Никогда не думал, что стану писать на эту тему –  сложную, почти непосильную. Ведь речь идет о вере, совести и душе. О самом сокровенном. А чужая душа, как известно, – потемки. Как уж тут разобраться… Да к тому же я придерживаюсь заповеди из Евангелия от Матфея – Нагорной проповеди:  «не судите, да не судимы будете». То есть я пишу не с целью о ком-то судить. Тем более не берусь судить о поступках человека, который был рукоположён – возведен в сан протодиакона с возложением двойного ораря и камилавки. Хотел бы пояснить: орарь – лента, которую носят на плече, принадлежность Богослужебного облачения, символизирует изображение благодатных даров, а камилавка – головной убор, который получают в качестве награды. Значит, были у человека, столь высоко отмеченного, заслуги! И возведен, таким образом, он к таинственной высоте священнослужения.

         А потом… потом, правда, протодиакон, о котором идет речь, был извержен из сана, признан Минюстом Российской Федерации «достойным» внесения в реестр иностранных агентов. Мы здесь говорим об Андрее К., впечатляющая карьера и громкие высказывания которого не могли и не могут не привлечь внимания. Уже давно. И тогда, когда он имел официальное признание, и теперь, когда лишен сана и должностей.

         Я не могу сказать, что он мне был когда-либо особо интересен и уж тем более симпатичен. Кое-какие его высказывания, которые доходили до меня, казались –  если учесть его духовный статус, – фривольными, но это можно было истолковать как проявление не очень хорошо контролируемого темперамента, природной естественности и живости. Хотя, впрочем,  эти высказывания и демонстрировали порой снобизм, нездоровое самолюбование, какую-то тягу к словесному чародейству. Слишком назойливо публично вещал он о земном и греховном. А царствие христианское ведь не от мира сего, и священнослужитель, как мне представляется, должен быть духовным наставником. И сам смиренно нести крест свой, и другим в этом помогать, и просветлять свои и чужие жизненные деяния. И первым делом стяжать благодати и Божественного Духа. Нет, нет… я не берусь судить. И, упаси Боже, осуждать – священнослужителя, хоть и бывшего… Мне даже фамилию его назвать как-то неловко. Я просто хочу разобраться, понять. Просто что-то констатирую и о чем-то рассуждаю.

         Сегодня он – поп-расстрига, а ведь совсем недавно, подчеркну еще раз, носил высокое звание протодиакона, человека, рукополагаемого на свершение таинств. Мне служители церкви, духовные лица всегда казались людьми совершенно особыми, и я знаю, как тяжел их труд на ниве Христовой. Конечно, мне встречались разные священники – кто-то нравился больше, кто-то меньше. Но ни один из тех, кого лично встречал, ни в малейшей мере не был заражен хлестаковщиной, не был самонадеянным фигляром или шутом. Это были люди основательные, почтенные.      

         Так в моей жизни случилось, что крещены были я и мой старший брат в самом раннем и еще совершенно бессознательном детстве. И в храме причащать нас стали очень рано. Первое мое воспоминание – служба в Князь-Владимирском соборе, куда сызмальства нас водила наша любимая и незабвенная бабушка Мария Ивановна. В этом приходском православном храме, относящемся к Петроградскому благочинию Санкт-Петербурга, мы и были ранее крещены, да и вся жизнь проходила рядом с ним, в сени строгой красоты этого старинного здания. Память сохранила нечеткий образ того священника, который нас причащал. Бабушка подталкивала меня и брата вперед, чтобы мы не последними приложились к лжице с вином и причастились настоящего Тела и Крови Христа Бога. Мне все нравилось: чаша, из которой бралась терпкая влага, лжица с этой чудесной влагой, торжественная обстановка и даже серьезный и немного суровый, почти грозный, священник, который нас причащал.

         А потом было пионерское отрочество и комсомольская юность. И священников в течение многих лет я уже видел только в кино. Но это отнюдь не поколебало почтительного отношения к служителям церкви, тем более что, как позже выяснилось, прабабушка моя, которая произвела на свет девятнадцать детей, родом была из семьи бежецкого священника. Так что к служителям церкви я отношусь с трепетным уважением.

         Священнослужитель, думаю, должен следовать молитвенным путем,  пребывать в состоянии духовного поиска, проявлять смирение – недаром оно почитается одной из самых главных христианских добродетелей. Иоанн Лествичник пишет о трёх степенях смирения: 1‑я степень состоит в радостном перенесении уничижений, когда душа распростертыми объятьями принимает их, как врачевство; на 2‑й степени истребляется всякий гнев; 3‑я же степень состоит в совершенном недоверии своим добрым делам и всегдашнем желании научаться. Как видим, все обстоит отнюдь не так просто.

         И совсем уж не совместимы с духовным званием такие чувства, как ненависть, озлобленность, враждебность. Вот ведь что поразительно – Христос обращается к людям: «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Матф. 5:43,44). Видимо, никогда ранее не внедряли в сознание людей такой, казалось бы, парадоксальной идеологемы! Тебя обижают и гонят, а ты должен гонителей не только любить, но еще и благословлять, молиться за них! Да, должен, тем более если Господь возложил на тебя особый крест, вводящий в жизнь вечную. А лучшее приготовление к несению креста – отвержение себя. Даже не личная скромность, а именно отвержение!

         Однако, как говорил в свое время Н. В. Гоголь, «нужно возвратиться к герою». В конце минувшего и начале нынешнего столетий мне стало казаться, что наш «герой» олицетворяет собой появление в духовной среде православного философа, ученого, публициста и общественного деятеля. Протодиакон Андрей К. окончил философский факультет университета, преподавал, выступал со статьями и даже защитил кандидатскую диссертацию. Начало было положено многообещающее. В России ведь были религиозные деятели – выдающиеся ученые С. Н. Булгаков, А. Ф. Лосев, П. А. Флоренский, А. А. Ухтомский и другие. Люди в высшей степени достойные! Особое место в этом ряду занимает В. Ф. Войно-Ясенецкий (архиепископ Лука) – практикующий врач, автор теоретических трудов по медицине, публицист. Конечно, нельзя даже рядом ставить с этими монументальными и грандиозными фигурами нашего «героя», но все-таки он ведь претендовал на что-то, подавал, хоть и скромную, надежду. Его миссионерская деятельность была отмечена даже высокими наградами. Так, в 2013 году патриарх Алексий наградил его за миссионерскую деятельность орденом преподобного Сергия Радонежского 3-й степени.  

         Путь Андрея К. – это путь борьбы. Только вот – с чем и зачем? Трудно понять… Впрочем, я ведь не берусь судить, я просто задаю вопросы и констатирую. Уже в 2013 году решением ученого совета Московской духовной академии его исключают из преподавательского состава и числа профессоров (кандидат наук и профессор? Ну да ладно, бывает и такое…),  исключают «за скандальную и провокативную деятельность в СМИ». В 2017 году на него накладывается епитимья́ – это духовно-исправительная мера, церковное наказание и одновременно средство врачевания грешника, которому дают возможность покаяться. Через три года – новый скандал, публичное оскорбление памяти покойного протоиерея, что повлекло запрещение в служении патриархом Кириллом. Этот список можно продолжить. Но, так или иначе, результатом стало извержение Андрея К. из сана. Бывший священнослужитель стал попом-расстригой.

         В старину расстриг сразу и навсегда отлучали от церкви, и это сопровождалось довольно уничижительным обрядом: с того, кто лишался сана, снимали церковное одеяние, облачали в обычную затрапезную одежду, читали соответствующие молитвы и с возгласом «анаксиос», что означало «недостойный», остригали бороду и волосы. После этого жезлом опозоренного расстригу изгоняли из храма. Бывшее духовное лицо становилось в обществе изгоем. Теперь этого, конечно, нет, правила стали несравненно мягче. Но они все равно отличаются большой строгостью, и в мире церковных иерархов немало, кстати сказать, сложностей, нам, простым мирянам, неведомых. Вообще-то, чтобы лишили сана, надо очень постараться – быть отъявленным греховодником, впадать в ересь, драться, прелюбодействовать, увлекаться азартными играми, причинять обиды архиерею, беспричинно отказываться от поста и т. д. Короче говоря, явно и демонстративно хулиганить. Но, как бы то ни было, даже став расстригой, едва ли допустимо нарушать общечеловеческие и гражданские нормы.

         Андрей К. с тем, что его лишили сана, не согласился, стал доказывать несправедливость такого решения. Странно… Лишили ведь не просто так. Да и покаяние от него ждали довольно долго и наверняка пытались втолковать, как надо себя вести священнослужителю. Не подействовало, не сумел изжить гордыню. Бывший протодиакон теперь стал высказываться в основном в социальной сети «Вконтакте»: открыто принялся выступать против позиции Русской Православной Церкви по большинству ее решений, лично против патриарха, не понравилась ему и работа Церковного торгового дома «Софрино».

         А не так давно опубликовал (как теперь говорят – перепостил)  начало «Обращения к Президенту Российской Федерации сотрудников Санкт-Петербургского государственного университета» – в этом обращении высказывалась поддержка решения президента и правительства о проведении СВО. Обращение вызвало у Андрея К. немалое раздражение, и он, пафосно заклеймив подписавших словом «Верноподданные», сообщил также о том, что ему «памятно похожее письмо немецкой интеллектуальной элиты осенью 1914-го». То есть, согласно логике Андрея К., люди не должны были выступить в поддержку решения своего президента и правительства. Если бы выступили против решения, то заслужили бы от Андрея К. похвалу. А почему, собственно, мы должны выступать против решения, если считаем его правильным? И почему Андрей К. считает, что он всегда прав? Кстати сказать, сравнение с письмом немецкой интеллектуальной элиты – оно получило в историографии название «Манифест 93» по количеству поставленных подписей – едва ли уместно: совершенно другие обстоятельства, другая тема обращения к общественности, другая подоплека происходящего. Свою подпись под «Манифестом 93» посчитали возможным поставить, между прочим, и многие выдающиеся ученые – Макс Планк, Эрнст Геккель, Вильгельм Рентген и другие. Они, конечно, не призывали к войне! Впрочем, разбираться в перипетиях этих событий – прерогатива историков.

         Создается впечатление, что Андрея К. искушает какая-то нечистая сила. Он вещает, что выступает в защиту христианских и Евангельских ценностей, а совершает поступки, которые я не могу назвать добродетельными и исполненными христианского подвига. Наш «герой» родился в семье довольно высокопоставленных работников из академической среды, детство провел в Праге, продолжительное время учился в Румынии. Без особого труда поступал в престижные вузы. Я не хочу сказать, что у него вообще не было никаких проблем. Такого не бывает, они у всех есть. Но наш «герой» совсем не знает, почем фунт лиха – не служил в армии, не проходил через трудничество, не был в юности послушником в монастыре. А не переживая, или хотя бы не наблюдая, тяжелых жизненных ситуаций, не ощутишь в себе чувства сострадания к людям, того христианского милосердия, без которого немыслимо истинное священнослужение.

         Признаюсь, мне снова и снова приходит в голову знаменитая цитата из произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина: «Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то взять бы да ободрать кого-нибудь. Заполучить бы куш хороший – и в сторону». И почему-то это высказывание ассоциируется с нашим «героем», который хорошо начал, заскучал, так и не понял, чего ему хочется (то ли конституции, то ли севрюжины с хреном), однако быстро сообразил, что служение – дело трудное, тем более на Родине, которая переживает непростое время. И  маханул в сторону – уехал жить в Прагу.        

: