Идея съездить в Донецкую Народную Республику впервые возникла и была осуществлена в марте 2018 года. Поездка была краткой и «экскурсионной»: под чутким руководством корреспондента из московского издания я познакомилась с хмурым, туманным Донецком, посетила разрушенный мемориал Саур-Могила, увидела поврежденные дома Октябрьского района города и здания терминалов Донецкого аэропорта. Трехдневный срок пребывания в столице республики и ее контрасты настолько впечатлили меня, что, уезжая, я точно знала, что вернусь. И вернулась… Новое путешествие состоялось с 8 по 18 июня 2018 года, а в Донецк я приехала уже в качестве журналиста.

Насущные вопросы

В первую очередь журналист, желающий съездить в ДНР, должен заранее (не менее 10 календарных дней до прибытия) подать заявку на аккредитацию. Она направляется в Министерство информации Донецкой Народной Республики, на сайте которого можно найти необходимые контакты. В заявке требуется указать полные сведения о себе и редакции, цель задания или список тем, которые журналиста интересуют, а также населенные пункты, которые он собирается посетить. Отдельный вопрос в анкете касается военной аккредитации. Как правило, разрешение на журналистскую деятельность выдается достаточно оперативно.
После оформления всех необходимых бумаг остается только добраться до Донецка. Как выяснилось, вариантов сделать это – великое множество. Из Петербурга до столицы ДНР ходят прямые автобусы в ценовом диапазоне от 3500 рублей, до Ростова-на-Дону летают самолеты, ходят поезда, а из самого Ростова можно доехать на рейсовом автобусе, на транспорте частных перевозчиков и даже на такси. Для прохождения границы не требуется заграничный паспорт, достаточно нашего российского. Процедура такая же, как и на любом другом пограничном пункте. К слову, КПП «Успенка», который находится под контролем республики, до сих пор хранит следы боев 2014 года. На электрощитах я увидела многочисленные попадания пуль и осколков. А ведь это так близко к российской границе…
Вариантов для проживания в городе тоже достаточно – можно забронировать номер в гостинице или хостеле, а также снять квартиру посуточно. Места проживания можно найти через всем известный сервис Booking, а также украинский аналог российского сайта Авито – OLX. Только желающим съездить советую предварительно ознакомиться с картой города и сводками об обстрелах его районов, чтобы по незнанию не «влипнуть» в неприятности.
Вопрос, который часто волнует тех, кто впервые едет в Донецк, – валюта. В ДНР ходят российские рубли. Там отсутствует оплата по терминалу картой Сбербанка России (и любого другого нашего банка), поэтому лучше ехать с наличными. Однако в любом случае проблем с обналичиванием денег не возникнет – в городе достаточно контор, которые помогут снять необходимую сумму под определенный процент. Еще один из самых актуальных вопросов – мобильная связь. На российский паспорт в любом отделении Почты Донбасса можно купить до трех симкарт местного сотового оператора «Феникс». Внутренние звонки бесплатны, звонок в Россию стоит 5 рублей за минуту. Прекрасно работает и мобильный Интернет – налажено 3G-соединение, и даже слышала от горожан, что сейчас тестируют 4G. Практически во всех кафе есть Wi-Fi, поэтому проблем во взаимодействии с редакцией у журналиста не возникнет.

Передовая

В этот раз Донецк встретил жарким солнцем. Мне как человеку, живущему в Питере уже долгое время, такая погода была только в радость. Город миллиона роз окутывал своим уютом и теплом – опьяняли запахом цветущие розы и акации, местные старики продавали уже спелые, сочные вишню и черешню. Казалось, война – это не про Донецк.
Две своих аккредитации, гражданскую и военную, я получила уже утром 11 июня. Однако только эти заветные бумаги не дают тебе зеленый свет на передовую. Любые выезды на военные объекты согласовываются с пресс-службой Вооруженных сил ДНР. Предварительно – обязательная встреча, обсуждение целей съемки. Для выезда на позиции пресс-служба предоставляет своих военкоров в сопровождение приезжим журналистам. Во время этого «собеседования» начальник пресс-службы попытался в шутку припугнуть, сказав, что броня и каски, которые они выдают журналистам, у них трофейные, и, мол, «если Вы не брезгуете…». Впрочем, было очевидно, что это всего лишь специфический юмор, как и у многих других дончан, с которыми довелось пообщаться, а отношение ко мне как к российскому корреспонденту было вполне радушным.
На следующий день в 10 утра я уже ждала своего сопровождающего. Мне повезло: военкор пресс-службы ВС ДНР был наш, питерский парень, закончивший медколледж при Военно-медицинской Академии. Пока ехали на позиции, разговорились.Он не стал углубляться во врачебное дело, после окончания учебы работал менеджером, «офисным планктоном», как он сам себя окрестил. К журналистике не имел никакого отношения. Когда началась война, не смог остаться в стороне, поехал воевать. Спустя какое-то время вместо автомата в его руках появилась обычная цифровая «мыльница», на которую он снимал материалы для «News Front». Смеялся, вспоминая, как заклеивал пластырем отсек для батареек в фотоаппарате, потому что они все время вываливались…
Наконец, мы прибыли в расположение войсковой части. Нас встретил командир роты, в звании капитана. Крепкий мужчина средних лет подошел к нам, представился, попросил немного подождать. Пока мы прятались от палящего солнца под скатом крыши, на крыльцо дома вышла женщина в военной форме. На вид – лет 40, не больше. Начала говорить сослуживцу о том, что в субботу у нее защита диплома и надо бы отпроситься у командира. Я удивилась: редко встретишь людей, получающих высшее образование в этом возрасте…
Капитан вышел из здания, сел в свою «Ниву» и резво отправился на позиции. Мы едва за ним поспевали. Его машина оставляла после себя густой слой пыли, на который нам и приходилось ориентироваться. Еще до выезда на окопы, сопровождающий военкор помог мне впервые в жизни надеть бронежилет и каску, а по пути объяснил правила работы журналиста в зоне боевых действий. Самое главное из них – никогда не пренебрегать средствами индивидуальной защиты. Твоя жизнь – только в твоих руках.
Фортификационные сооружения бойцов этой роты вызвали у меня глубокое восхищение. В первую очередь высоким качеством работы, во вторую – той любовью, с который был обустроен их полевой «дом». Ко всем значимым объектам, что в «городке», что в траншеях вели дорожки, выложенные сучьями и ветками. Военные объяснили мне, что в распутицу здесь можно увязнуть и долго пытаться выбраться, а на войне дорога каждая секунда. Баня, столовая, склад с продуктами, пространство для большой цистерны питьевой воды, которую привозят сюда два раза в неделю из города, жилые блиндажи. Все это обшито досками и находится под землей. Стенки траншей также укреплены деревом или заложены мелкими прутьями кустарника, чтобы песок не обваливался со стен. На мой вопрос, о том, сколько сил и времени в это вложено, последовал ответ: «Мы здесь живем. Кому захочется жить в плохих условиях?». Материал для строительства брали какой попадется. Разбирали старые деревянные поддоны, где-то нашли выброшенную дверь – приноровили. «Ничего же не было тогда, там одно, там другое, так позиции и обустраивались» – рассказал командир взвода.
Еду военные готовят под открытым небом, на костре. Пока мы исследовали «военный городок», один из бойцов колдовал на камбузе. Обязательно вывешивается меню на день. В наш приезд с утра была перловка, днем борщ, а вечером рис. Стандартная армейская еда. За повара тот, кто умеет готовить. Как говорил персонаж Леонида Броневого в фильме «Тот самый Мюнхгаузен»: «Война войной, а обед по расписанию».
Увольнительную боец может получить около четырех раз в месяц, если ситуация более или менее спокойная. Местным жителям на поездку домой и встречу с семьей дают одни сутки, тем, кому долго добираться до дома, двое суток с учетом дороги. Отпуск у военнослужащих – два раза в год длительностью по 15 дней каждый. Из представляемых льгот – бесплатный проезд в общественном транспорте.
Спустились в столовую. Она же – комната для занятий бойцов. Здесь прохладно, и была хоть небольшая возможность остыть после степной духоты. На стене большая фанерная доска, которую жители позиции называют «Стеной плача». Здесь собрана коллекция автографов от журналистов, которые приезжали к ним делать репортажи. Видела записи на немецком, английском, польском и русском языках.
Разговорились с командирами. Выяснилось, что оба сейчас получают высшее образование по направлению «Экономика». Есть в роте те, кто учится в институте физкультуры, есть будущие строители. Удивилась. Что подвигло людей, которые живут в окопах и видятся со своими семьями так редко, еще и пойти учиться? Капитан объяснил: «Во-первых, офицеры должны иметь высшее образование. К тому же сейчас сержантам клич кинули, объяснили, что война рано или поздно закончится и надо жить дальше. Парадокс: в мирное время всегда есть какие-то дела, семья, работа. А сейчас война, но Родина дает шанс – поступить на бюджет на заочку, почему бы и нет». «Круто!» – говорю я. – «Круто, это когда сессию сдавать не надо…» – смеется командир взвода. Понимаю.
Перед дальнейшим осмотром позиций попросили и меня оставить свой автограф на «Стене плача». Теперь на передовой есть такое пожелание: «Мира, любви, Победы! А. Лапченко. Санкт-Петербург. 13.06.2018».

Уютный «лесной городок»

Мое общение с теми, кто в 2014 году взял в руки оружие для защиты родной земли и по сей день находился в окопах, касалось разных тем. Почему они решили уйти в ополчение? Кого берут, и кто идет в современную армию ДНР? Чем, помимо военных действий, бойцы занимаются на передовой?
Уютный «лесной городок» был оживленным. У каждого свое дело – бойцы носили бревна для обустройства позиции, необходимо было залить воду в цистерну из только что подошедшей водовозки, приготовить армейский обед. Мы же с командиром 2-й роты и командиром 1-го взвода разговорились. Мне было интересно узнать, как сильно все изменилось с начала войны. Оказалось, что у обоих за плечами боевой путь, исчисляемый известными населенными пунктами – аэропорт, Марьинка, Красногоровка, Дебальцево, Углегорск, Шахтерск, Иловайск, Старобешево. Командиры принимали участие практически во всех ключевых событиях становления молодой республики, начиная с дней майского референдума о самоопределении Донбасса. «Подъем был мощный раньше, – говорит капитан. – Почему в 2014 году столько побед было, столько котлов делали? Стремление было освобождать родную землю. Зарплат не было, ничего не было, и воевали. А сейчас вроде всё есть, а стоим на месте. Многие разочаровались, но ведь не докажешь никому ничего».
Тем не менее в армию ДНР все еще активно вступают не только местные юноши и мужчины, но и добровольцы из России и других стран. Требования стали более высокими в сравнении с ополчением – обязательный возрастной ценз (от 18 до 55 лет), серьезные медицинские проверки, необходимое отсутствие судимостей и уголовного преследования. Я была свидетелем того, как мой сосед-доброволец проходил бесконечные освидетельствования у врачей для службы в армии республики. Первый контракт – год. Мотивация для вступления в ряды ВС ДНР у мужчин разная – кому-то нужна зарплата для обеспечения семьи, кому-то служба в армии необходима для дальнейшего устройства в силовые структуры республики. Девушкам сложнее – почти все «женские» должности уже заняты, и попасть в вооруженные силы достаточно проблематично.
Разговаривая с капитаном, поинтересовалась, какие позывные есть в подразделении. Спектр фронтовых имен удивил… – кто по фамилии, кто по профессии, кто по особенностям внешности. Подошел и представился боец. Рассказал, что в начале войны, когда записывался в ополчение, надо было придумать себе «новое имя». «Тогда молодежь начала массово называться: Тигр, Феникс, Орел… Все такие важные. А я же немолодой, чего выпендриваться! Огляделся – неподалеку ставок (так называют озёра. – А. Л.), вот и позывной нашелся».
Но что такое – «позывной»? Всего лишь прозвище, которое чаще всего знакомо только соседям по окопу и семье. Нередко они повторяются на разных участках фронта и не дают гарантии для бойца быть узнанным в случае гибели. По словам капитана, большие проблемы с учетом личного состава были в начале войны. Тогда списки тех, кто встал на защиту Донбасса, велись, как говорится, «на коленке». Часть ополченцев, погибших в то время, осталась неизвестной, а судьбы некоторых добровольцев до сих пор остаются неустановленными, и парни значатся пропавшими без вести… При этом штатных личных опознавательных знаков, например жетонов, как в современной российской армии, у военнослужащих ДНР нет. Сейчас в военных комиссариатах республики существует единая база призванных на службу, поэтому дела с учетом обстоят лучше.
Помимо окопной жизни, бойцы вооруженных сил ДНР задействованы в военно-патриотической работе с молодежью. В дни праздников и памятных дат ими часто проводятся открытые уроки и занятия в подшефных школах, военно-спортивные игры наподобие знакомой всем «Зарницы». Материал по обозначенной теме мероприятия бойцы всегда дополняют инструктажем по технике безопасности. Ребята, чье детство и юношество опалено войной, всегда с интересом воспринимают такие занятия. В знак благодарности они часто пишут письма на фронт, повторяя действия своих предшественников в годы Великой Отечественной войны.
У самого въезда на позицию стоит самодельный указатель. На нем, по классике жанра, указано расстояние до крупных городов противника – Киев, Львов, Славянск… «Вашингтон – Тополь-М» – читаю на одной из стрелок. «Ну, а чего? Там долго считать километраж…» – поясняет командир взвода. Окопный юмор всегда самый острый и меткий.
В этих местах до позиций украинских войск меньше километра. Съемку разрешили вести только через амбразуры укреплений, чтобы не дразнить лишний раз противоборствующую сторону. Здесь нет активных боев и широких наступлений, здесь не кричат «Ура!» и не поднимают в атаки. Только ожидание очередного перемирия с горьким спортивным интересом – как долго оно продлится на этот раз.

P. S. По договоренности Трехсторонней контактной группы (Украина, ДНР, ЛНР) в Минске новое «хлебное» перемирие начиналось с 1 июля 2018 года. 1 июля в 11 утра в кабину водовоза, который приезжал на позиции войсковой части, попала противотанковая управляемая ракета. Водитель скончался в больнице. Перемирие длилось 12 часов.