В октябре Олегу Тимофеевичу Петриченко исполнилось бы 80 лет. Он пришел в этот мир, когда еще шли бои Великой отечественной войны, но уже все знали, что скоро придет долгожданная Победа. На его долю выпало послевоенное детство, а после школы – три года службы в армии, учеба в Ленинградском университете на факультете журналистики, нелегкий журналистский труд. Он стал блестящим журналистом, работал в редакциях «Вечернего Ленинграда», «Смены», собственным корреспондентом газеты “Комсомольская правда» и журнала «Огонек». А когда появилась возможность, организовал с коллегами легендарный дайджест «24 часа», первый в России, и стал бессменным руководителем этого издания, этого невероятно сложного творческого проекта. Но главное, Олег Петриченко был добрым, отзывчивым человеком, верным другом, готовым прийти на помощь, если кому-то трудно.

Мы сегодня вспоминаем Олега Тимофеевича Петриченко таким, каким его знали. Это только лишь некоторые штрихи к портрету достойного и талантливого человека.

Олег Петриченко. Фото Бориса Клементьева

Сергей Андреев. Слово о друге

         Мы родились в один день – 8 октября. Только он в 44-м, а я в 46-м. Наши родители были военными, матери – красивыми. Им говорили врачи: осторожнее с рождением детей, не торопитесь, ведь вы прошли такие годы, и холодали, и  голодали. Но любви не прикажешь. Нас рожали, нам были рады, и мы росли вопреки опасениям. Тогда в ленинградских школах было по 7 – 8 классов для послевоенных  детей. Сегодня это трудно представить – от первого А до первого Ж или даже З. Неслышно, негласно в нас вливалась эта радость жизни, простой мирной жизни. Нас любили, нас  растили, и когда мы стали взрослыми, мы понесем   другим  эту мирную радость, этот интерес  к жизни. 

         Мы познакомились  с Олегом – кто бы мог подумать – на курсах английского языка. Он был корреспондентом «Огонька» в Ленинграде, я – корреспондентом Центрального телевидения и радио по Ленинградской и Псковской областям. Что нас погнало на курсы, зачем нам, и без того активно работающим, ещё какая-то холера в вечернее время?  Мы не выпускники МГИМО, не москвичи, традиционно пополнявшие  ряды зарубежных корреспондентов,  работаем в лучшем городе, достойная работа у нас есть, жилье есть, спецполиклиникой и дачами нас страна обеспечивала как сотрудников центральной прессы. Так что? А вот то, что нас роднило тогда и будет потом сближать всегда – мечта, надежда, какая-то внутренняя, неясная даже для себя, но постоянная  потребность в движении. Сильная это штука.

         И «небываемое бывает», как повелел выбить Пётр Первый  на медали после того, как два шведских корабля были взяты в плен русскими пехотинцами. Я оказался за границей, руководителем отделения ГОСТЕЛЕРАДИО СССР, а его поиск небывалого-невозможного привел к совершенно новой, действительно небывалой работе –  созданию в начале 1989 года первого дайджеста советской и зарубежной прессы «24 часа», живущего и сегодня.

         У этого ребёнка были три отца, три питерских журналиста –  Юра Кириллов, Игорь Чурин и Олег. Дайджест «пошёл» так лихо, что сегодня рассказ о его популярности вызовет сомнение в искренности автора. Очередь к киоску, который стоял на Невском, у угла Гостиного двора, тянулась вдоль всего универмага до угла другого. Удивляться тут нечему. Люди начали говорить открыто, без оглядки на органы руководящие или следящие. Нарасхват шли печатные издания, возникавшие во множестве. И каждое старалось раздвинуть пределы гласности, несло свое, особое мнение о том, как нам изменить жизнь. Но переварить всю информацию, рассыпанную по газетам и журналам, было просто невозможно. Нужен был дайджест, который на своих страницах, отражая  разные взгляды, сделал отбор, дал бы возможность вдумчивому читателю найти наиболее интересное и важное. Им и стал еженедельник «24 часа».

         Сейчас, с 35-летнего отдаления, по разному видят люди те годы. Оценки подчас просто полярные. И все-таки: «Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые». В феврале 89-го на газетной грядке нашли ребенка, которому трудно, но интересно жить. Он петербуржец и интеллигент. Он старается внимательно слушать и дает выговориться своим собеседникам. И может быть, потому у него много друзей, не изменивших «Дайджесту» ни с приходом многочисленных интернет-изданий, ни с появлением его величества вотсапа и прочих смартфонных быстрозавлекалок. Голосование за печатные издания, и в частности, за дайджест, это своего рода тест на серьёзность, на желание неспешно, может быть, и не один раз, перечитать текст, запомнить, разобраться, а иногда и выписать что-то для себя. И прежде всего, благодаря верным читателям еженедельник, не входящий ни в какую медиа-группу, не состоящий на иждивении у банкиров или промышленников, до сих пор жив, оставаясь по-настоящему народной газетой.    

         В создании «Дайджеста» мне участвовать не довелось. Но вот что точно знаю и в чём участвовал, так это  в другом, совершенно новом  деле, которым новоиспечённая газета пыталась поддержать пошатнувшуюся экономику страны. Всё началось, как это часто бывало у нас с Олегом, как-то невзначай, с полуфантастической идеи, неожиданной и для нас самих, и для  журналистики вообще – и нашей, и чехословацкой, и любой другой. В общем, всё шло в соответствии с жизнью страны, летевшей в незнаемое.

         Но, поскольку было это 35 лет назад, для молодых читателей позволю себе напомнить о некоторых обстоятельствах того времени, побудивших нас идею реализовать. Обвал жизненного уровня, инфляция. Спешно рождаются новые законы. Уже действует постановление Совета Министров СССР  «О дальнейшем развитии внешнеэкономической деятельности государственных, кооперативных и иных общественных предприятий, объединений и организаций». В мае 1989 года Советом Министров СССР принимается постановление «О развитии хозяйственной деятельности советских организаций за рубежом». В итоге государственная монополия внешней торговли была фактически ликвидирована. Предприятия могли теперь продавать продукцию за рубеж самостоятельно.

         Законы принять всегда проще, чем их выполнить. Завод в Калуге имеет что продать, поскольку разрешено. Дальше что? Как это сделать практически? Кому продавать? Куда? По какой цене? И какова цена у конкурентов из России и других стран? Тысяча вопросов.

          В новых условиях система внешней торговли нашей страны, привыкшая работать  на основе согласованных в правительстве решений, плановой экономки, заказов и договоров, рассчитанных на годы вперёд, оказалась слишком неповоротливой. Она не то чтобы рухнула совсем, но перестала устраивать интересы многочисленных новоиспечённых экспортёров и потребителей продукции.

         Та же ситуация была и в Чехословакии. Там в годы социализма существовали специальные госпредприятия внешней торговли. С этими посредниками обошлись решительно, в духе революции, которую называли бархатной, но на деле для многих оказавшейся прямо-таки наждачной. Предприятия были отменены вместе с монополией государства на внешнюю торговлю. Коротко говоря, системы организации торговли менялись, но потребности-то у экономики оставались и в Чехословакии, и в СССР, поскольку  дефицитов хватало. В общем, и там, и здесь экспортёрам  хотелось продавать больше, без посредников и проволочек, быстро и напрямую.

         В Чехословакии первыми бенефициарами этих изменений стали – кто бы вы думали? Конечно, бывшие специалисты тех самых предприятий внешней торговли. Они-то знали адреса, цены, и всё прочее необходимое. У меня на памяти три парня, за пару лет ставшие долларовыми миллионерами. Они напрямую начали закупки в Татарстане каучука. И не стали продавать его кому-то, а быстренько создали свой завод по производству шин. Тогда в Праге можно было очень выгодно получить западные кредиты, что они и сделали. Да,  у них-то дело пошло, но что было делать тем предпринимателям, которые  не работали во внешторге, а их было значительно больше. Партнёров в России они не имели.

         Для них, и таких же как они новоиспеченных бизнесменов российских, с подачи Олега мы тогда и создали мост связи, причём, вполне законный. 12 июня 1990 года был принят Закон СССР «О печати и других средствах массовой информации». Запрещалась цензура и гарантировалась свобода для СМИ. И во время моего приезда в наш город, мы оговорили детали проекта и предложили чехословацким коллегам совместную газету с простой и ясной целью – знакомство с экспортными возможностями обеих стран. Ситуация обещала интерес читателей и активное участие предпринимателей. Забегая вперёд, могу сказать, что так оно и случилось.

         В Праге существовала газета «Торговые новости». Я знал её авторов по работе на телевидении. После «бархатной» революции их с телевидения выперли как коммунистов и сочувствующих. А ребята были толковые, хваткие, и они сразу поняли ценность идеи и простоту её реализации. На страницах газеты публикуются предложения наших предприятий, желающих продавать продукцию в Чехословакии, а «24 часа» публикует аналогичные материалы чехословацких производителей. О взаимных расчетах и объёмах публикаций договорились легко и быстро, и дело пошло. Так родились специальные выпуски, публикующие запросы и предложения нарождающегося бизнеса. И они нашли своих читателей.

         Был тогда у меня в Праге знакомый – крупный чешский предприниматель, планировавший сделать немалые деньги на строительстве домов для наших офицеров, с советской армией выезжавших из Германии. Дело казалось очень выгодным, финансировали его немецкие банки. Вокруг большого бизнесмена группировались люди разных специальностей, готовые участвовать в проекте. Шли разговоры о деталях. Как-то на такой мозговой штурм я принёс «Торговые новости» с ленинградскими объявлениями. Газетой очень заинтересовались несколько человек, скопировали материалы и… больше их в этой компании не видели. Они начали своё дело. А крупный бизнесмен потом мне выговаривал: зачем показал?

         Всего несколько фактов из того времени, о котором Олег всегда говорил: было сложно, иногда  опасно, но нескучно. Это было давно, в доинтернетную эпоху, когда газеты ещё читали все,  и мы кому-то очень помогди. И пусть проект наш был совсем не вселенского масштаба, но я захотел о нём вспомнить как о примере постоянного, никогда не успокаивавшегося творчества Олега. Он успел сделать многое и помочь очень многим.

__________________

Борис Клементьев. Вспоминаю Олега: энергичный, всегда с идеями

         С Олегом Петриченко я познакомился в середине 70-х годов в редакции газеты «Вечерний Ленинград». Я был начинающий журналист, а Олег, крепко укрепившийся в штате «Вечерки», уже принимал комплименты от своих видавших виды опытных коллег. Энергичный, всегда с идеями, к тому же шутник, добрый проказник, футболист-любитель.

         Его заметила Москва. Журнал «Огонёк» предложил Петриченко должность собкора с понятной ориентировкой – всем, чем может заинтересовать Ленинград страну, об этом извольте писать в номер. И он писал. Я благодарен Олегу, что он «вывез меня в столичный свет», познакомил с редакцией «Огонька», с легендарным фотожурналистом, руководителем фоторедакции в «Огоньке» Дмитрием Бальтерманцем, организовал три моих фотопубликации в журнале.

         А потом, уже в 90-е годы, Петриченко запустил газету «24 часа», став там и «боцманом, и лоцманом, и капитаном» – гендиректором, редактором, а на первых порах даже бухгалтером. У истоков издания стояли также известные журналисты Юрий Кириллов и Игорь Чурин.  Запустили газету независимую и никому,  никаким органам не принадлежащую, кроме, конечно, самого Олега и его коллег. За еженедельником в киосках выстраивались огромные очереди. Мозаика интереснейших  статей и информации! На дайджест работали, собирали материалы из сотен отечественных и зарубежных изданий одни из лучших мастеров-журналистов «Ленинградской правды». Вот только некоторые имена: Юрий Кириллов, Игорь Чурин! И другие, другие… Олег Петриченко продолжал каждый день – все 24 часа, все годы бороться за популярность издания, бороться с экономическими трудностями, дефицитом рекламы. Неблагодарная, нервная работа.

         Это он переманил меня в первый российский дайджест – еженедельник «24 часа». Новая строка в моей творческой биографии. У Олега была одна стратегия: «хочешь заработать миллион, хочешь два –  твоё дело. Давай – и вперёд». Он предложил мне возглавить рекламный отдел и выпускать рекламную вкладку «Спринт». В 90-е годы рекламный рынок только-только вставал на ноги. Чаще всего новоявленные компании с головой бросались в мутный бизнес, хотя с ходу и понять не могли, как его развивать. Руководители фирм и фирмочек чесали в затылках: стоит ли им давать объявления в СМИ? тратить ли на рекламу деньги? Нам приходилось идти на их уговоры, соблазнять, заманивать клиентов, «пускать им пыль в глаза», придумывать оригинальные ходы в подаче и в оформлении объявлений. Пример одного из проектов: газета «24 часа» взялась за рекламу магазинов города с вывеской «Торгуем 24 часа». Глобального охвата круглосуточников у нас не получилось, директора торговых точек скупились на рекламу, но объявления о «магазинах без сна» на страницах газеты несколько раз мелькнули, после чего нас спрашивали – не нашей ли газеты эти магазины? Мы гордо и без запинки отвечали: «Наши магазины!»

         Девиз Петриченко – «Гребёшь миллион!» – как мы ни старались, не выполнялся, золотого дождя на нас не капало, но еженедельная рекламная вкладка выходила. Тогда при расчетах за рекламу появилось и процветало модное слово «бартер». Деньгами фирмы и организации за рекламу расплачивались неохотно, чаще мебелью, чайниками, телефонными аппаратами, бананами и черешней. Так и жили.

______________

Борис Мисонжников. Имя Олега – среди самых ярких имен

         Когда Сергей Андреев напомнил мне, что исполняется 80 лет со дня рождения Олега Петриченко и что прошло уже четыре года, как его не стало, я ахнул: четыре года! А ведь было такое ощущение, что Олег никуда от нас и не уходил, что вот вдруг позвонит и представится в свойственной ему шутливой манере.

         Бывает в жизни так, что с человеком, с которым когда-то вместе некоторое время работал, расстаешься и напрочь о нем забываешь. А бывают какие-то странные знаки судьбы, стечения обстоятельств, и, казалось бы, жизненные дороги с бывшим товарищем по работе разошлись, но судьба с ним сводит снова и снова. В какой-то мере так получалось и в моих отношениях с Олегом. В 1974 году мы вместе работали в редакции газеты «Вечерний Ленинград». Я был еще студентом, но меня взяли в штат редакции репортером, которого, как известно, ноги кормят, тем более в крупной ежедневной газете. Один из моих репортажей почему-то не понравился заместителю главного редактора Евгению Ивановичу Вистунову. В репортаже я описал свое плавание на лодке по Неве вместе с представителями санэпидстанции, которые для анализа брали пробу воды. Репортаж уже был на сверстанной полосе текущего номера, и Евгений Иванович, пригласив меня в свой кабинет, показывая на полосу, выговаривал: да зачем ты, мол, вообще про это написал… ну плавают и плавают, это у них работа такая. Я молчал, не совсем понимая предмета разговора. Несмотря на ворчание Евгения Ивановича, репортаж в тот день был опубликован. Позже поясню, в связи с чем я вспомнил этот эпизод. А Олег Петриченко работал в другом отделе, и я его видел очень редко – молодого, стремительного…

         Через два года я окончил факультет журналистики Ленинградского университета и распределился в отдел рабочей и сельской молодежи газеты «Смена», руководил которым Олег – он к тому времени уже покинул «Вечерку». Так мы снова стали вместе работать, но он уже был моим начальником. Как он руководил? Очень своеобразно. Сам человек в высшей степени творческий, прекрасный профессионал, он не понимал, что могут делать в журналистике люди, которые плохо пишут, и укомплектовал свой отдел сотрудниками, материалы которых потом сдавал, подписывая – при этом иногда не читая! –  в секретариат. Мне памятен случай: в наш отдел зашел главный редактор Геннадий Селезнев с чьей-то рукописью в руке и поинтересовался: а где Олег? Я, конечно, не знал. Геннадий, чем-то весьма озабоченный, произнес: вот видишь, Олег опять материал сдал, не читая… Но жили мы, впрочем, очень дружно. В Олеге была некоторая внутренняя строгость, но не было и малейшего проявления начальственной спеси, которая, увы, иногда встречается в людях. Одно время я вел полосу «Комсомольский прожектор», в материалах которой предполагалось искоренять недостатки социалистического общества. Чего уж говорить, тема не была мне близкой, и однажды Олег посетовал: что-то у тебя материалы скучные, куража мало. Вот помню твой репортаж, когда ты по Неве плавал! Это да… Попробуй что-нибудь подобное сделать… Вспомнил я брюзжание Вистунова. Поди пойми их, этих начальников…

         Олег, пожалуй, воспринимался скорее как товарищ, но вовсе не как начальник. Он уже собирался в «Комсомольскую правду», и все мысли у него, конечно, были там… Когда он стал работать собкором, иногда просил меня делать некоторые мелкие материалы для газеты, но виделись мы очень редко. И вот однажды, гуляя вечером с собакой во дворе дома на Софийской улице, где я тогда проживал, увидел Олега, который тоже выгуливал собаку. Оказалось, что он живет в соседнем доме. Видеться мы стали чаще. Запомнилась такая сценка: снежная зима, Олег гуляет с собакой и маленьким сыном. Олег начинает в снегу отжиматься, а сын забирается на спину отца – веселье неописуемое…

         За полвека нашего знакомства было немало встреч, душевных разговоров. Когда мне нужен был совет или помощь, я обращался к Олегу. Однажды, в начале 90-х годов – я тогда уже работал в Университете – столкнулся с махинациями одного очень крупного банка. В стране царил беспредел, и эти горе-банкиры, а точнее – настоящие гангстеры, чувствуя полную безнаказанность, делали что хотели. В то время я иногда писал в одну крупную газету, в которой меня охотно публиковали. И в тот раз я решил в истинном свете изобразить негодяев из банка. Написанный материал отнес в редакцию, и главный редактор, мой давний приятель, откровенно признался: извини, но не могу опубликовать… С моей стороны, конечно, обиды быть не могло, я отнесся с полным пониманием. Решил показать Олегу, который уже редактировал «24 часа». Он работал последний день перед отпуском, и я его застал в последнюю минуту, когда он уже уходил домой. Состоялся такой диалог: «Олег, я принес тебе разгромный материал про банк» – «Отдай Михаилу Хононовичу Нейштадту, пусть поставит в ближайший номер» – «Олег, посмотри хотя бы одним глазом, там очень сильная критика» – «Чем сильней, тем лучше! Я что, тебя в первый раз вижу?». Материал был опубликован.

         На книжной полке у меня стоит книга, которая мне по-особому дорога: Ветераны всегда в строю / ред.-сост. Ю. М. Кириллов. Л.: Лениздат, 1985. Очень хорошо помню, как обратился ко мне Юрий Михайлович Кириллов с предложением принять участие в подготовке книги. Так под псевдонимом Федор Ярцев появился в ней и мой очерк о ветеране комсомола. Среди авторов – дорогие для меня имена ленинградских журналистов. И примечательно, что моя публикация идет сразу за публикацией Олега Петриченко. Сама эта книга – уже история. Она отражает эпизод уникального явления – ленинградской и петербургской журналистики. И в ней среди самых ярких имен – имя талантливого  журналиста Олега Тимофеевича Петриченко.