У каждого человека путешествие во времени и пространстве протекает по-своему. Кто-то   только на старости лет задумывается о пройденном пути, кто-то после каких-то драматических жизненных обстоятельств вдруг определяет свое истинное местонахождение, а кто-то вообще не придает этому никакого значения и просто плывет  по течению. У моих героев свои истории физического и духовного возрождения.  Возможно, их жизненный опыт окажется для кого-то поучительным.

Гуляющий философ

         Антон Аполлонович, стареющий, но все еще бодрый и веселый преподаватель вуза, решил на старости лет заняться спортивной ходьбой. Идея пришла к нему как-то спонтанно, после одной удивительной встречи в  городском парке с дряхлеющей старушкой, которая с самозабвенным видом шла по тротуару, напевая какую-то очень знакомую, но одновременно и неуловимую мелодию. Что-то из песен легендарной киноактрисы Л. Орловой. Но не само пение этой женщины его поразило,  а то, как она шла, быстро перебирая свои тонюсенькие, но пружинистые ноги. Она не шла, а как будто летела по дорожке, размахивая своими скандинавскими палочками, с развевающимися на ветру седыми волосами…

Что это было? Какое-то наваждение или причуда старческого воображения, или восторг от человека, который в свои весьма преклонные годы не сдался времени и боролся за торжество жизни?.. Это был одновременно и восторг, и удивление, и восхищение, и пример для подражания, то есть если одним словом попытаться выразить все эти чувства, то это был тот единственный и неповторимый жизненный импульс, который подвигнул Антона Аполлоновича сделать первый шаг на пути к своему не только физическому, но и духовному выздоровлению.

К 60-ти годам у Антона Аполлоновича накопился целый букет внутренних болячек, который как висцеральный жир накапливался  годами, наслаиваясь друг на друга, превращаясь в итоге в клубок неразрешимых проблем.

Первая из них была одышка. Ходить Антон Аполлонович никогда не любил. Движению он предпочитал сидение в своем любимом кресле, возле старенького телевизора. А больше всего любил медленно раскачиваться на кресле-качалке, почитывая свежие газеты и под тихое покачивание незаметно так засыпать, как младенец в люльке. Но с годами этот практически бездвижный образ жизни сказался не только на дыхании, но и на коленных суставах. По причине своей лени Антон Аполлонович, хотя и страдал от нудящей тупой боли, к врачу на осмотр не шел, всё оттягивал визит. Обходился легким массажем, но здоровье от этого, конечно, не поправлялось. Тогда несчастный Антон Аполлонович с грустью вспоминал свою вечно ковыляющую мать, которая также страдала этой же болезнью. Но если боли в коленных суставах хоть как-то можно было пересилить, то от одышки деваться было некуда. К тому же Антон Аполлонович был заядлым курильщиком. Он курил также страстно и безудержно, как и его отец, который умер в 57 лет от рака легких. Такая же участь могла ожидать и самого Антона Аполлоновича, но он продолжал дымить дешевыми сигаретами, как будто его эта опасность не касалась. Но, если раньше он еще мог не обращать внимания на одышку, то теперь, когда ему приходилось останавливаться через каждые пять метров, чтобы отдышаться и прийти в себя, то это состояние как-то его серьезно насторожило. В эти моменты он вспоминал своего коллегу, преподавателя английского языка.  У того было врожденное ожирение сердца. И человек больше походил на огромную бочку, чем на нормальное человеческое существо. «Англичанин» был одет в костюм, напоминавший больше не пиджак, а безразмерный балахон. Вот в таком странном одеянии он медленно катился по этажам, распихивая на своем пути щупленьких студентов, которые с испугом отскакивали от  громилы, для которого каждый шаг стоил больших усилий. Походить на такой необъятный «шар» Антону Аполлоновичу не хотелось. И уж тем более напоминать задыхающуюся на берегу реки  рыбу, которая в отчаянии хватает своим безмолвным ртом воздух, обжигаясь от обилия кислорода.

Поэтому встреча в городском парке с той «летящей» со своими скандинавскими палочками старушкой стала для Антона Аполлоновича каким-то знамением. Он тогда всерьез задумался не только о своем потрепанном физическом состоянии, но вообще о философии своей жизни, о тех приоритетах, которые перед собой выстраивал на закате своей жизни.

В его годы большинство сверстников уже задумывалось о пенсии, об огороде, рыбалке, даче и т. д., то есть о том, что выводило человека не только за грань активной социальной жизни, но и вообще на обочину своего жизненного существования.

Каждый человек с юности к чему-то стремится, чего-то добивается, преодолевая трудности и преграды, а в какой-то момент сам себе говорит: хватит и… останавливается. И что же тогда происходит с человеком? Любая остановка в развитии равносильно физическому умиранию. Ведь в этом случае человек сам себя лишает той жизненной энергии, которая его все эти годы питала. Он как бы сам себе сознательно перекрывает кислород в ожидании тихого угасания. Именно отсюда, как понимал Антон Аполлонович, начинаются первые признаки социальной деградации человека. При этом в первую очередь деградирует физическое состояние, а потом и духовное.

         Антон Аполлонович в тот раз поставил себе диагноз первой степени физической деградации. В социальной жизни он еще был востребован студентами, научным сообществом. Но, увы, теряя свою физическую форму, он стал, как следствие, терять и вкус к самой жизни, к работе, к людям, к окружающей природе. Его все раздражало, ему хотелось уединения, и он в этом желании мечтал только об одном – о беспробудной спячке. Этому способствовало и пристрастие к зеленому змию. Только сразу упасть в бездну полной физической деградации ему не давала семья. Вот тогда  Антон Аполлонович всерьез задумался не только о своем физическом, но и духовном состоянии. Чтобы глубоко осознать свое нынешнее положение, ему нужна была какая-то сильная встряска. И та старушка, которая ему на счастье встретилась в городском саду, была тем желанным ангелом, который только одним взмахом своей скандинавской палочки преобразил не только его жизнь, но и дал ему новый импульс жизненного возрождения.

         Во время своих прогулочных занятий Антон Аполлонович всегда любил наблюдать за людьми, которые вышли в парк не просто погулять или поправить свое здоровье, но и найти новые смыслы своего бытия.

         Однажды по пути на работу Антон Аполлонович в парке столкнулся с одной сухонькой старушкой, которая еле-еле плелась по тропке с самодельными палочками. Увидев ее, Антон Аполлонович сначала  даже не понял, что она держит в руках. Старушка была больше похожа на сгорбленную тощую ворону: тонкая вытянутая шея, большой нос с горбинкой, черный балахон, больше напоминавший аккуратно сложенные крылья… Бабуля упорно шаг за шагом преодолевала подтаявшие сугробы. Ей бы спокойно лежать в постели, а она в такую ужасную погоду выползла одна в парк и идет вопреки своему возрасту и физическому состоянию по извилистым тропкам, будто старается убегать от своего безнадежного старческого существования. «Она прожила долгую жизнь и теперь уже никому не нужна, – подумал Антон Аполлонович.  – Но она упорно сопротивляется физической энтропии, демонстрируя поистине достойную уважения жажду  жизни. Если мне в мои 60 лет тяжко и порой тоскливо одному идти, то каково ей?»

Вот именно подобного рода встречи вдохновляют Антона Аполлоновича на занятия спортивной ходьбой. И не только. Во время своих прогулок он по-другому стал воспринимать свое бытие.

Предопределение

         Мой друг оказался в тяжелом положении. После удара молнии он чудом выжил. Был в состоянии клинической смерти. Запомнил те удивительные мгновения выхода из своей телесной оболочки и мимолетного путешествия во времени и пространстве.

         Он рассказывал.

         «Мы, люди, думаем, что все, что нас окружает, и мы сами – настоящее  или реальность. Но разве это так?.. В детстве я увлекался физикой. Потом астрономией. Я с ума сходил только от одной мысли, что наша вселенная бесконечна, а человек в своем жизненном пути – конечен.

         Когда произошла со мной та трагедия, я по-иному взглянул не только на себя, но и на окружающий мир. И вдруг оказалось, что реальность – это полнейшая иллюзия, а ирреальность – и есть настоящее. Все в моем сознании как бы перевернулось, поменялось местами, смыслами и значениями.

         Я помню,  как над моей головой блеснула молния. Сухой удар. Я падаю. При этом, удивительная вещь, ничего не чувствую. Я, кажется, даже не успел испугаться. Потом в голове что-то замкнуло. На замок.

         Прохожие смотрели на меня со стороны. Я лежал на мокрой траве. С распростертыми руками. Кто-то, видимо, вызвал «скорую». Отвезли в реанимацию. Лежал под капельницей, балансируя между смертью и жизнью. Врачи боролись за мое физическое существование. А в то время, когда они пытались меня реанимировать… я – путешествовал. Точнее, находился в какой-то бессознательной прострации. Сейчас только по каким-то ощущениям могу вспомнить, что же со мной было.

         А было только одно чувство – великого высвобождения из своей рухнувшей на землю телесной оболочки. Не могу сказать, что я видел себя со стороны. Нет. На земле лежало мое бесформенное тело. Оно все было в каких-то подтеках и ссадинах. Глаза, как мне кажется, были на выкате. Руки сжаты в кулак. И я вдруг себя ловлю на мысли, что мне совершенно безразлично это мешковатое тело, которое валялось как некое никому не нужно барахло на свалке. Вокруг люди. Врачи. Что-то говорят, суетятся, рядом – какая-то женщина. В слезах. Мне только ее почему-то было жалко. Но в тот момент  не мог понять. Почему? Я ее даже не узнавал. И мне больше не хотелось смотреть на эту ситуацию, ощущать грязь на своем лице, на человеческие слезы, на слипшиеся от крови волосы.  Меня что-то непреодолимое тянуло вверх.

         И я полетел. Представляешь – ПОЛЕТЕЛ. Не как птицы на крыльях, а  как пушинка, которая легко и свободно взлетает над землей и летит в сиянии солнечного света в неведомые дали.

         Впереди меня – только одно большое белое пятно. И свет. Яркий. За этим светом скрылось все. И я лечу. Вот приближаюсь к этому Божественному сиянию. Вот уже прикасаюсь к неким вратам, которые бесшумно распахиваются перед моим взором, вот кто-то издалека протягивает мне руку. Мгновение… и я уже там, в этой безграничной пустоте, там, где нет ни боли, ни печали, ни груза нашего бренного тела, ни земли, ни моей твердой поступи по ней…

         Но в тот момент, когда я уже оказался на пороге этого рая (другим словом мне это не объяснить), мое тело пронзает что-то острое и жгучее.

         Такие электрические разряды пронеслись по всему моему телу, когда в меня ударила молния. С кончиков пальцев они поскакали по всему телу и в какой-то момент сконцентрировались в середине груди, спиральным наконечником вгрызаясь в мое тело.

         Только теперь эта спираль стала вырываться из моего тела. Вздох… Еще вздох. Остатками своего сознания я вдруг начинаю понимать, что из этого небесного состояния меня кто-то возвращает на землю и я вновь вхожу в свое бренное тело, испытывая страшную физическую боль… Вот так закончил я мое кратковременное путешествие в никуда, практически остановившись на краю неизвестного мне мира.

         Что это? Фантазии больного сознания? Я не знаю. Но теперь, осмысливая ту ситуацию, я понимаю, что кто-то меня вернул к жизни. Кто? Создатель, который уже при рождении предопределил всю нашу судьбу: и весь жизненный путь, и жизненные обстоятельства, и взлеты, и падения, и даже дату смерти. И все, что с нами в этой жизни происходит, как мне кажется, это и есть его замысел, который мы только исполняем, хотим того или нет.

         Но эта предопределенность меня раньше возмущала. Как же так! Я – человек, у меня есть сознание, наконец, воля.  Почему я должен быть игрушкой в чьих-то руках? Я не мог согласиться с тем, что карта моей жизни кем-то уже нарисована и мне ничего не остается, как только следовать ей. Но потом, со временем, когда обратился к своей религии, я понял, что Создатель только предопределил начало и конец пути. Все остальное зависит от наших желаний, стремлений, воли, целеустановок.  Перед нами великое множество путей. И счастье человека состоит в том, что он способен в этом огромном мире найти свою единственную тропинку, по которому и пойдет навстречу  своему храму. Религия помогает найти эту тропинку к Богу. Она дает внутренние установления, заповеди, законы, следуя которым, ты спокойно сможешь преодолеть все существующие на твоем пути соблазны. В мире их такое множество, что иллюзорное можно принять за реальное, грех за благо, злое за доброе, духовное променять на материальное и т. д. Религия, как духовный компас, помогает человеку ориентироваться в его метафизическом мире. А что есть метафизика? Конечно, это душа. Да, да. Наша душа, которая имеет тенденцию к переселению, преображению, и даже – гниению. Не телесному, а духовному.

         И здесь как раз и возникает главный для каждого человека вопрос: для чего мы появляемся на этот свет из таинственного небытия? Откуда и зачем? Мне сложно ответить на этот вопрос. Я могу знать только одно: если веришь в предопределенность своей судьбы, то тебе легче становиться жить. Потому что ты уже больше не боишься конца жизни. У человеческой души нет конца – есть только перерождение в некую иную энергию. Поэтому о совершенстве своей души нужно заботиться при жизни, чтобы в ней было больше светлой, а  не черной энергии».

         После того случая я, действительно, увидел в своем друге очень значительные перемены. Он стал более внимательным и чутким к окружающим его людям, более отзывчивым к близким и терпимым к чужим недостаткам и слабостям, а главное, он стал верить в предопределенность своей судьбы.