Мистерия-Буфф» была образцом плакатно-публицистической сатиры.  

             Большое внимание к актуальным недостаткам и разоблачению растратчиков, воров и бюрократов уделялось в журнале «Смехач». В первом номере  (1924 год) был опубликован фельетон М. Кольцова «Ленин и пошляки», а также стихи В. Маяковского «Ух, и весело!». Находилось в данном периодическом издании место и международной сатире, и разоблачению происков врагов.

            Великому апостолу православного реализма Ф. М. Достоевскому повезло не только с памятниками и бюстами – его фамилия присутствует в названии некоторых учебно-воспитательных учреждений. Об одной школе-интернате пролетарии художественного слова Л. Пантелеев и Г. Белых написали в 1926 году отчасти автобиографическую повесть «Республика ШКИД». Аббревиатура «ШКИД» расшифровывается как «Школа имени Достоевского».

           Достаточно посмотреть в оглавление, чтобы убедиться, сколько смешного, драматического и увлекательного желают сказать авторы: «Кладбищенский рай», «Роковой обед», «Мокрая идиллия», «Руки вверх», «Монашенка в штанах», «Любовь и мыло». Повесть  вышла далеко за пределы собственно «правонарушительской» темы. Это история распрямления беспризорника и рождения нового человека.

           Авторитарный режим вместе с инакомыслием давил и дурновкусие. Или допускал его лишь в умеренных дозах. Выдвигалось предположение, что какие-то дураки будут существовать и при коммунизме. Поэтому сатира должна приподнимать «ярость масс», точить стрелы и не забывать о своих обязанностях.

             «В начале было Слово». За исключением последнего слова подсудимого. Рядовое народонаселение общается на родном языке с орфографией, синтаксисом и стилистикой. Однако в индустриально-колхозной саге  вертикаль власти хорошо понимала роль языка как политического ресурса и вносила изменения в отдельные аспекты языковой системы. Обычно – через революционную поэтику и вдалбливания в головы (сознание) граждан пропагандистских лозунгов. Выступления партийных лидеров напоминали культовый обряд.

            Еще не опаленная войной сталинская эпоха была юностью советского общества. Краткая биография   И. В. Сталина, опубликованная во всех изданиях «Истории КПСС», не содержит сведений об экспроприации  в 1907 году банка в Тифлисе (подвиг Камо на Эриванской площади). СССР с полнотой просветленной жизни  сформировал  партийно-хозяйственную элиту. Крепость сталинской системы была неоспорима – спазмы 30-х годов не слишком сильно отразились на результатах Великой Войны. Безумие сливалось с четко дозированным внушением. У советской интеллигенции были примерно равные шансы получить Нобелевскую премию или расстрел.

             В родословной партийных лидеров встречались и учителя, и сапожники. В интересах революционной целесообразности партия имела право вмешиваться в личную жизнь своих сочленов, постоянно расширяла узкие места и повышала рождаемость. В целом масса чувствует себя удовлетворенной таким учением, которое не терпит рядом с собой ничего и никого другого. В Советском Союзе могло быть и две партии: одна‒ у власти, другая ‒ в казенном доме.

              Моисей вывел евреев из Египта, а «пламенный колхидец»  Иосиф-I ‒ из Политбюро. Сталин был не только Джугашвили вчера, но и Ленин сегодня. Реальную сложность уникальной личности крупного политического игрока  ни одна современная теория не может адекватно объяснить. Партийцы и простые люди любили сначала товарища Сталина и только во вторую  очередь – ближайших  родственников и соседей по коммунальной квартире.

           После отхода В. И. Ленина в вечную жизнь его вдова Н. К. Крупская вступила в идейную связь с Л. Д. Троцким и его сторонниками. Лучший практик власти ХХ века был возмущен недостойной позицией Надежды Константиновны: «Передайте ей, что если она не порвет с троцкистами, то мы подыщем Владимиру Ильичу новую вдову».

            События очень горячего лета 1941 года подтвердили обоснованность формулировки советской модернизации  И. В. Сталина (февраль 1931 года ): «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».   

            Даже когда дедлайн горячо дышит в спину, русский человек обычно не очень глубоко анализирует содержание и качество сверхзадачи. Ему достаточно знать, что она существует и вся страна активно ее реализует. Тогда он самозабвенно отрабатывает понятную и согласованную с партруководством часть данной миссии.

           Отчет солдатских и маршальских триумфов следует вести от военного парада на Красной площади 7 ноября 1941 года. В хмурое осеннее утро была одержана первая морально-стратегическая победа. Советский и русский патриотизм стали вполне тождественными. Внутри Отечественной войны не было Гражданской. Солдаты, штрафники и зэки были одним народом.

           В годину трагических военных испытаний не было лучшего средства от хронического фронтового страха, чем здоровый смех и армейский анекдот. Юмор был на положении табельного оружия и помогал  взглянуть на страшные реалии  с определенной порцией оптимизма. Врожденная неприхотливость и находчивость сделали советский народ практически неуязвимым в любой ситуации. В экстремальные мгновения «за синий платочек строчил пулеметчик» и придумывалось самое смешное.

           Фронтовые бригады писателей и артистов, комедийные кинофильмы и юмористические страницы военно-полевых газет вливали в солдатскую душу  радость и веру в победу. Образец солдата-оптимиста ‒ это, конечно, Василий Теркин. Перчинка юмора и нотка иронии ‒ его главные ангелы-хранители. Страдание требует души, а шутка ‒ души и ума.

           Однако ни в одной русской сказке и ни в одном художественном произведении образ Воина-защитника не высмеивается.

           Вооруженные катаклизмы с огнями-пожарищами и друзьями-товарищами ‒ это время расцвета социально-политической сатиры. Убойная карикатура  ценилась на вес пороха. В течение четырех лет ХХ века точные и разящие сюжеты снайперов советской сатиры Б. Е. Ефимова  и Кукрыниксов (Михаил Куприянов, Порфирий Крылов и Николай Соколов) печатали все газеты страны. Гауляйтер Берлина Й. Геббельс изображался в виде обезьяны. По приказу ВКП(б) данные бойцы идеологического фронта имели счастье работать на Нюрнбергском процессе и оставили самобытные художественные свидетельства.

            В блокадном Ленинграде вопрос жизни уходил корнями в глубины человеческого существования. Свечение дня продлевалось ведением дневника. Факт психологической потребности в письменном Слове свидетельствовал об исконно-языковых основах человеческого сознания и вербальных формах даже очень шаткого бытия. В кольце смертельного отчаяния со 125 гр. пайкой хлеба каждое написанное Слово устремлялось в будущее и адресовалось живым. Через дневниковые записи и искры духовного мира открывается эпоха героического и трагического.

             Участники и исследователи Холокоста («Всесожжения») пока не пришли к единому мнению относительно интеллектуальных фантазий А. Гитлера на еврейскую тему ‒ собирался основатель тоталитарной диктатуры Третьего рейха уничтожить евреев с самого начала или данный план родился в динамике военных действий. В любом случае у самого мифологизированного этноса с чудесной силой вечного обновления возник очередной реальный шанс исчезнуть с лица Земли.

             Важнейшей в Торе является идея о том, что Бог-Создатель в экстремальные моменты вмешивается в ход Истории («из Торы я»). Пассивность Бога в процессе Холокоста некоторых открывателей новых рубежей в иудаизме подвигла к мысли, что Бог иногда отсутствует по неуважительной причине.

             Советский Союз был великой и веселой страной – Гимн государства 1944 года (как и 2000 года) написал поэт-писатель-драматург с сатирическим уклоном С. В. Михалков. Детско-взрослый Михалков-ст. говорил, что «Сегодня ‒ дети, завтра ‒ народ» и имел счастье быть организатором и главным редактором сатирического киножурнала «Фитиль». Старательно уходя от критики основ, «Фитиль» с энтузиазмом бичевал такие единично-негативные факты, как отсутствие в отдельном магазине отдельных видов колбасы.

            В СССР  были горькие слезы Победы и моменты платонических влюбленностей. В условиях всеобщей грамотности в центре потребительской корзинки «настоящей интеллигенции» оказалась книга. Новая литература формировала нормативный образ личности. Если писатели были «инженерами человеческих душ», то библиотекари и школьные учителя ‒ руководителями чтения. На них была возложена задача воспитания нового человека.

             Почти каждый гражданин мог считать себя и писателем тоже. Для этого надо было просто свято верить, что главная книга жизни будет написана, если в этом возникнет потребность и необходимость.

             Романтикам 60-х годов все напоминало о том, что жизнь прекрасна! А прекрасна она потому, что станет еще лучше и веселее. Радовал не только полет Человека в Космос, но и незатейливое обаяние простого парня из Смоленской губернии Ю. А. Гагарина. Он красиво стоял на Мавзолее и слегка затмевал собой Политбюро ЦК КПСС.

             Такая же простая девушка из деревни Масленниково Ярославской области, технолог по хлопкопрядению, парашютистка 1 разряда и первая женщина-космонавт В. В. Терешкова вошла в Историю самых славных побед человечества. Звездная женщина занимала высокие советские посты. Все жертвы коммунизма оправдывались космическими целями. С легкой руки Валентины Терешковой  советские женщины стали мечтать о полетах в  космос и любовных рабоче-крестьянских  встречах с инопланетянами.

               В пору оттепели олимпийский лозунг «Выше! Быстрее! Сильнее!» относился не только к спорту. Быстрее всех строилась первая фаза коммунизма, выше всех взлетели советские космонавты, сильнее всех был СССР как глобальная сила добра.

             «Altius»  в переводе с латыни означает «выше». Это слово не случайно стоит на первом месте в олимпийском девизе. Миф об  Икаре, поднявшемся на крыльях к самому Солнцу, долгое время считался аллегорическим представлением смысла всей земной цивилизации.

             Однако и в самих спортивных рекордах есть привлекательность очевидного факта. По сравнению с дискуссионностью преимуществ социальных систем было очевидно, весомо и зримо, что шахматная школа М. М. Ботвинника ‒ самая лучшая в мире, а тяжелоатлет и писатель Ю. П. Власов ‒ сильнейший человек на планете Земля. В состязаниях любого уровня неизменно присутствовала идея обороны. Самой первой наградой юного физкультурника был значок БГТО ‒ «Будь готов к труду и обороне!»

           Труд в СССР проходил по категории подвига с присвоением наиболее активным работникам серпа и молота звания «Герой Труда».

            Весть о высшем счастье постучалась во все двери 30 июля 1961 года ‒ в центральных газетах «Правда» и «Известия» напечатали проект Третьей Программы КПСС. Ключевой тезис ‒ «нынешнее поколение советских людей через 20 лет будет жить при коммунизме!» В конкретные цифры никто не поверил. Однако по законам восприятия партийно-художественного текста этого и не требовалось.

              Моральный кодекс строителя коммунизма ‒ советский аналог десяти заповедей и Нагорной проповеди ‒ ничего не говорил о разбитых дорогах и очередях за картошкой. Однако он  давал большой простор для общественного темперамента и был призван решить задачу воспитания нового человека-атеиста. У сатириков возникла легкая озабоченность за будущее своей профессии.

               Отечество всех трудящихся смеялось не «над чем», а «отчего». После долгих политических спазмов, колючей проволоки и лагерной пыли общество рванулось к пьянящему воздуху веселости. Смех стал синонимом Правды и Свободы. Емкие и красноречивые лозунги «Народ и партия едины!»,   «Планы партии ‒ планы народа!», «Пятилетку –  в четыре года!» можно было видеть на улице, на площадях  и школах. Новые города начинались  «от первого колышка» и были воплощением мечты о светлом будущем.

             Люди любят театр, потому что сами все немного актеры. Общее театрализованное веселье отпечаталось во всенародной игре КВН (Клуб веселых и находчивых) с ощущением стильно-игровой шалости. Состязания студентов-остряков собирали тысячные аудитории и миллионы телезрителей. Наиболее «продвинутые» капитаны КВН-ских команд были знамениты, как кинозвезды. Однако свободный драйв заменил сценарий и заготовленные реплики. Капустник стал мероприятием.

             Примерно то же самое произошло со смехом в масштабе страны ‒ на смену вдохновленному импровизатору Н. С. Хрущеву пришли тусклые и безликие партийные бонзы. В условиях тотальной идеологической профилактики дирижерские палочки иногда замирали  в воздухе ‒разр ешат или нет? 

             В свете исторических решений шпиндель токарного станка крутился все быстрее, а характерное отношение к  коллективному труду выпукло просматривалось в поэме Е. А. Евтушенко  «Братская ГЭС» (1965 г.). Сатирик А. А. Иванов написал  на данную поэму  пародию под названием «Панибратская ГЭС».

            Главный оптимистический  посыл  рифмованного диалога Братской ГЭС с египетской пирамидой состоит в том, что общее масштабное дело может искупить личную драму. Специфические взаимоотношения интеллигенции с политической властью отразились в стихотворении того же автора  «Монолог голубого песца» (1969 год).         

           Немного сплющенные историческим  колесом советские туристы отдыхали за границей по магазинам, а  умственную жизнь с тоской по джинсам оживила странная (на первый взгляд) «разборка» между «физиками» и «лириками». За пафосным красноречием скрывалось статусное противостояние двух типов интеллекта. В дискуссиях о «физиках» и «лириках» слышались отголоски русской религиозной философии без прямых ссылок на первоисточники. Этот конфликт был характерен не только для России. Английский писатель, физик-химик и государственный муж Ч. П. Сноу зафиксировал его существование в европейском варианте в знаменитой речи «Две культуры и научная революция».

             Для самоутверждения интеллигенции требовался ресурс с элементами сатиры и эзопова языка. Искусство здесь было вне конкуренции и «лирики» одержали внушительную победу.

На снимке: Сергей Алексеевич Емельянов

Об авторе: Сергей Алексеевич Емельянов – постоянный автор газеты «Петербургский публицист». Он доктор философских наук, член Петровской Академии наук и искусств, руководитель рабочей группы «Культурная политика» Российского творческого Союза работников культуры. Сергей Алексеевич, автор многих фундаментальных научных трудов, выступает в основном в жанре социально-политического эссе. Его произведения часто  вызывают отклик философов, социологов, литераторов, и некоторые из этих откликов мы сегодня публикуем, чтобы показать новые грани творчества крупного философа, обществоведа, литератора.

——————–

Валентин Добрынин. В  поддержку  россиеведения

          Мое знакомство с творчеством доктора философских наук Сергея Алексеевича Емельянова началось с двух его философско-публицистических книг – «Сколько стоит русская идея?» и «Русская идея и звуки вечности». В  2018 году реализовался очередной, шестой в общем списке, издательский проект – «Российская интеллигенция, новые элиты и нравственное лидерство (изд-во Алетейя).  Этой книге суждено найти свое достойное место в  общем строю россиеведческих исследований и публикаций. Есть все основания полагать, что  для патриотически  настроенного  читателя  авторская позиция  будет близка и понятна. 

         Россиеведению долгое время не уделялось должного внимания  и  оно  только недавно начало набирать обороты. Объективный взгляд на  плюсы и минусы нашей истории, становление и развитие  культуры, экономики, политики, анализ социально-политических  трендов – вот неполный перечень  задач, стоящих перед данной наукой. Неравнодушный к судьбе нашего Отечества С. А. Емельянов откликается на эти научные задачи и животрепещущие  общественные проблемы. Его книги, будучи небольшими по объему, в совокупности охватывают достаточно широкий спектр общественно значимых   идей.

           Для книг  философа и публициста  С. А. Емельянова характерен не только разносторонний анализ  узловых вех нашей истории,  но и разбор  современных тенденций. Молодому читателю творческий подход С. А. Емельянова позволит расширить  эрудицию и в новом свете  раскрыть  разнообразные факты российской истории.  На страницах своих бумажных и электронных книг автор использует вставки юмористического и сатирического содержания. Это вносит живость в восприятие рассматриваемых проблем,  оттеняя и усиливая  авторскую позицию.

           Один из ключевых концептов С. А. Емельянова состоит в том, что культура есть важнейший фактор существования и развития современного российского социума. Ибо культура, пронизывая и характеризуя все аспекты человеческой жизни, в полной мере отражая  прошлое и настоящее, способствует формированию  будущего. Через культуру  люди «куют» реалии своей жизни и строят футурологические концепции. Правильное решение проблем культурной политики  позволит погасить или ослабить многие очаги напряженности  в современной России.

             В своих работах автор отстаивает право российского общества  на собственный путь развития. В рассматриваемой  печатной работе  в ракурсе  российско-политических коллизий  производится расширенный философско-публицистический анализ триады «Интеллигенция. Элита. Лидерство». Круг  обсуждаемых проблем достаточно широк и многогранен: интеллект и интеллигенция,  этика и этикет, смех как терапия и орудие борьбы, анатомия и физиология российской элиты, нравственное лидерство и себестоимость будущего.  А также некоторые другие. В сложнейшей внутриполитической обстановке многих современников волнуют  перспективы  жизни в нашей стране, судьбы молодых поколений. Люди  пытаются понять, куда на самом деле дуют политические и геополитические ветры, есть ли у нас национальная интеллигенция и достаточно  ли у нее сил  для отстаивания государственных интересов, на кого ориентированы  политические и бизнес-элиты. Эти и другие важные  вопросы пока не имеют конечного и однозначного ответа.  

            Автор справедливо замечает, что, с одной стороны, «ни один противник не может принести столько вреда собственной стране, как властные элиты, испытывающие страх и ненависть  из-за неспособности поддерживать метафизический аспект Бытия. Жизнь превращается в биологический цикл, мировоззрение становится реликтом». С другой стороны – «только здоровое сознание без элементов расчетливой услужливости может диктовать пути бытию. Будущее надо строить из крепкого материала мудрости с молекулами вечности. Невозможно строить великое государство, вдохновляя население задачей создания  шопинга в гипермаркете».

            Книги  и газетные публикации Сергея Алексеевича Емельянова – это содержательный и доверительный  разговор с читателем, это безвозмездный   вклад в формулирование и разрешение задач, стоящих перед российским  обществом.

                                                  ——————–

Владимир Желтов. Желаю всем быть Художниками

         Сергей Емельянов – доктор философских наук (с 2011 года), член Петровской академии наук и искусств, руководитель рабочей группы «Культурная политика» Российского творческого союза работников культуры.

        Во исполнение Указа Президента Российской Федерации В. В. Путина № 808 «Об основах государственной культурной политики» на площадке данного Союза реализуется медийный проект  «Диалоги о культурной политике».  Я имел счастье быть респондентом  телеинтервью  данного  видеохостинга.

         С. А. Емельянов автор книг «Философские и социологические проблемы модернизации России» (2005), «Модернизация России: социально-философский анализ» (2006), «Феноменология русской идеи и американской мечты» (2009), «Сколько стоит русская идея? Практические проблемы идеального и национального» (2012), «Русская идея и звуки вечности. Социально-эстетические этюды» (2016), «Российская интеллигенция, новые элиты и нравственное лидерство. Социально-этические этюды» (2018). Два последних издательских проекта активно позиционируются в Интернете.

        В июне 2022 года С. А. Емельянов отметил свой юбилей, подвел промежуточные итоги своей общественно-полезной деятельности и выпустил в свет сборник философско-публицистических этюдов «Культурно-политический  просвет». Концептуально-проникновенное вводное слово  «У каждой буквы ‒ душа и тело» к данному сборнику написал почетный профессор Санкт-Петербургского государственного университета, профессор Института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ, доктор филологических наук    Б. Я. Мисонжников.

         В газете «Петербургский публицист» (главный редактор Б. Я. Мисонжников)   регулярно печатаются    эссе   и   интервью  С. А. Емельянова. Это хороший органичный сплав философии,  публицистики и журналистики.

         Сергей Емельянов – автор поэтических  сборников «Стихи для друзей и вечности» (2016),  «И смех, и слезы, и любовь» (2019), а также «Философская сатира. Серпом по…» (2019). Сергей Алексеевич – лауреат Международной премии имени Козьмы Пруткова.

          Я знаком со многими  публицистическими и поэтическими произведениями С. А. Емельянова и могу ответственно заявить, что не всегда согласен с  авторской   позицией. Однако в этих творениях меня всегда «магнитит» гармоничное сочетание глубокой идейности и  легкости стиля.

            Французский  естествоиспытатель  Ж. Л. Бюффон при избрании  его 5 августа 1763 года  от Р. Х. в члены    Академии   произнес  почти    крылатую  фразу  «Стиль ‒ это человек».     Потенциальный член Академии  хотел сказать высокому собранию, что  стиль  есть  неповторимая особенность человека, которая отражает его сущностные свойства и интеллектуально-духовный потенциал.

             Быть может, развивая тезис Ж. Л. Бюффона, следует говорить и о стиле читателя, зрителя и слушателя.  Ибо в очень большой   глубине  души  они   тоже  немного художники. 

           Желаю всем авторам и читателям «Петербургского публициста» быть большими  Художниками.

                                                   ——————–

Лаэрт Добровольский. Занимательность в достойном смысле слова

            Многочисленные и многотрудные попытки  отечественных и зарубежных философов прошлого и современности раскрыть смысл высказывания Ф. М. Достоевского о заключённой в русской идее великой силе не привели к выработке универсальной формулы, дающей решение поставленной задачи. Необъяснимая сила столь же необъяснимой русской идеи будоражит воображение авторов научных и околонаучных исследований, оппонентов и комментаторов и тех и других, порождает новые догадки и новые перепевы старых вариаций. Как всё необъяснимое приводит к бездоказательной вере, так и в данном  случае остаётся полагаться на единственность такого подхода и, не ломая копья, уверовать в существование русской идеи. Или, если брать шире,  — русского бога, во имя которого и под руководством которого быть русскому народу. Мы привыкли  к мысли, что бог осознаётся землянами  (по крайней мере ими – наверняка) как идея, которой охвачены миллиарды человек. Служители этой идеи и искренние  её приверженцы  связывают с идеей бога  своё понимание мироустройства, истории возникновения жизни (на Земле  − в частности), появления человека и т. д. Концепт бог – центральный, структурообразующий  в концептосфере мировой культуры обозримого прошлого, обозреваемого настоящего и, надо полагать, будущего, обозреваемого смутно. Таким образом, не особо погрешив против логики, можно допустить, что если бог – это идея, то русская идея – это русский бог. Легитимизация русского бога, претендующего на автономию, чревато разрушением структуры организации сознания верующих и попаданию  их в стан поражённых когнитивным диссонансом.

  Бесчисленны утверждения о миссии России в судьбе человечества. Приведенное высказывание  о русской идее зародилось в мыслях  классика, можно предположить,  спонтанно, как всякое великое озарение и, как истинно великое открытие, возвеличило и самого автора, подарившего поколениям последователей и исследователей возможность проявить эрудицию в хитросплетениях и взаимосвязях гуманитарных, технических и теологических наук применительно к данному вопросу. 

         Основной замысел книги С. А. Емельянова  «Русская идея и звуки вечности» не только в том, чтобы рассмотреть проблемы (и механизм) взаимодействия религиозного и эстетического идеала, комедии и трагедии отечественной истории, самой русской идеи, как указано в аннотации, но дать читателю возможность экстраполировать свои воззрения, в том числе и в глобальном, вселенском масштабе, на вопросы мироустройства и выработать (в чём-то подтвердить или опровергнуть) свои собственные представления о душе, духе и материи, о стране и народе, то есть самостоятельно «перебросить экзистенциальный мостик от судьбы национально-исторической  к судьбе личностно-индивидуальной, а затем попытаться высветить вертикальное измерение своей тленной жизни как тот «остаток», что нерастворённым уйдёт с нами в Инобытие» (Кьеркегор). Стоя́щему перед  этим мостиком суждено стать свидетелем и участником многофакторного эксперимента, в котором на равных действуют Любовь, Вера, Надежда, Зло, Добро и остальные воители и воительницы, находящиеся в непрестанном борении друг с другом и с Человеком. 

         Книга  С. А. Емельянова (далее – С. Е.) – своеобразный октаэдр (восьмигранник) по количеству граней-разделов (ключевые и заключительные слова – единая грань). Книга-октаэдр в целом  и каждой своей гранью представляет «русскую идею», рассмотренную в определённой плоскости рассуждений, удерживаемой цитатами.  К слову: правильный октаэдр – один из пяти выпуклых правильных многогранников, так называемых Платоновых тел, что  поддерживает выбор именно такого образа книги, ибо на основе воззрений  Платона выстроены многие утверждения С. Е.

         «Октаэдр С. Е.»  создан свободным художником мысли, рассчитан на тех, кто «похож на меня» (слова С. Е. – Л. Д.) и на тех (в большей степени), кто духовно и эстетически мимикрирует, принимая сторону автора в джунглях его рассуждений, лежащих бесспорно в рамках  православия и при этом одухотворённых мыслями философов  Запада, Востока и, естественно, самой России. Рисуя широкие полотна состояния (в основном  в социальном аспекте) современной России, обращаясь к её давнему и не очень давнему прошлому, С. Е. приводит массу известных исторических фактов  не с целью просто о них напомнить, но дать им свою, подчас   неординарную, оценку, с чем не обязательно должен согласиться въедливый  читатель, но о чём он обязательно призадумается. Для карандаша (пера, ручки, клавиатуры) оппонента есть где разгуляться, есть что опровергнуть или дополнить. Материал далёк от крикливой (и кричащей) публицистичности жёлтого  оттенка и отличается, в первую очередь, занимательностью в достойном смысле слова. Стиль изложения и подбор материала делают книгу именно занимательной, что особенно ценно для привлечения-приобщения (в первую очередь) не слишком искушённого читателя  к серьёзной литературе. Не умаляя уровня научной ценности книги, её можно смело отнести к категории «занимательная философия» в дополнение к уже известным в этом плане книгам по физике, математике, астрономии, психологии и т. д.

         Язык книги краток, точен, образен; два-три штриха неожиданного ракурса, а то и просто «замечание походя» к портрету той или иной исторической личности вносят определённый «оживляж» в общую структуру повествования, придавая своеобразие стилю изложения. В этом отношении перед  читателем равны все личности, затронутые острым и остроумным пером (клавиатурой) С. Е. Это, в частности: «Известный Калининградский философ И. Кант», «эталонный мудрец Сократ», «малопьющий богатырь Илья Муромец»,  «заслуживающий личного мемориального бюста у подъезда Ж.-Ж. Руссо», «густобородый атеист К. Г.Маркс», «одетый в лосины адепт западной деловитости Пётр с порядковым номером 1», «верный зять отечества  А. С. Хомяков», «первый учёный ХХ века без длинного списка учеников А. Эйнштейн» и т. д.

         Вынесенные в качестве эпиграфов к книге высказывания Ф. М. Достоевского и Л. Н. Гумилёва как задающие магистральные направления диспута-дискуссии автора с миром определяют уровень обсуждений. Каждый из постулатов, заключённых в эпиграфах, уже являлся предметом дискуссий на всевозможных научных форумах и на страницах книг и журналов, что облегчает задачу С. Е в подборе и выборе материалов.  Каждый из постулатов по-разному интерпретирует возможные пути будущего развития России.  При этом окончательного, логически выверенного итога по результатам  предыдущих дискуссий  по теме, вынесенной в название  книги, нет. Думается, его и быть не может:  слишком широка проблематика и слишком многоплановы варианты возможных решений. Своё видение сути русской идеи автор изложил следующим образом: «Содержательная суть Русской Идеи как инобытия геополитической гравитации в художественной инсталляции положительных компонентов исторического и современного» (С. Е., с. 8). Приземляя трактовки важнейших философских понятий и нацеливая свои рассуждения в русло практики (Практика – критерий истины),  С. Е замечает, что «Если уже давно известное заставляет думать, переживать и действовать (выделено мной. – Л. Д.) с пользой для общества и интересом для себя – это называется Истиной» (там же). В этом, казалось бы, проходном замечании  отражается суть подхода  С. Е. к решению сугубо теоретических  проблем. Чем привлекает книга в целом, так это не только позитивным взглядом автора на мир, но и непрестанным напоминанием: любая идея может быть воплощена только в результате действия, в результате делания. «Выход из конфликтной ситуации (жизнь для себя – жизнь в отречении от себя. − Л. Д.) там же, где и вход – от созерцания мира человек должен перейти к его улучшению» (с. 112), т. е. к деланию нового мира или переустройству (совершенствованию) существующего. Но каждое новое поколение получает мир «с обременениями», от которых отделаться бывает невозможно; эти обременения эволюционируют в более изощрённые формы, а человек всё более отдаляется от цели своего существования. Обращаясь к мировому пролетариату с призывом сбросить ярмо «обременений», К. Маркс, «отягощённый» немецкой классикой, не интерполировал тезис «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» до уточнения:  «Соединяйтесь, не переставая быть пламенными патриотами своей страны» (с. 114).

         Принятое за аксиому разделение мира (в устоявшемся для нас понимании)  на Запад и Восток представляется ущербным, не учитывающим, что земной шар имеет как минимум  (последнее слово оставляем за математиками)  четыре полушария (Север, Юг, Запад-Восток), поэтому ограничивать направления развития России (экспансии интересов) в геополитическом плане евразийством ─ заведомо усекать исследования перспективных альтернатив. Современная проблема массовой миграции в страны Европы  предупреждает: экватор близок,  скоро на африканский  роток не накинешь платок.

         Лавка будущих древностей ждёт книгу С. Е. как артефакт эпохи сильнейшего противостояния России с  Западом  и христианства с мусульманством, эпохи открытых конфликтов и временно сглаживающих их компромиссов. Трудно сказать, проявляется ли действие генома русской идеи, неявным образом оберегающего Россию от крупномасштабных неприятностей или сказывается умение российских политиков избегать принятие необратимых по возможным последствиям решений, но сегодня Россия  действительно крупная мировая держава, реализующая, однако, далеко не в полную мощь свой потенциал. Основная загадка русской идеи, возможно, в том, почему Россия неэффективно  использует богатейшие природные ресурсы, ум и смекалку народа. Или не та деловая хватка? Или что-то мешает коллективному разуму «встряхнуться», осознать народу своё Я и начать действовать во имя своего благосостояния? Или России постоянно мешают внешние факторы, заставляющие  её отодвигать решение своих проблем на неопределённое время?  Эти и другие «или» рассматриваются С. Е . в широком контексте основной проблемы русской идеи.

         Считается, что формально право гражданства понятие «русская идея» обрела в 1862 году благодаря Ф. М.Достоевскому  («Дневник писателя»), но фактически идея русской идеи, будучи неоформленной и неозвученной, витала над Россией – Русью ещё дохристианской, отсутствие прямых источников – ещё не повод для сомнений. Владимир Святославович, «хозяин Земли Русской, трезво понимал идеологическую неадекватность пантеона языческих общинно-племенных богов для неуклонного повышения качества жизни» (С. Е., с. 15) . Социальная направленность деятельности князя Владимира подвигла его на политический шаг для переориентации Руси в духовном плане. О духовности политики (и неразрывности этих понятий) С. Е. ещё раз напоминает, рассматривая состояние американского общества (и  американской политики) уже в наши дни: «Духовно возрастающая политика должна быть не искусством возможного… а искусством невозможного – проявлением высшей реальности в низшей» (с. 193) .

         О причинах социальной неустроенности дореволюционной России писали многие, отмечали дикость нравов и невежество, но одно дело – отмечать, другое – деятельно изменять ситуацию. Как справедливо указано С. Е., литературная элита, вскрывавшая язвы крепостнической России, не торопилась отпускать крестьян (крепостных работников), которыми она владела, тем самым продлевая феодализм и задерживая развитие России. Русская философская мысль XIX века пробивала свою дорогу к мировому признанию, испытывая сильнейшее влияние философских школ и направлений Европы. Если П. Я. Чаадаев собственно о русской идее не писал, он держал её в уме, сравнивая католицизм и православие в части приближенности к социальным проблемам простых людей и считая, что если католицизм стремится обеспечить более устроенную жизнь людей здесь, на  земле, то православие уготовляет к райской жизни на небесах. Призывая к смирению, к непротивлению обстоятельствам, философ закрывал перед собой дверь, не решаясь на логические выводы из своих рассуждений. «Я любил мою страну по-своему, вот и всё, и прослыть за ненавистника России было мне тяжелее, нежели могу вам выразить», писал Чаадаев, и так могли бы написать многие из тех, судьбы которых затронуты в книге С. Е.

         Океанические явления в глубинах российской истории возбуждают волны, доходящие до «других берегов», выбрасывая там пену, мусор, щепки разрушенных судеб – неизбежные следы смут, междоусобиц, путчей и «перестроек», по отголоскам которых на «других берегах» судят о первопричинах и вырабатывают снадобья – лекарства для себя и «лекарства» для России (для её культуры, экономики, политики), о чём аргументированно говорится в книге С. Е. Иногда с пеной и мусором к «тем берегам» прибиваются зачинатели и активисты. Все эти потрясения, подпитываемые и инициируемые из-за границы, в основном – с Запада, в контексте русской идеи не ощущают со стороны её приверженцев должного отпора опять же в силу неопределённости и размытости её (русской идеи) сути и, в первую очередь, в части социальной направленности. Лозунги «Свобода!  Независимость! Равноправие!» и  т. д., берущиеся напрокат  с западных реквизиторских кладовых, оставляют за скобками интересы населения собственно России, не учитывают менталитет и самобытность нашего народа. О труде и тружениках, которым предназначено русскую идею воплощать  через делание, современные лозунги не упоминают.   

         Основой русской идеи является мечта об организации достойного бытия  жителей России. Но достойной чего? Великого исторического прошлого? Достойной предназначения России и её исторической миссии в судьбах человечества? Или достойной накопленного ценой больших потерь исторического опыта?  Но: «В тебе, в твоих глубинных генах // Судьбой заложена давно // Мечта о светлых переменах, // Которым сбыться не дано. // Мечта блистательной зарницей // Сверкает ярко вдалеке // И пропадает вслед за птицей, // Вспорхнувшей с ветки налегке; // Навязчивость мечты опасна // Как неподъёмная сума: // Недосягаемо прекрасна, // Она сведёт тебя с ума. // Летим к мечте… // Трещит упряжка… // Овраги, рытвины, кусты… // Хитро подмигивает Пряжка // И волком щерятся «Кресты» («Россия». Лаэрт Добровольский).  Русская идея как трудница Её Величества  Русской Мечты обречена принимать пинки и тычки, терпеть упрёки и отвечать невпопад, оставаясь преданной своему долгу. Какой бы ни была политическая погода на российском дворе, власть  всегда выдвигает на первый план социальное преображение. Идейные противники – славяно-  и европофилы  «были зачарованы русской тайной, не сбрасывали  с души философский камень и мучительно искали фантастическую перспективу через социальное преображение» (С. Е., с. 80). Здесь, и на других гранях «октаэдра Емельянова» идея социальных преобразований выдвигается на ключевую роль в ряду других составляющих русской идеи.

         Национальные мечты (мечтания) и национальные идеи находятся в непрерывном противоборстве. Активно напоминает о своём существовании американская мечта. Мечта американская и мечта российская в открытом сражении не сталкивались. Столкновение  мечты российской (советской)  с коллегами наполеоновской Франции, гитлеровской Германии  и др. убеждает в необходимости мечте быть сильной. Отсылка С. Е. к книге Б. Х. Обамы «Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты» нелишний штрих в рассуждениях о русской идее…

         Книга С. А. Емельянова «Русская идея и звуки вечности»  заслуживает более широкого рассмотрения и обсуждения. В рецензии затронуты некоторые, наиболее ярко высвеченные моменты в рассуждениях автора. Должны быть рассмотрены и подвергнуты критическому анализу трактовки  С. Е. еврейского вопроса и связи иудаизма с русской культурой и русской идеей в целом. Неоправданно большое место в книге уделено еврейству в контексте русской истории, что отвлекает внимание читателя от основной линии книги. В целом книга представляется сгустком идей, которым нужно помочь «раскрыться» подобно набухшим почкам весенних побегов, каждый из которых обещает реализоваться в самостоятельной жизни.