Сегодня, как никогда, ведутся споры о путях развития общества, национальной идентичности, законности и преемственности власти, о единой идее, которая объединяла бы народы. В современной России, после распада Советского Союза, до сих пор не найдена единая национальная идея и не прекращаются ожесточенные споры о путях развития страны, о необходимости сохранения ею своей национальной самобытности, о её месте в современном мире. Поэтому небезынтересно обратиться к идеям русских публицистов и философов, которые предлагали свое видение развития России. Одним из таких мыслителей, предлагающих свой проект для России, был Федор Иванович Тютчев, идейный предшественник выдающихся представителей русской консервативной политической мысли, таких, как Н. Я. Данилевский и К. Н. Леонтьев. Наиболее важной представляется идея Всеславянской Империи, которая отражает видение Тютчева роли и места России в мире.

     Великий русский поэт и мыслитель в своем творчестве обдумывал план единения славянских народов под эгидой России. Историческая миссия России, считал Тютчев, диктовалась ей «высшим сознанием», Провидением. Эту идею он выразил в стихотворении «Альпы»:

    Славян родные поколенья

     Под знамя русское собрать

     И весть на подвиг просвещенья

     Единомысленных, как рать.

     Империя, объединившая славян, должна была повести их к лучшему будущему — «на подвиг просвещенья», что оправдало бы «кровавую цену», которую придется заплатить за это будущее.

     В стихотворении «К Ганке» поэт говорит о единении славянских народов, враждующих между собой и разъединенных завоевателями.

     О, какими вдруг лучами

     Озарились все края!

     Обличилась перед нами

     Вся Славянская земля!

     Горы, степи и поморья

     День чудесный осиял,

     От Невы до Черногорья,

     От Карпатов за Урал.

     Рассветает над Варшавой,

     Киев очи отворил,

     И с Москвой золотоглавой

     Вышеград заговорил!

     Примерно та же мысль была выражена в стихотворении «От русского, по прочтении отрывков из лекций г-на А. Мицкевича». Тютчев призывал всех славян объединиться:

     …Воспрянь, разрозненное племя,

     Совокупись в один Народ —

     Воспрянь — не Польша, не Россия-—

     Воспрянь, Славянская Семья! —

     И, отряхнувши сон, впервые —

     Промолви слово: «Это я!»

      Тютчев считал Россию Европой, но Восточной, со своими специфическими особенностями. Восточная Европа — это особый мир, объединенный духовно-нравственным началом и самобытной жизнью, мир славянский и православный, «где Россия во все времена служила душою и двигательною силою и была призвана придать ему свое имя, в награду исторического бытия, этим светом от нее уже полученного и ожидаемого». Однако Восточная Европа разрозненна и пока не занимает подобающего ей места в мире. Миссия России состоит в том, чтобы объединить её под своим верховенством. Тютчев предполагал тогда скорый распад Австрийской, а затем и Османской империй, следствием которого должно было стать создание под эгидой России «Империи Востока», «для которой, — как он писал, — первая Империя Православных Византийских Кесарей, древних Православных Императоров служила лишь слабым, неполным начертанием…»

         По его мысли, России, как законной наследнице Византийской империи, предстоит присоединить к себе земли, входящие прежде в состав Священной Римской империи, принадлежащие немцам, но населенные славянами, и создать «Великую Греко-Российскую Восточную Державу». При этом столицей Империи должен был быть Константинополь. В стихотворении «Русская география» Тютчев определил границы этой всеславянской Империи:    

     Семь внутренних морей и семь великих рек…

     От Нила до Невы, от Эльбы до Китая,

     От Волги по Евфрат, от Ганга до Дуная…

     Вот Царство Русское…и не прейдет вовек,

     Как то провидел Дух и Даниил предрек.

     «Что такое Восточная Империя? Это прямая, законная наследница высшей власти цезарей, это полная, всецелая верховная власть не исходящая, не проистекающая, в отличие от западных монархов, из  какой-бы то ни было внешней силы, но несущая основания своего владычества в себе самой, и притом, упорядочиваемая, сдерживаемая и освящаемая Христианством» — писал Тютчев. В 325 году Константин созвал I Вселенский собор из представителей церковных верхов. На соборе, принявшем «Символ веры», был оформлен союз между императорской Властью и Церковью. Освятив новую власть —  Восточную Римскую, Византийскую империю, Церковь узаконила её.  Империи Тютчевым придается, таким образом, определенный сакральный смысл.  По Тютчеву, в то время, как Восток, получив грамоту на благородство через православие, выбрал жизнь, основанную на целостности церкви, Запад шел путем отрицания, разобщенности, определенным эгоистической политикой католицизма. В 1054 году Западно-Римские епископы, претендующие на главенствующее положение в христианском мире, пошли на разрыв с Восточно-Римскими патриархами, «заслонив собою вселенскую церковь от Запада». Разрыв этот свидетельствовал о том, что, как полагал Тютчев, слова нашего Бога-спасителя «царство мое не от мира сего» не были услышаны Римом, отделившимся от единства, решившем «устроить это царство… как царство от мира сего». Сам факт отделения католицизма от Вселенской Церкви и установления светской власти римского папы воспринимался мыслителем как один из решающих переворотов в европейской истории. Это было отступление от самой христианской идеи, от самого существа христианского учения, считал он. «Что совершил Рим? Как захватил, как присвоил себе власть? Несомнительной узурпацией прав и свойств Всемирной Церкви». Таким образом, раскол церкви послужил формированию двух различно ориентированных культур, корнями которых стали православие и католицизм. Папство, выбрав внешнее обладание мирской властью, подчинившее этому душу, тем самым уничтожило суть и внутреннее содержание христианства.

     Россия же, считает Тютчев, является законной наследницей Византии, залогохранительницей наследия Константина. Россия — это единственная империя Востока, освященная Восточной Церковью, которая есть Церковь Всемирная. Это триединство и есть подлинная Россия, сохранившая подлинное христианство в лице православной церкви.

     Тютчев считал, что создание Всеславянской Империи уже близко:

     Дни настают борьбы и торжества,

     Достигнет Русь завещанных границ,

     И будет старая Москва

     Новейшею из трех её столиц.

     Эту же уверенность он выразил в стихотворении «Пророчество»:

     И своды древние Софии,
     В возобновленной Византии,
     Вновь осенят Христов алтарь.
     Пади пред ним, о царь России, —
     И встань как всеславянский царь!

     Однако в действительности на пути объединения славян стояло немало препятствий. В религиозном отношении славянство не было единым. Такие крупные народы, как, например, чехи и поляки, в массе своей исповедовали католицизм. Чехи, если распадется Австрийская империя, полагал Тютчев, вернутся к началам гуситской веры. Что касается Польши, то путь к её «обращению», как предполагал Тютчев, лежал через образование великой православной Восточной Империи. Как он писал в одном стихотворении:

     Тогда лишь в полном торжестве
     В славянской мировой громаде
     Строй вожделенный водворится,
     Как с Русью Польша помирится, –

     А помирятся ж эти две
     Не в Петербурге, не в Москве,
     А в Киеве и в Цареграде…

      Однако Тютчев не теряет надежды на образование Всеславянской Империи. Он верит, что такая Империя необходима как русскому, так и другим славянским народам как оплот против чужеземных завоевателей и притязаний католицизма. Западному, насильственному пути «железа и крови» Тютчев противопоставляет славянский, основанный на взаимной любви:

     «Единство, — возвестил оракул наших дней, —
     Быть может спаяно железом лишь и кровью…»

     Но мы попробуем спаять его любовью, —

     А там увидим, что прочней…

      В контексте современной обострившейся политической ситуации панславистские идеи Тютчева звучат актуально. Идея «славянской взаимности» может быть реализована только через развитие многообразных связей и укрепления доверия между славянскими народами, к чему и призывал Тютчев.