Прочитала то, что не читала в юности. Мощный роман, ныне и для меня лично очень актуальный, напечатан в Вестнике Европы в 1877 году, события его разворачиваются в 1868 –1870. Это как сейчас бы вышла книга о ковидловом опыте порабощения человечества лет пять назад… Тургеневу в это время шестьдесят лет. Он пристально всматривается в «новь», новую «красную» молодежь, увлеченную революционной деятельностью. Скорее всего, это участники первых революционных группировок, может быть «Земли и воли», потом сменившиеся народовольцами, пробужденными Герценом и Огаревым, «Колоколом», Чернышевским, Писаревым.

         Роман круче «Бесов» Достоевского, так как меньше философских глубин, высосанных из пальца и заданных умом, а больше соцреализма, так сказать, больше непридуманных типажей, показа реальной жизни сословий того времени. В школе нам не включали эту книгу в список рекомендованной литературы, потом станет ясно, почему.

         Главные герои – от 20 до 30 лет – петербуржские жители Нежданов, Машурина, Сила Самсоныч Паклин. Тургенев мастерски дает словесные и психологические портреты персонажей. Стриженая и курящая, некрасивая, крупная Машурина  –  по-своему чистая, искренняя, упертая в поиск правды – вообще типичный женский образ и XIX, и XX, да и XXI века. Такие девушки становились верными боевыми богемными подругами в Серебряном веке, потом раздвоились на комиссарш, организаторш образования и производства, красных директоров в одной линии, и, чуть позже, диссидентш, подруг диссидентов в период позднего СССР, плавно переходя в сегодняшних либеральных активисток, опять сражающихся с очередным «кровавым режимом». Сравнение «кровавых режимов» – в другой раз.

         Ярко обрисован Паклин, лет под тридцать, неказистый, хилый, языкастый, активный, но нестойкий при всех благих намерениях. Такие тоже встречались и среди борцов за правду в 1980-х, и нынешние блогеры такие бывают. Красивый юноша Алеша Нежданов 23-х лет, побочный сын богача, сирота, которому недостало ни любви, ни семьи, но которому материально помогают родичи на жизнь, студент, не увлеченный профессией, но увлекшийся революционными идеями, –   главный персонаж. Главная женская героиня – Марианна, тоже сиротка при богачах, чья красота неустойчиво мерцает, а сердце рвется к правде и подвигу. В целом это персонажи и Достоевского: «Подросток» – из раздробленной запутанной семьи, с надорванными корнями, молодежь «Бесов» – тоже родившиеся часто кое-как, Смердяков – тот еще парень из плесени греха.

         Тут всякая гармоничность и гламурность, статичность и основательность русского мира дореформенных времен Пушкина и Аксакова уже разрушена. Реформа по «освобождению» крестьян как от барина, так и от земли, от средств производства, дала гигантский импульс развитию капитализма. Эти времена можно сравнить отчасти с 1991 годом, когда народ «освободили» в никуда, в разрушенные колхозы, заводы, НИИ, «освободили» от производительного труда, кинув в спекулятивные мутняки. И иди куда хочешь. В XIX веке из стабильных деревень с нравственным укладом – в большие города – проститутками, прислугой, прачками, половыми, извозчиками и т. д. Прямо как при Ельцине.

         Студента берет в учителя для своего сына на лето успешный сановник, дворянин Сипягин, на деле его брат по отцу, породившего Нежданова от горничной. Нежданов, нашпигованный революционными заданиями партии в виде писем от невидимого верха с приказаниями куда-то поехать, где-то агитировать и «просвещать» народ, он и на самом деле никем не ждан. И в смысле рождения, и в смысле дальнейших перспектив жизни. Юноша попадает в шикарный летний особняк с белыми колоннами Сипягина (типа коттедж олигарха ныне).

         Тургенев живо описывает быт и нравы пореформенного общества. Крепостных уже нет. Многие дворяне разорились и стали пополнять ряды разночинцев, имея амбиции и не имея денег, зато пышным цветом разрослось ростовщичество и кредитные удавки. Среди друзей дома – Калломейцев, из разбогатевших огородников, занимается как раз ростовщичеством в среде крестьян, которые для работы на земле «в свободном состоянии» весьма нуждаются в займах денег. Калломейцев – ярый защитник капитализма и элиты, надменно издевающийся над простым народом. И в конце романа его мерзость, фальшь, гламурное мурмуканье на французском заканчивается уже преступлением, ненаказуемым в капиталистическом обществе и тогда и сейчас – доведением крестьянина-должника до суицида. Совершенно современный тип, какой-нибудь аферист-бандит с малыми займами, чиновник и т. п. представитель власти, из грязи в князи, у которого руки в крови бедняков, им разоренных и обобранных – не мытьем, так катаньем, не навязанными кредитами, так «расселением старого жилья», обманом дольщиков, поджогом старых домов в аппетитном месте, проверкой счетчиков и т. д.

         Тургенев мастерски под одну крышу роскошного дома собирает родственников. Обнищавший дворянин Маркелов –-брат жены Сипягина, Марианна – ее племянница, Нежданов – родич самого Сипягина. Вначале мы видим поддержку обедневших и кривобоких родичей более сильными и удачливыми, но капитализм быстро рушит эту древнюю святость рода, сохранившуюся поверх расслоения общества. Когда разоблачается революционная деятельность Марианны, Нежданова и Меркулова, всякое родство по боку, правящему классу его блага и сословная честь дороже кровных связей.

        Уже ближе к Куприну, Чехову, Гончарову Тургенев создает позитивный образ новых людей труда, реального производства. Это худощавый блондин Соломин, учившийся в Англии и отлично организовавший русский завод с тысячью работников. Он тоже член тайного общества, но вместо призывов своих рабочих и окружающих крестьян «к топору», он видит свою задачу в просвещении, обучении, организации труда. Это реально самый лучший тип русского человека, который пышным цветом расцвел во времена СССР, восстановления и развития производств.

        В отличи от безупречного положительного героя Соломина (сродни мужу заплутавшей в «Обрыве» Гончарова Ольги, доктору из «Стрекозы» Чехова и многим героям советского кинематографа), Маркелов и Нежданов решают, что «уже пора» и идут «в народ». Это самые трагические страницы. Сбежавшие из дома сановника Сипягина Марианна и Нежданов поселяются на территории завода и пытаются опроститься, стать как народ вокруг, переодеться в его лапти, онучи и всякую рогожку. Это не «Барышня и крестьянка» Пушкина с его слащавой утопией соединения сословий. Это сатира и слезы. Молодые люди спрашивают Соломина, что же им делать? Им колко ходить босиком, как это делает большинство народа летом, девушка пытается мыть чугунки, стирать, но крестьянка над ней смеется. Не то все это, неграмотному, нищему сословию не нужно, чтобы высшее образованное и утонченное опускалось до них, им нужно, чтобы те их поднимали до себя, образовывали, учили… Что и сделала Советская Власть, и что не делает буржуинская власть, лихо опускающая свое население в невежество, дикость и разврат (тридцатилетний пример буржуинства в России весьма показателен).

         Маркелов бредет к крестьянам со своими книжечками и брошюрками, со своим интеллигентским бормотанием о свободе, и крестьяне его избивают и сдают жандармам. Нежданов идет туда же, при этом испытывая дикую неловкость, стыд и понимание фальши и неправильности происходящего. Он уже не верит в светлое будущее, в общее дело, которое где-то там за горизонтом (50 лет еще впереди – три поколения состарятся). Алексей через силу что-то выкрикивает, и мужики, умиляясь его юности и красоте, просто по-братски в трактире заливают в него литры водки. Не выдержав надлом своей мечты, своего главного устремления к правде, справедливости и всенародному процветанию, Нежданов стреляет в себя… А Марианна, как более крепкая, по-женски выносливая, становится женой Соломина; в деле жизни побеждают позитивные, как сейчас бы сказали.

         Образ запутавшегося в отношениях мечты и реальности Нежданова вечен для нашей реальности. Такие же Неждановы – арефьевцы, кои предпочитали психушки и тюрьмы за мнимую свободу против серой скуки обыденного труда. Воители за свободу «в кровавом режиме» сами же его и кровянили, выходя с плевками в страну и власть на площадь, сами оплевываемые непонимающим их потуг народом.

         Но все же будем различать духов. Если Достоевский совсем запутался в духах, превратив революционеров всем скопом в чертей гордыни, то у Тургенева более тонкое и глубокое вглядывание в новую реальность. Народовольцы вызывают у него симпатию своей готовностью пожертвовать жизнью ради построения справедливого общества без чудовищного разделения на нищий, необразованный, эксплуатируемый рабочий люд и подлую верхушку в виде Калломейцевых –  безнаказанных убийц. Но он за таких, кто пойдет не путем молодежного страстного «хождения в народ» и «опрощения», а за таких, как Соломин, тех, кто не только будет образовывать народ, но и создавать для него созидательный, честно оплачиваемый труд.