О Блокаде вспоминают тяжело. Бабушка, сколько я ни расспрашивала, всегда рассказывала только одну историю. Даже не историю, а два крошечных эпизода из своей блокадной жизни, которые я смогла связать воедино спустя много лет.

Мой прадед – Александр Васильевич Новиков, происходил из купеческого рода. Его отец держал бакалейную лавку недалеко от Литейного проспекта. Прабабушка Вера – Новикова Вера Степановна, родилась в деревне Лохово Угличского района. Как встретились они? При каких обстоятельствах? Бабушка нам, детям, никогда не рассказывала, а мы по малолетству не спрашивали.

Вознесенский проспект, где жила их семья во время войны, жестоко бомбила вражеская авиация. Многие дома были разрушены. Во время авианалетов детей спешно отправляли в бомбоубежище. А сами… 

Зима сорок первого года была особенно трудной. Зима лютовала, морозы доходили до сорока градусов. Добыча воды стала ежедневным подвигом. Ходили к каналу Грибоедова, доставали воду, спускаясь к самой кромке льда, зачерпывая ведром из выдолбленных топорами лунок. Очереди за водой, как и за хлебом, выстраивались с раннего утра. Путь к проруби был страшным и часто смертельным. За водой всегда ходил Саша – высокий, крепкий. Ничто не выдавало тогда его благородного происхождения — только руки, когда он снимал прохудившиеся варежки.

Люди обессилили, вода расплёскивалась, вокруг прорубей образовывались наледи. Ступали с трудом, падали, поднимались вновь, кто-то не вставал. Саша, набрав воды, не удержался, поскользнулся и упал, расплескав всю набранную воду. Попытался встать, но не смог. Острая пронизывающая боль в ноге отняла последние силы. Помогать никто не пытался, берегли свое, последнее. 

Вера, не дождавшись мужа, пошла за ним. Как тащила домой по снегу калеку тщедушная маленькая женщина – одному Богу известно. Откуда взялась в ней эта неукротимая внутренняя сила? 

Перелом был серьезный. О том, чтобы лечь в больницу, тогда не было и речи. Через несколько дней началась гангрена. Все легло на плечи Веры, Веры Степановны – жены, матери. В семье к началу войны было пятеро детей. Очередной авианалет Вера пережидала в квартире вместе с мужем. Перекрестив детей, отправила их в бомбоубежище. С тех пор Вера во время налетов вражеской авиации брала старенькую кухонную табуретку и усаживалась между дверьми. Она больше не ходила в бомбоубежище, она не могла. Она была с ним, со своим Сашей. Рядом. Не оставляла его, понимая, что она ему нужна. И в то же время она знала, что не может рисковать собой, потому что она нужна мужу, детям. 

Сколько всего передумала она, сколько перетерпела, сидя в этом холодном дверном проеме? Кто знает. Она знала одно: Тот, Кто соединил ее с этим человеком, ждет от нее подвига. Ее верность мужу испытывали здесь, между заиндевевших дверей, на старой кухонной табуретке. Она понимала это, ощущала своим женским чутьем, естеством женщины, которое открылось в ней после замужества, стало ее органикой, ее сутью.

Вглядываюсь в них: в простую русскую женщину и сына бакалейщика. Какой поразительной чуткостью они оба обладали, тем драгоценным Евангельским талантом, который сумели сохранить и приумножить, пронеся его через такую недолгую семейную жизнь. 

Саша умер через несколько недель от заражения крови. Вера всю жизнь хранила верность ему, единственному мужу и мужчине в своей жизни. Вырастила детей, успела понянчить внуков. Она прожила долгую, трудную жизнь. Умерла Вера от старости в девяносто два года. 

На фото:

1. Александр Васильевич Новиков

2. Вера Степановна Новикова