Коллектив кафедры зарубежной журналистики и литературы факультета журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова уже в течение нескольких лет издает сборник статей германистов «СМИ немецкоязычного региона Европы». Высокий уровень аналитики, содержательная глубина, компетентность авторов делают это издание поистине уникальным. Сборник выходит под общей редакцией ведущего в России специалиста по массмедиа Германии профессора, доктора филологических наук Галины Федоровны Вороненковой. В редколлегию, кроме нее, входит кандидат филологических наук Мария Георгиевна Маслина. Это достойный вклад кафедры зарубежной журналистики и литературы в изучение средств массовой информации Германии.  

Кафедра зарубежной журналистики и литературы была основана в 1955 году (прежнее название – кафедра истории зарубежной печати и литературы). Её руководителем долгие годы являлся президент факультета журналистики, доктор филологических наук, профессор Ясен Николаевич Засурский. В настоящее время возглавляет кафедру Галина Федоровна Вороненкова. В первые годы на кафедре было, помимо заведующего, всего три преподавателя: Елизавета Петровна Кучборская, Юрий Филиппович Шведов и Ольга Георгиевна Панкина.
Сегодня на кафедре работают свыше сорока профессоров, преподавателей и научных сотрудников. Основные направления научной работы кафедры – история зарубежной журналистики, СМИ в мировых информационно-коммуникационных процессах, развитие зарубежной литературы, гуманитарные измерения общества знаний: теоретические концепции и современные проблемы.

В феврале этого года в рамках Международной научно-практической конференции «Журналистика в 2022 году: творчество, профессия, индустрия» состоялся круглый стол «Европейские СМИ: от объективности к постправде и фейк-ньюс». Материалы круглого стола будут опубликованы в сборнике «СМИ немецкоязычного региона Европы». А сегодня мы знакомим читателей со стенограммой этого важного мероприятия.

Участники круглого стола:

– доктор юридических наук, профессор факультета журналистики МГУ Юрий Михайлович Батурин

– доктор филологических наук, профессор факультета журналистики МГУ Галина Федоровна Вороненкова

– кандидат философских наук, профессор философского факультета МГУ Дагмар  Вали Герта Миронова

– доктор филологических наук, профессор института «Высшая школа журналистики и массовых коммуникаций» СПбГУ  Борис Яковлевич Мисонжников

– кандидат филологических наук, доцент Московского университета имени А. С. Грибоедова Анна Леонидовна Акопова

– кандидат филологических наук, старший преподаватель факультета журналистики МГУ Артем Валерьевич Лысенко

– ведущий менеджер по методическому сопровождению и координации социальной работы Международного союза немецкой культуры Елена Михайловна Гапонова

_______________________

Вороненкова Г. Ф. Добрый день, уважаемые коллеги! Наша кафедра глубоко изучает многие государства и их медиаландшафт: англо-саксонские страны и Германию, и Францию, и Италию, и Испанию, и скандинавский регион, и страны БРИКс… Но сегодня нас, конечно, должна волновать и волнует Европа, прежде всего массмедиа. Анализ публикаций показывает, что главное направление, главный тренд — это русофобия. Эта доктрина, манипулирование общественным мнением стало основополагающим практически во всех европейских и англо-саксонских средствах массовой информации. При этом можно выделить несколько приемов.

Во-первых, это восславление мнимых «героев», — естественно, это Зеленский: дело дошло до того, что немецкие СМИ (да и другие, западные) заглавную букву его фамилии Z поменяли на букву S. Второе — демонизация врага, в данном случае — России и ее президента. Свободный Российско-Германский институт публицистики проводил несколько фаз исследований, и на первым этапе, когда В. В. Путин только был избран Президентом, к нему относилась великолепно немецкая общественность, и в 2000 году был создан Петербургский диалог во главе с Путиным и Шрёдером — все это работало на протяжении почти 20 лет. И тогда демонизации врага как такового, то есть нашего Президента, не было. Началось это, как мы заметили, в 2014 году, то есть после переворота на Украине. Сегодня демонизация Президента и России пошла даже в немецкой прессе, которую раньше мы с гордостью называли объективной (она действительно была объективной).

Третий момент, который нужно выделить, — это игра с масштабом: это когда изменяется реальный масштаб событий для приуменьшения или преувеличения их важности. Здесь, конечно, используется все, и если раньше в первых рядах была внутренняя ситуация в России, замечались наши проблемы (а у нас их много, мы это знаем), то сегодня, конечно, выбрасывается в информационное поле абсолютно все. Раньше вообще в немецкой прессе такого понятия, как постправда не было. Очень много из терминологии пришло из американских средств массовой информации, и постправда, конечно же, пришла из Соединенных Штатов. В Германии такого понятия нет, и трудно его даже переводить, и они используют английский термин. Некоторые исследователи в Германии называют это избирательной, или выборочный, правдой. И когда я просила своих коллег объяснить, что это значит (например, на том же Петербургском диалоге), они мне объяснить это не могли. Тогда я им говорю: получается, что вы зрителям говорите вроде как правду (особенно тележурналисты, которые работали в Германии), но вы говорите только одну часть — ту часть, которая выгодна вам, но абсолютно невыгодна и неинтересна нашему реципиенту, замалчиваете все остальное и смешиваете с тем, что бы хотели услышать другие люди. Вот мне так кажется.

Еще один метод, который необходимо выделить — это когнитивный диссонанс. Это связано с психикой и влечет за собой стремление личности изменить собственные установки. Поэтому и произошло переформатирование сознания почти 41 млн украинцев, родившихся и живших в УССР и не признававших нацизм, но лицом повернувшихся к неонацизму…

Что волновало немецких исследователей за эти 30 лет, когда ФРГ в результате объединения двух германских государств получила от СССР суверенитет? Или: как изменения вынесло гражданское общество Германии? По мнению немецких исследователей СМИ (проф. Й. Людвиг), политический аппарат реализует только то, что исходит снизу.  Главный лозунг: тот, кто не сопротивляется, живет неправильно. В Германии гражданское общество возникло после 1945 года. Самым большим успехом считается мирная революция 1989 года, т. е. начало объединительного процесса после падения Берлинской стены. После создания ФРГ в 1949 году было пройдено несколько этапов развития: во-первых, экономическое чудо спровоцировало перевооружение экономики, и, хотя люди не приняли это без сопротивления, но в конечном итоге не смогли предотвратить. Так называемое «дело “Шпигеля”» привело к прорыву: правительству Аденауэра пришлось уступить, и в результате появилась критически настроенная общественность. В 1960-е годы в основном бунтовала молодежь: та часть общества, которая не была обременена нацистским прошлым и у кого еще были надежды на будущее. В 1970-е годы быстрыми темпами развивались эмансипация женщин, антиядерная энергетика, Гринпис, основана первая альтернативная газета TAZ. В 1980-х годах процветали коррупция и кумовство: предприятия и традиционные партии ХДС / ХСС, СДПГ и СВДП оказались втянутыми в эти процессы. В конце ХХ — начале ХХI века Германия и Россия стали дружественными странами.

К 2021 году обозначилось идеологическое противостояние в медиапространстве ФРГ и России, которое можно уверенно констатировать, и наиболее остро оно проявилось в блокировке немецкоязычных YouTube-каналов (RT DE и Der Fehlende) российской сети информационных телеканалов Russia Today. В феврале 2022 года МИД России заявило о запуске процедуры по объявлению немецкой вещательной компании Deutsche Welle (DW, «Дойче велле» — «Немецкая волна») иноагентом в России, запрету ее деятельности в РФ. Директор немецкой телерадиокомпании Петер Лимбург в эфире DW отметил, что «объявленные меры не являются зеркальными, так как DW – это общественное вещание, а RT DE – государственное»  (Лакстыгал И., Истомина М., Царева М., Мишутин Г. Deutsche Welle ограничили работу в России // Ведомости. 2022, 3 февраля. Режим доступа: https://www.vedomosti.ru/society/articles/2022/02/03/907757-deutsche-welle-prodolzhat-rabotu (дата обращения: 20.06.2022).

Несмотря на то, что в современной информационной политике аудиовизуальные СМИ ФРГ руководствуются принципами информационной войны против России, в реальной жизни немцы и россияне выступают против взаимного конфликта, осознавая, что двум странам — ФРГ и России — выгоднее взаимное сотрудничество, нежели очередное противостояние.

Сегодня освещение российско-германских отношений политизируется журналистами, то есть помещается в контекст всеобщей актуальной политической повестки. При этом оценка реализации двусторонних отношений отражает критический настрой аудиовизуальных СМИ ФРГ в адрес России, что является негативной тенденцией по своей сути.

В настоящее время управление информацией является куда более серьезным оружием, чем в прошлом веке. Интернет не только расширил кругозор отдельного индивида, утолив его информационный голод, но и сделал его сознание доступней для профессиональных манипуляций, подключив к коллективному бессознательному «глобальной деревни». Поскольку аудитория от года к году в силу масштабного роста коммуникационных процессов становится все мобильней, требовательней
и образованней, методы информационного воздействия становятся все виртуозней и изощренней. Грубая подмена фактов и подмена на постправду уже стала недостаточным трюком.

Турбулентность современных международных отношений появилась на современном этапе не в последнюю очередь из-за деятельности массмедиа, их освещения современных событий в искривленном виде. Медиа в международном ракурсе играют двойную роль: они не только освещают под определенным углом наиболее острые проблемы взаимоотношений двух и более государств, но и декларируют тем самым собственную политическую и социокультурную принадлежность, и порой поляризация трактовок и точек зрения на эти злободневные общеевропейские и мировые проблемы доходит до радикального антагонизма.

Мисонжников Б. Я. Уважаемые коллеги, моя тема — постправда как фактор пропаганды и манипулирования. Постправда — явление, на мой взгляд, очень важное и актуальное. Суть в том, что само событие после того, как оно произошло, может потом по-разному интерпретироваться: его могут превратно истолковать, забыть, может создаваться новый контекст для этого события, оно может актуализироваться — то есть может рассматриваться в разных вариациях. В качестве события я взял известный трагический случай в городе Буче — знаменитая «резня», как его характеризуют представители западных массмедиа. Прошло уже немало времени с того дня, когда случилось это несчастье, и уже кто-то стал его забывать, а кто-то, наоборот, на это обращает особое внимание. Я вчера посмотрел немецкие издания, и в газете Frankfurter Rundschau увидел публикацию, которая сообщает о том, что сотрудники газеты New York Times якобы провела расследование и его результаты опубликовали в декабре, то есть относительно недавно. Собственно, нового ничего в этих материалах нет: сообщается о том, что произошло в Буче, и это безальтернативно подается как вина российских Вооруженных сил. Разные мнения, которые приводятся, по сути, это подтверждают.  Кстати сказать, совершенно жуткая публикация существует в Википедии, в которой безапелляционно утверждается, что эта «резня» «была массовым убийством украинских гражданских лиц и военнопленных российскими вооруженными силами».

Я подумал, что, может быть, надо попробовать как-то абстрагироваться, отстраненно взглянуть на это событие. Не будем приводить и такие аргументы, как выступление французского писателя и бывшего военного Адриана Боке, который лично был свидетелем инсценировки в Буче и после того, как сообщил об этом, стал жертвой угроз и даже нападения. Он попросил российское гражданство в связи с угрозами расправы над ним и его дочерью. Итак, если абстрагироваться, то можно вот к какому выводу прийти. В западных мессмедиа приводится количество убитых мирных граждан — 458 человек, среди которых есть и дети. Это очень большое количество людей! Представим себе, что вошло подразделение российских Вооруженных сил (видимо, ограниченный контингент), и они ведут боевые действия. Им будет явно не до мирного гражданского населения. Предположим — извините за такое сравнение, — жертв было хотя бы 100 человек, то есть намного меньше. Но чтобы расправиться даже с таким количеством граждан, должна быть проведена специальная репрессивная акция, нужны особые карательные подразделения, подготовленные — в том числе морально и психологически — именно для борьбы с беззащитным населением, нужны специальные подразделения, которые будут только этим заниматься! Обычные военнослужащие за дела подобного рода не берутся! В российских войсках, конечно, такого особого карательного подразделения вообще нет. А вот в украинских есть. Это, в частности, батальон «Азов». Вот именно этот аргумент, на мой взгляд, один из самых главных! Далее: когда еще Василий Небензя пытался выступить и обрисовать ситуацию, ему дважды не давали просто слова сказать, и он не мог аргументировать свое выступление, высказать свое собственное мнение. То есть эти факты, как и многие другие, на мой взгляд, подтверждают непричастность российских военных к гибели людей в Буче.

 Некоторые люди, чьи свидетельства приводит New York Times как якобы подтверждающие участие российских военных в расправе над мирным населением, с учетом всей ситуации выглядят не очень убедительно. Обычный человек, которому угрожают и которого заставляют говорить то, что нужно в совершенно экстремальных условиях, может сказать что угодно. Помимо всего прочего, есть мнение одного очень авторитетного специалиста в правовой области — это Уильям Шабас, американский профессор. Он с профессиональных позиций изучил все обстоятельства того, что произошло в Буче, и тоже подверг сомнению объективность расследования западных массмедиа. Он, в частности, сказал: «Я пока не видел решающих доказательств, которые бы меня убедили. Если думают о Буче, то думают о фото трупов на улице, и люди восклицают: это доказательство военного преступления! Но это не доказательство военного преступления. Это всего лишь доказательство того, что на улице мертвые люди».

 Таким образом, явление постправды, на мой взгляд, действительно существует и действительно может использоваться в целях и пропаганды, и манипулирования. На примере Бучи и сегодняшнего освещения этого события можно судить о том, что даже такие явления, которые в принципе не доказаны, могут безальтернативно истолковываться и становиться предметом манипулирования. Сегодня, спустя достаточно длительного времени, аудитория не всегда ищет уже доказательства того, что действительно произошло, не вникает в детали, а рассматривает это событие безальтернативно, как уже свершившийся факт, и зачастую во внимание принимает только интерпретации тех массмедиа, которые явно пристрастны.

Последнее мое наблюдение, к сожалению, заключается в том, что качественные издания, прежде всего немецкие, которые по определению должны быть средством анализа событий, по возможности беспристрастного, очень часто выступают именно как средство пропаганды. Они не пытаются что-то выяснить, убедительно доказать, а берут факты, часто неточные, не соответствующие действительности, и подают их как уже доказанные аргументы. Это открыто делается в целях пропаганды и манипуляции. Когда я читаю в последнее время немецкие издания, прежде всего качественные газеты, мне очень не хватает глубокого и беспристрастного анализа, не хватает альтернативного мнения. Именно на это я и стал обращать внимание.

Вороненкова Г. Ф. Спасибо вам громадное! В добавление к вашему докладу хочу сказать: вы ссылаетесь на Frankfurter Rundschau — я писала ранее, что Социал-демократическая партия настолько расширила свои возможности, что создала конгломерат из 60 региональных газет, объединив их, и по сути это стал агрегатор Социал-демократической партии, хотя официально партийный прессы в Германии нет. Официально нет. Что касается качественных изданий: в 2014 году у нас было последнее заседание во Франкфурте с одним из владельцев Frankfurter Allgemeine Zeitung Вернером Д’Инка. И как раз он сказал: у нас нет этого понятия — «качественная пресса», потому что качественная пресса у нас вся. У нас есть leitende Medien, то есть «ведущие», как можно перевести на русский — «руководящие медиа», и FAZ, и Frankfurter Rundschau они относили к ним. Это любопытная система преобразований хотя бы в том плане, что, конечно, они нам всегда доказывали, что они свободны, потому что принадлежат частным лицам, но получается, что они делают все то, что им приказывает руководство. Если посмотреть на ту же Deutsche Welle, это же была государственная радиокомпания, по которой есть отдельный закон, которой не разрешено было вещать на территории Германии, только передавать сервисную информацию, поэтому все эти фейки, постправды, все эти восславления героев, демонизация нашего президента — это все ими было заготовлено. Меня тоже испугали публикации из Бучи, потому что раньше немецкие журналисты проверяли все, а сейчас только один немецкий журналист в Питере есть, который ведет «Антишпигель», — только он дает более или менее правду, больше никто. И в Москве осталась пара, больше никого нет. Я не могла вообще представить, что Томас Рот встанет на антирусскую позицию. Но встал, и остальные корреспонденты тоже. Вот это, мне кажется, трагедия не только наших российско-германских отношений, но и трагедия развития средств массовой информации Германии.

Лысенко А. В. Здравствуйте! Спасибо за предоставленное слово. У меня речь пойдет о примечательной тенденции, которую я наблюдал в последние полтора десятилетия на конференциях между немецкими и российскими журналистами. Она подкрепляется и статистическими, в том числе опубликованными, данными, на которые я тоже буду опираться. Эта тенденция выявляет актуальную и важную сегодня тему – тему доверия к средствам массовой информации. Какие процессы происходят в этой сфере отношений между СМИ и их потребителями, что в ней меняется и почему в это явление важно вглядеться. Вглядеться и исследовать его, чтобы точнее диагностировать качественные характеристики, характер и векторы действительно наметившихся перемен в средствах массовой информации Германии.

Мы говорим сейчас и о минувших трех годах, когда ощущался сильно действовавший на общую ситуацию глобальный фактор пандемии, и о более раннем периоде: в нашем распоряжении статистические данные, восходящие к 2008 году. Сегодня можно констатировать, что в целом за полтора десятилетия доверие к средствам массовой информации возросло. В начале этого отрезка времени очень многое брали на себя социальные сети, к ним было приковано основное внимание в обществе, там черпалась основная нужная населению информация, но с тех пор постепенно обозначился отток доверия в пользу СМИ. Вот цифры. В 2008 году только 29 % опрошенных доверяли традиционным средствам массовой информации, если речь шла о действительно важных вещах для каждого человека – так это было сформулировано в исследовании ученых Майнцкого университета имени Гутенберга, — таких, как здоровье, политика. В 2020 году уровень доверия к СМИ по этим позициям поднялся до 56 %. Особенно резкий скачок вверх пришелся на период пандемии.

В чем дело? Когда социальные сети оказались переполненными очень противоречивой информацией о нагрянувшем вирусе, в обществе возникла большая потребность в том, чтобы получать ее в максимально надежном виде, из официальных источников. Надежнее для потребителей казались традиционные СМИ. Отсюда значительный переток доверия к ним от социальных сетей. Однако далеко не все разделяли этот взгляд. Согласно исследованиям тех же ученых из Майнца, 34 % опрошенных не доверяли официальным новостям, то есть каждый третий негативно относился к информации в немецких средствах массовой информации с точки зрения их правдивости. Еще больше, 45 %, отказывались полагаться на достоверность германских средств массовой информации в той или иной степени. Эта категория опрошенных так или иначе видит в традиционных СМИ рупор власти, несмотря на то, что власть не финансирует их. Но такая прямолинейная зависимость сегодня между ними, властью и СМИ, уже далеко не всегда срабатывает и не выявляет действительные причины недоверия. Здесь предполагаются другие виды и формы зависимости, и это еще одна тема для исследований.

Итак, тенденция обозначилась, но при этом всплыл целый ряд вопросов. Если значительная часть населения доверяет средствам массовой информации (по рэнкингу Майнцкого университета, в первую очередь этим доверием пользуются общественно-правовые телеканалы: традиционные ARD,Tagesschau — 67 %, ZDF — 66 %), не подвергая сомнениям их продукцию, то другая часть, которая, как видим, тоже немалая, относится к СМИ с большим скепсисом или полным отрицанием, считает их отчасти или в целом неправдивыми и даже лживыми.

Корень проблемы, в принципе, не нов, о нем спорят не первый год, он –  в отсутствии контроля за подачей новостей во всех средствах информации. Уже несколько лет в связи с развитием социальных сетей говорится о неубывающем желании потребителей получать качественную информацию бесплатно. Эта особенность во многом определяет информационный рынок в Германии. Дело, конечно, не в абсолютном непонимании жителей Германии, что за все хорошее надо платить. Но, вступив в контакт с сетями, надо приоткрывать вход к личным данным потребителя. Не все готовы к этому. Оказывается, по выводам майнцских социологов, их, потребителей продукции, беспокоит возможное злоупотребление их личными данными: только четверым из десяти, то есть чуть меньше половины, пользователей не мешает допустимость передачи и использования данных – это их, как правило, не интересует.

Закрепившаяся среди читателей привычка к получению информации бесплатно определяет на рынке и другой доминирующий тренд, помимо доверия, – это сокращение финансирования и связанное с ним падение числа рабочих мест среди журналистов. Оба явления — и кризис доверия, и сокращение доходов средств массовой информации — не чисто германские проблемы, они связаны с процессами глобального характера и имеют свои корни в Соединенных Штатах Америки. Но на немецком рынке они резко выражены. Основные рекламные доходы сосредотачиваются в руках гигантов, таких как Facebook, Google, и в результате конкуренции удельный вес малых и средних медиа на этом рынке сокращается. Модель медиа, базирующаяся на платной подписке, которая может обеспечить, хотя бы теоретически, качественную информацию, за некоторыми исключениями показывает все меньшую эффективность, а новые модели коммерчески жизнеспособных средств массовой информации пока не отработаны. И читатели по-прежнему предпочитают бесплатные информационные ресурсы и отчасти сами становятся авторами новостей в социальных сетях. Однако направленность такой информации, ее качество оказывается все дальше от целей и задач, сформировавшихся в журналистике за последние два столетия.

С 2004 года, если говорить в целом о последних двух десятилетиях, согласно статистическим данным, уменьшилось количество рабочих мест для журналистов на 14 %, и в первую очередь это затронуло традиционные печатные средства массовой информации. Однако за это же время выросло число журналистов, поставляющих в социальные сети эксклюзивные тексты. Появляется потребность в рабочих местах, использующих именно эту нишу, для Facebook, Linkedin, ВКонтакте, для каналов в Telegram, в Whats App. То есть речь здесь идет не о традиционных журналистских профессиях, какими мы их знаем, а о совокупности профессиональных навыков, приобретаемых в журналистской сфере.

Сформировавшаяся в Соединенных Штатах, как об этом уже говорила Галина Федоровна, структура альтернативных факторов, назревший кризис классической журналистики, традиционных новостных средств массовой информации, которые называют иногда лживой прессой, обусловили за последнее время турбулентность доверия к ней в обществе. Изменившиеся индикаторы едва ли свидетельствуют о структурных изменениях в средствах массовой информации Германии. Мы видим рост доверия к традиционным СМИ и сопутствующие серьезные и противоречивые обстоятельства, поясняющие происходящие процессы. Производителям новостей, востребованных в социальных сетях, часто не хватает информационных ресурсов, они выходят за рамки требований к качественной журналистике, и мнимый успех у читателя часто обеспечивается, скорее, за счет бонуса доверия потребителей. Эти тенденции приводят к росту единообразия новостей и обесцвечиванию картины мнений, транслируемой на Германию в последнее время. Яркий пример, интересующий нас всех в наибольшей степени: все менее и менее возможными становятся какие-либо отклонения от сформировавшегося в связи с известными событиями представления о России.

 Конкуренция средств массовой информации и социальных сетей ведет к наблюдаемому раздражению со стороны читателей, избыточности разносортной информации. Читатели постепенно утрачивают способность отличать актуальную информацию от отвлекающей и недостоверной. Но одновременно растет и потребность в брендах, имеющих кредит доверия у населения, таких как Tagesschau. Пока же значимая информация все чаще имеет шанс не дойти до читателя и открывает ресурсы незримого влияния на него. Спасибо.

Миронова Д. В. Г. Здравствуйте! Я хотела дополнить по поводу сужения спектра мнений и так далее, а также по поводу доверия. Во-первых, по поводу доверия немецким СМИ. Собственно, из того же источника — вчера посмотрела и нашла еще чуть-чуть более новые данные. Тут мы наблюдаем, что уже к концу 2021 года, по опубликованным в 2022-м данным, только 47 % опрошенных в Германии доверяют средствам массовой информации, то есть по сравнению с предыдущим, 2020 годом, это снижение на целых пять процентов. Конечно, это находит свое выражение и в том, как меняется ситуация на рынке СМИ, особенно печатных. Что касается надрегиональных СМИ, то в третьем квартале 2022 года наиболее покупаемая газета — это, конечно же, Bild–Zeitung. На втором месте идет Frankfurter Allgemeine Zeitung, а на третьем — Süddeutsche Zeitung. Если же мы берем электронные варианты надрегиональных ежедневных газет в Германии, то мы видим, соответственно, что на первом месте тоже Bild, на втором — Handelsblatt и на третьем — Süddeutsche Zeitung. Действительно, по сравнению с данными тридцатилетней давности количество ежедневных газет в Германии стало вполовину меньше, чем было. То есть во втором квартале 1991 года насчитывалось 27 млн проданных экземпляров ежедневных газет, во втором квартале 2020 года — 12,3 млн, а за аналогичный период 2022 года — 11,72 млн. Конечно, такие данные говорят кое о чем. Собственно говоря, с 1991 по 2018 год число наименований ежедневных газет, которые выходят в Германии, снизилось со 158 до 114. Можно сказать, что бумажные газеты — умирающий вид. Но я, как вы понимаете, не специалист по медиа, я философ, поэтому меня в большей степени интересует, какие социальные последствия это имеет и, в первую очередь, в чем причина. Что касается постправды, я бы с Борисом Яковлевичем пополемизировала: для постправды реальное событие и не нужно, его можно просто сконструировать, а потом уже вокруг этого симулякра применить все те технологии, о которых говорила Галина Федоровна. Но еще я бы хотела отметить, что в Германии, как вы, наверное, знаете, есть такая достаточно скандально известная личность — Тило Саррацин, который выпустил книжку «Германия самоликвидируется» (та, которая была худо-бедно, но переведена на русский язык) и, конечно, на этом не остановился. В частности, он написал книгу, которая была посвящена именно средствам массовой информации в Германии. Эта книга носит вполне примечательное название — «Новый добродетельный террор». Если вы помните, то само понятие «добродетельного террора» идет с Великой французской революции. Тогда была такая гениальная идея, что если у граждан есть правильные добродетели, то, соответственно, они себя ведут правильно. Что такое правильно, это уже немного другой вопрос. Сен-Жюст, например, говорил, что если все люди свободны, то все люди будут равны, а если все люди равны, то они будут поступать справедливо. Соответственно, каким образом тогда прививались эти добродетели, мы знаем из истории, но примечательно, что Саррацин отмечает именно эту тенденцию, которую мы все больше и больше наблюдаем в немецком журнализме: «Мое мнение правильное, все остальные мнения неверные». Оттуда же идея привести граждан к этому правильному мнению и освещать не все события подряд, а дать какой-то определенный ракурс: как мы смотрим на проблему, как мы должны смотреть на проблему. Оттуда в немецкой печати идет очень много чего, начиная с политкорректности, порой просто гипертрофированной. Поэтому, я думаю, мы должны также рассматривать эту идеологическую основу.

И еще по поводу фейк-ньюс и post–truth. Мы говорили о том, что доля людей, которые получают информацию из Интернета, из социальных СМИ, растет, и это мы тоже должны учитывать. Об этом пишет Хабермас; он выпустил работу, которая называется «Размышления и гипотезы о новом структурном изменении публичной сферы». Там он размышляет, что произошло, когда возникли социальные СМИ, и говорит: случилось то, что ранее принятое в области информационной деятельности традиционное деление на писателя, то есть журналиста, и читателя отпадает и возникает такая ситуация, когда все превращаются из читателей в писателей, потому что в социальных СМИ и в СМИ в принципе именно этот момент вполне допускается, потому что Интернет был задуман так платформа, на которой люди с разными мнениями могут общаться абсолютно на равных. Хабермас сравнивает эту ситуацию с изобретением книгопечатания, но он задает вполне резонный вопрос: а сколько времени понадобилось, пока все не научились читать? То есть вопрос, а сколько времени понадобится, пока мы научимся, как индивиды, как общество, грамотно распоряжаться теми информационными возможностями, которые есть на социальных площадках, в социальных СМИ. Я думаю, этот вопрос, когда мы научимся действительно все читать (по Хабермасу), достаточно актуальный. Спасибо за внимание.

Батурин Ю. М. Коллеги, добрый день. Я с большим интересом слушал выступления, которые здесь прозвучали. Было высказано немало важных мыслей. Тема доверия поднималась не один раз: Борис Яковлевич привел пример своего коллеги, юриста, который говорил, что то, что показывают, может быть, и вызывает доверие, но не может рассматриваться как правда, как истинность, как факт для юриста, потому что не установлены причинно-следственные связи и так далее. Это очень важное замечание, и дополнительно в связи с доверием хочу обратить внимание на гипертрофированное использование понятия «легитимность». Это понятие чрезмерно используется сегодня в средствах массовой информации, в том числе и в выступлениях отдельных лиц. Во многом оно используется без понимания того, что это понятие означает. «Легитимность» для большинства людей означает «законность», но это не так. Легитимность означает, действительно, правомерность, но плюс доверие, а вопросы правомерности достаточно сложны для широкой аудитории. В юридической материи разбираться трудно и не хочется, поэтому акцент делается на доверии, и в паре «правомерность и доверие» делается упор на доверие, и осуществляется психологическая операция. Существуют (даже в учебниках описаны) алгоритмы проведения информационных психологических операций. Один из главных элементов таких алгоритмов — разработка нарратива, то есть истории, которая создает ощущение доверия в соответствии с целью проведения информационной операции. Это доверие раздувается, происходит изменение масштабов. Правомерность остается маленькой деталью, которой можно пренебречь, а доверие раздувается, как воздушный шарик (который можно, конечно, и иголочкой проткнуть), но масштабы все равно несоизмеримы. Так искусственное доверие помогает тем, кто проводит психологические операции, добиваться своих целей.

Артем Валерьевич в своем докладе употребил очень, на мой взгляд, важное понятие — «турбулентность доверия». Конечно, может быть, Артем Валерьевич использовал это понятие как метафору, но для меня, как физика, оно сразу показывает основные механизмы того, что происходит. Турбулентность означает, что поток, в том числе информации, крутится, вертится, разбрасывается в разные стороны, и в турбулентности доверия аудитория ослепляется, она теряет ориентацию в информационном пространстве и утрачивает способность мыслить и действовать рационально. Турбулентность доверия, так же как и раздувание масштаба — серьезные приемы, для которых надо вырабатывать контрмеры. 

Еще одно маленькое замечание: фрау Дагмар отметила, что Интернет был придуман как место, где все могли бы общаться на равных. Это правильно, но такая идея появилась лет на 40 после того, как Интернет был задуман, а задуман он был военными, собственно говоря, в военных целях. После запуска первого искусственного спутника Земли в Соединенных Штатах поняли, что теперь нет недосягаемых мест, и в случае проведения военных операций связь между командованием и операциями в поле может быть прервана мгновенно, потому что она была построена на системе коммутаторов (от одних коммутаторов расходится «веточки» к другим коммутаторам и так далее, возникала такая древовидная структура). Выведение из строя коммутатора прерывает связь сразу с большим числом боевых подразделений. Была поставлена задача создания удароустойчивой системы связи, которая при выведении любого участка могла бы тем не менее функционировать, таким образом и был создан Интернет, а уже общение на равных появилось потом. Но сегодня неожиданно Интернет стал соответствовать замыслу: его придумали по заказу военных, а сегодня Интернет очень активно используется в войнах — как в прямых войнах, так и в информационных.

Гапонова Е. М. Добрый день, уважаемые коллеги! Я прокомментирую, с вашего позволения: я профессиональный журналист с 1986 года, пришла в журналистику еще в школе, до поступления на факультет журналистики. Что касается практики в «Шпрингер-ферлаг», сейчас, в нынешней ситуации российской-германских отношений, она мне постоянно вспоминается, потому что это был 1992-й год, меня пригласили тогда как свободно англоговорящую журналистку (я уже была состоявшаяся журналистка), посмотреть, как работают Berliner Morgenpost и Bild. Сегодня в это турбулентное время, я все время вспоминаю эту практику. Тогда глава концерна «Шпрингер» пригласил меня на разговор. Конечно, это была очень высокая честь, с ним пообщаться. Советский Союз тогда еще не прекратил существования, все были в эйфории по поводу выборов Бориса Николаевича Ельцина. Глава концерна «Шпрингер» оптимистично мне говорил, что Борис Ельцин — это будущее для вашей страны. Я честно ему сказала: «Вы знаете, я не считаю, что развал Советского Союза — это хорошая перспектива для моей страны». Немец очень здорово рассердился и его разочарование было грандиозным. Что касается практики в Bild. В тот период немецкие журналисты с большим трудом пытались разобраться, что из себя представляет Чечня. Они меня искренне спрашивали, что это за люди, что это за регион вашей страны. Очевидно было что немецких журналистов обязали писать про Чечню. В Bild меня тогда отправили на Чекпойнт Чарли, попросили сделать репортаж (тогда еще он работал как музей). Я принесла им материал, они сказали, вы знаете, нас не устраивает, мы вообще-то ждали, что вы напишите о том, что там ваши занимаются фарцовкой. Я ответила: «не могу писать неправду». Собственно, сейчас наблюдаю, что происходит с Рёпером из Bild, как украинские власти (хотя он достаточно жестко настроен против России) комментируют его публикации. Поэтому все время вспоминается именно та давняя-давняя история, когда мы находились на стадии только зарождения молодой России, когда мы учились вроде бы демократии у западных СМИ, но уже тогда можно констатировать, что была серьезная тенденциозность и серьезная, грубо говоря, программная политика, линия редакции, она столько лет совершенно не меняется, она может видоизменяться, а сейчас мы находимся в весьма острой фазе.

Хотелось бы сказать два слова, вот вчера конференция (конференция «Журналистика в 2022 году: творчество, профессия, индустрия». – Ред.) началась с пленарного заседания, и руководитель редакции «Постскриптум» поднял дискуссию о том, кто такие блогеры, кто такие журналисты. Далее на секции прозвучала мысль, что журналистов надо обучать распознавать фейки. Но вообще это весьма комично. Конечно, когда человек действительно по профессии журналист, он в первую очередь проверяет правдивость информации, которую он выдает зрителю, слушателю, читателю, и сама суть работы журналиста, на мой взгляд, именно и заключается в том, что журналист прекрасно может определить разницу между лживой информацией и вбросами. Поэтому, когда звучало вчера на секции, что, может быть, нам надо учить журналистов определять фейки, это весьма, на мой взгляд, спорно. Что касается блогеров и журналистов – дискуссии, как вчера я услышала на пленарном заседании, ведутся долго, но блогер, на мой взгляд, всегда более безответственен, а у журналистов есть обязанности, которые они выполняют. Я считаю, что немецкие журналисты ныне весьма стеснены в праве выражения мнений и свободы слова. Были немецкие журналисты, которые пытались разобраться с ситуацией, приезжали на Донбасс, общались с жителями этого региона. К сожалению, факты подтверждают, что это плачевно заканчивалась для их карьеры. Мы знаем о фактах увольнения немецких журналистов из их СМИ.

Я бы хотела акцентировать внимание на такой трагичной сейчас ситуации, в которую попали российские немцы, проживающие в Германии. Мы знаем, что в Германию переехало несколько миллионов российских немцев. Я бы хотела зачитать отрывок из интервью экс-депутата бундестага Вольдемара Гердта (интервью датировано 29 сентября 2021 года). «Вольдемар Гердт говорит: “Меркель понимает, что натворила, ей нужно обезопасить себя и уехать отдыхать в Чили. Бегство немцев из с ФРГ уже началось. Если бы Россия, как во времена Екатерина Великой, предоставила немцам возможность компактного проживания на своей территории, то очень большая часть тех, кто сейчас сидит на чемоданах, поехали бы в Россию”, – полагает немецкий предприниматель, депутат бундестага 19-го созыва от Альтернативы для Германии Вольдемар Гердт. О том, как Меркель решила сделать нового канцлера козлом отпущения, кто войдет в правительство ФРГ, можно ли считать Германию оккупированной страной, много ли в мире российских немцев и почему даже в Бразилии они вспоминают о Волге, Гердт рассказал в интервью «БИЗНЕС Online».

Собственно, еще три месяца назад в своей научной работе я писала в предисловии о том, что решение канцлера ФРГ о поставке тяжелой техники станет точкой невозврата. Мы сейчас находимся в этой точке, мы уже перешагнули этот тяжелейший момент точки невозврата, когда решение принято. Сейчас стали очень много говорить именно о российско-германских отношениях, начали вспоминать о том, что президент России германист, что он прекрасно знает Германию, любит ее, начали вспоминать исторические моменты нашего сотрудничества, об этом говорят разнообразные политологи на всех ток-шоу федеральных каналов. Буквально позавчера Вальдемар Гердт сообщил, что российские немцы, проживающие в Германии, уходят, увольняются из армии и боятся репрессий. Естественно, репрессии последуют, и он думает о том, как этим людям помогать. На самом деле в историческом контексте мы сейчас живем в весьма, на мой взгляд, трагедийный период, потому что германисты очень долго сотрудничали, создавали совместные российско-германские проекты, пытались объяснить общественности, что немец не должен быть образом врага, что национальность «немец» – это не враг. Сейчас мы слышим, что на Донбассе всю противоположную сторону противостояния называют немцами. Некоторые начинают оправдываться, говорят о том, что так принято на Руси, что в России была Немецкая слобода, где жили разные иностранцы. Но на самом деле я считаю, что это весьма показательно, потому что у нас есть историческая память, и историческая память очень тяжелая. И что касается методов и приемов освещения немецкими СМИ информации о России, информация сегодня дается тенденциозно, однобоко. На федеральном канале вчера был приведен в эфире пример, что в немецких СМИ (мы говорили о победе под Сталинградом) практически в большинстве сообщалось о том, сколько Маринеско убил женщин и детей, вроде бы сообщалось, что из-за него погибло 3 тысячи невинных женщин и детей, и только это. Конечно же, противоборство непримиримое, но по факту есть такой грустный опыт и грустный момент обратной связи. Но, по моему опыту обратной связи с гражданами Германии, я наблюдаю, что пока идет у обычных граждан абсолютное доверие тому, что сообщают средства массовой информации, потому что даже те хорошо образованные и думающие немцы, которые не занимались политикой, которые не вникали в проблемы, они сейчас (когда я с ними общаюсь, я это наблюдаю) искренне верят, что Россия – агрессор, что Россия — это зло и что мы должны были, как гражданское общество, выйти на баррикады и свергнуть эту власть и что мы подавленное гражданское общество, которое не имеет никакой позиции, никакого уважения к человеческим свободам — это как раз действие пропагандистской, четко выявленной линии средств массовой информации нынешней Германии. Немецкая волна занялась этим еще с 2014-го года, — она и раньше скатилась к негативному освещению политической жизни России, но с 2014-го года в заголовках постоянно звучали негативные образы президента Путина, Россия — агрессор, и из контекста вырывались исключительно выборочные политические события после снятия оппозиционера Навального с самолета в Сибири, постоянно звучала линия о том, что власть его убьет, что он заключенный, что он пострадал за правду, и другие аспекты российской жизни Немецкую волну по большому счету мало интересовали. Как только можно было вернуться к теме, хоть как-то подумать, что сказать о Навальном, даже присуждение Нобелевской премии Муратову опять же было подано Немецкой волной в контексте Навального, что, к сожалению, господин Навальный не может получить эту премию. Я проанализировала большое количество информационных сообщений Немецкой волны с 2014 года, я могу сказать, что тенденциозность была постоянно, и кроме Навального, когда был уволен дальневосточный губернатор Фургал, Немецкая волна аннонсировала тогда, что у нас должны быть массовые акции протеста, что Россия не дает свободомыслию оставаться во власти. По поводу событий в Белоруссии Немецкая волна весьма активно освещала действия Тихановской, которая давно уже перестала быть фигурой, но тогда Немецкая волна искусно из нее сделала фигуру политика. Конечно, очень грустно наблюдать тенденциозную, однобокую позицию. И, на мой взгляд, когнитивный диссонанс заключается в том, когда ты понимаешь, что события происходят вопреки здравому смыслу и логике.  Совершаются действия вопреки здравому смыслу – вот все, что сейчас я вижу в российско-германских отношениях. С позиции нынешней правящей партии Германии делается все для того, чтобы российско-германские отношения просто прекратили свое существование. Спасибо.

Акопова А.Л. Уважаемая Галина Федоровна и коллеги! Спасибо, что предоставили мне слово. Проблема повсеместного распространения недостоверной информации, называемой часто «фейком», в условиях информационной войны приобрела очень опасный характер. При этом широко и активно используются все разновидности СМИ, социальные сети, электронные медиа и мессенджеры, блоги и т. д. Современные информационно-коммуникационные технологии позволяют осуществлять массовое производство и запуск по всем каналам так называемых «фейков» (раньше их называли новостными «утками»). О масштабе распространения этого явления наглядно свидетельствует тот факт, что по официальной статистике Генеральной прокуратуры Российской Федерации по итогам 2022 года по требованию этого высшего надзорного органа было удалено свыше 190 тысяч интернет-страничек с недостоверными, т. е. «фейковыми», сведениями. Как правило, ангажированные массмедиа используют «фейки» для манипуляции общественным сознанием для достижения выполнения воли своих заказчиков, нередко самостоятельно производя и запуская «фейковые» новости, распространяя их также через социальные сети. В качестве определения «фейка» можно использовать сформулированную С. Н. Ильченко трактовку «фейка» как опубликованного в СМИ журналистского сообщения, содержащего недостоверную и непроверенную информацию, не соответствующуюй реальным фактам и эмпирической практике (это можно найти в его монографии 2020 года «Фейковая журналистика»). Следует отметить, что российские массмедиа и журналисты активно противодействуют нашествию «фейков». Так, на отечественном телевидении систематически транслируются программы «Антифейк» (например, на Первом канале и Россия – 24); функционируют и каналы Телеграм (например, «Война с фейками» и другие), в июне прошлого года был запущен антифейк – сервис «Лапша». Причем названный сервис включает в себя чат-боты «Антифейк» в Телеграм, Вайбер и Вконтакте. Существенный вклад в борьбу с фейк-ньюс вносит также информагенство ANNA News. Крайне важно сегодня разработать и внедрить эффективные инструменты поиска, установления, разоблачения и устранение «фейков».