Не знаю, каким обаянием обладал осел, который, выпив из посудины вина и закусив фиником, танцевал на потеху зевакам, но яркий представитель античного стоицизма Хрисипп, проходивший в это время по улице, хохотал до упаду. В славном братстве философов всех эпох и поколений, когда выпадало свободное от изнурительного труда время, любили и посмеяться, и пошутить. Считалось, что в этом тоже есть торжество ученой мысли.

         Многие из забавных историй, которые произошли с моими высоколобыми героями, реальны, другие выдуманы с учетом особенностей эпохи, характера и образа мыслей персонажа. Но в серьезных философских буднях без комических отступлений экстравагантные идеи и причудливая логика этих безумцев, знаменитых мыслителей, их образы утратили бы изрядную долю привлекательности и обаяния.

Шарль ФУРЬЕ

Утопист плавал хорошо

         Жительницы Руана, а может быть, Марселя, уже с утра тянулись к его дому и с нетерпением ждали, когда же импозантный Фурье выйдет на улицу. Они с радостными улыбками окружали Шарля, дергали рукава его камзола, просили денег. Ведь сам на всю Францию заявлял: «Без денег жить невозможно!»

         Философ-утопист (нет, он плавал хорошо; утопический социализм – это такое философское направление) был доброжелательным и щедрым человеком. Он доставал из накладного кармана кошелек и горстями раздавал монеты, приговаривая: «Ничего не жаль для моих любимых фурий». Женщины трактовали это как величайший комплимент.

         Они не знали, что буржуазный строй порочен. Но Фурье-то понимал, что бедность на одном полюсе порождается избытком на другом. Забираясь в свой карман, он полагал, что приводит эти полюса в равновесие. Пропагандой необычных идей философ надеялся  создать уже в ближайшее время настоящее социалистическое общество, в котором каждый будет счастлив, а труд стане высшей радостью. Эти идеи нашли развитие в  книгах «Теория четырех движений и всеобщих судеб», «Теория всеобщего единства», «Новый промышленный мир и общественный мир», в других концептуальных произведениях.

         И хотя многое в утопическом социализме Шарля Фурье сегодня выглядит наивным, откуда-то появились такие люди, которые нашли в трудах философа рациональное зерно и стали прокладывать дорогу полновесному социализму. При этом самого Фурье (никаким старцем он не был; человек средних лет) обозвали патриархом – «патриархом социализма».

Совокупность же его экономических, политических и социальных учений назвали так – «система фурьеризма».

         Однако многим ученым (последователям Фурье; фурьеристам, иначе говоря) эта трактовка не понравилась; они были убеждены: понятие возникло потому, что сцены с фуриями повторялись изо дня в день и вошли в систему. Поэтому «систему фурьеризма» следует истолковывать достоверно и по-научному точно.

         Что же касается самих фурий Фурье, то они, окрыленные вниманием и материальной поддержкой философа, постепенно обрели в стране большие права и свободы (даже излишние). И все же не стали фурьеристками, а стали профурсетками и фурсетками (доносчицами) и однажды, сбившись в огромную стаю, написали письмо депутатам Национального Собрания, в котором призвали их последовать примеру Фурье. Депутаты обращение проигнорировали.

         Вот тогда и понадобилось Шарлю Фурье изобрести термин «феминизм». Без этого определения движение феминисток никогда не стало бы величайшим достижением мировой цивилизации . Женщины всей планеты в неоплатном долгу перед знаменитым французским философом.

Рене ДЕКАРТ

Клинок мушкетера

         Поучительные это люди – философы семнадцатого века. Наблюдать за ними, словно смотреть телешоу. Одни доказывают свои невероятные постулаты, непрерывно размахивая руками; другие – перебирают при этом еще и ногами, отплясывая что-то залихватское; третьи – осушая носы нагрудным бантом или жабо, чихают и кашляют, плюются; четвертые – словно истуканы с острова Пасхи, засунув руки в карманы замызганных камзолов, мрачно таращатся в пространство; пятые и шестые тоже что-то вытворяют. Увидев такое, всякий гражданин сразу понимает – перед ним настоящий философ.

         Декарта за такового не принимали. Скорее за карточного шулера. Выглядел он этаким хватом – изящный, ловкий, одет по последней моде, на ногах бархатные башмачки с позолоченными пряжками. Голову украшал напудренный мукой парик-аллонж. В руках всегда находилась колода карт. Тонкими пальцами Декарт ловко выхватывал из нее десятки, тройки, королей и тузов, выкладывал карты ленточкой и проделывал с ними невероятные манипуляции.

         Речь Рене текла плавно и убедительно. «Как же я сам не додумался до этого?» – озадачивался всякий, услышав из уст будущего ученого даже самую простую истину, например, о том, что утро следует начинать с умывальных процедур и завтрака.

         По улицам Рене чаще всего не ходил, а ездил на велосипеде с тремя огромными колесами и ручным приводом. При этом напевал веселую песенку:

                            Я на вело качу без страха.

                            Это мой персональный конь.

         И далее с поистине философским устремлением мысли:

                            Если шлепнуть его с размаха,

                            Долго будет болеть ладонь.

         А ведь верно – заболит!

         Говорили, что велосипед был собран по чертежам самого Леонардо да Винчи. На раме красовалась собственная фраза Декарта, вошедшая на века в анналы истории: «Мыслю, следовательно существую».

         Мыслил же он здорово. Потому и стал величайшим ученым, преуспевшим во всем, за что бы ни брался – в философии, математике, физике, прикладной механике. А вся современная геометрия и вовсе построена на трудах Декарта.

         Но путь к признанию был непрост. Впрочем, Рене и не ставил перед собой такой задачи. Его девиз, не поверите, был предельно прост: «Живи незаметно!» Однако Декарту было суждено совершенно противоположное – невероятные приключения, громкие научные открытия, философские изыскания и мировая слава.

         Так вот, путь-то с чего начинался туда? С того, что уже в детстве Рене захотел стать философом. Он был очень любознательным ребенком, задавал отцу множество вопросов и обожал рассуждать обо всем, что увидел, услышал или прочитал. Когда Декарт подрос, он решил: настоящий философ, постигающий мир во всем его разнообразии, должен много путешествовать. И подсчитал – ровно девять лет.

         Вот и перемещался все эти годы по европейскому континенту с севера на юг, с запада на восток то пешком, то на коне, а то и на велосипеде. Чтобы не заблудиться, изобрел легендарную систему координат, названную впоследствии его именем, научился хорошо считать километры, выстраивать геометрически четкие логистические маршруты передвижений. Отсюда и классические построения декартовой философии рационализма как универсального метода познания, представления о том, что принципы механики идентичны структуре природы. А поскольку многие действия выполнял автоматически, чисто рефлекторно, то заодно стал и основоположником современной рефлектологии – науки о рефлексах. (Кстати, чтобы не обмишуриться в театральном зале в поисках своего места, именно Декарт разработал систему нумерации рядов и кресел).

         О нравах людей из увиденных стран и говорить нечего. Изучил! С увлечением воевал. Сначала стал военнослужащим голландской армии, которая с его помощью в ходе тридцатилетней войны захватила Прагу. Затем решил стать королевским мушкетером. Активно участвовал в боевых действиях и бесстрашно осаждал крепость Ла-Рошель.

         Уж не Декарта ли в «Трех мушкетерах» вывел Александр Дюма в образе д’Артаньяна? С такими же длинными волосами, запоминающимся носом в виде корабельного киля, полыхавшими огнем глазами и тоже наступавшим на Ла-Рошель. Сам всемогущий кардинал Ришелье покровительствовал ученому-мушкетеру и содействовал изданию его трудов, в том числе наиболее важных – «Рассуждение о методе» и «Метафизические рассуждения».

         В общем, не жил Декарт незаметно! Незаметно к нему подобрались болезни. От них вопреки физкультурной пропаганде не уберегли ни велоспорт, ни мушкетерское фехтование, ни упражнения в стрельбе из пушек, ружей и пистолетов. Здоровье знаменитости ухудшалось. И об этом проведала шведская королева Христина, уговорившая Декарта переехать в Стокгольм.

         Если бы он знал, на что согласился! На утомительные ночи в покоях королевы. Нет, в них не творилось ничего предосудительного. Рене до зари, пока Христина не начинала храпеть, читал ей лекции по философии, как она и требовала. Постоянное невысыпание сильно изнуряло его. Да еще на ночь глядя тащиться в любую погоду во дворец, а утром домой… Не позавидуешь. А ведь сам же говорил: «Человеческая жизнь подвластна ошибкам».

         После одного из таких визитов Рене Декарт почувствовал себя очень плохо и сказал тем, кто был рядом: «На этот раз пора уходить». Это были его последние в жизни слова. Пневмония взяла свое, и вряд ли философа-мушкетера утешило бы, узнай он, что на Луне один из кратеров, так же как и родной город на юге Франции будут названы его именем.

         Своеобразным человеком был Декарт. Шпага, полагал он, и сделала его ученым. Он так и говорил: «Если бы я не служил мушкетером, не стал бы и философом. Философу нужна мысль, отточенная, как лезвие шпаги, а научные постулаты – неотразимы, словно удар клинком». Именно таким неповторимым мушкетером и был в мировой науке знаменитый француз. Его клинок пронзил толщу веков и оставил Рене Декарта навсегда с нами.

Артур ШОПЕНГАУЭР

Четвероякий корень

         «У меня растут года, будет и семнадцать. Где работать мне тогда, чем заниматься?» Примерно так рассуждал на последнем курсе гимназии юный Артур Шопенгауэр. Окончив Гёттингенский университет, он снова задумался: какую профессию выбрать, на какую стезю ступить? Столяром или плотником, столоначальником или письмоводителем, ростовщиком или свиноводом, офицером или коммерсантом он быть не хотел. «Может быть, певцом? – Но тут же отверг эту мысль. – От хорошей жизни не запоешь». А жить он хотел достойно, припеваючи.

         За этими размышлениями Артура и застал приятель, сообщивший, что его знакомый философ, посещая городской рынок, всякий раз в знак уважения получает от торговок корзину отборного винограда.

         – Хорошо быть философом, – подумал молодой Шопенгауэр. – Может, попробовать себя на этом поприще?

         И характер, полагал Артур, как нельзя более подходил для этого занятия. Жители города знали его как неприветливого, вечно угрюмого, мрачного господина, не любившего пустопорожних разговоров. И тем не менее его главный труд «Мир как воля и представление», в котором Шопенгауэр представил свою систему философии (ключевое значение воли, желания и мотивации в жизни человека) и который поначалу не был понят, оказался по-своему эмоциональным, навсегда вошел в историю этой науки. Не всякому мизантропу удается сотворить подобный шедевр мысли.

            Он очень обижался, когда в академических кругах его называли философом пессимизма с его романтическими идеями о преобладании в мире негативного начала, естественности страданий и невозможности достижения счастья. Масла в огонь подлила и его мать. Писательница, хозяйка литературного салона, в который захаживал Гёте, упрекнула сына за его книгу «О четверояком корне закона достаточного основания»:

         – Что это еще за четвероякий корень? Ты написал учебник для фармацевтов?

         А ведь за этот труд Шопенгауэр получил степень доктора философии. Был в свое время удостоен премии Королевского норвежского научного общества за конкурсную работу «О свободе человеческой воли».

         И тогда, чтобы избавиться от ненужной ему критики, доктор одним из первых в Европе замыслил и внедрил коварную практику подкупа журналистов; платил им за то, чтобы они на все лады прославляли его деяния. Подобная практика существует и поныне.

         Вскоре у Шопенгауэра образовалась целая коллекция вырезок славящих его публикаций. Он охотно их перелистывал и фиксировал увеличившийся счет. В один из вечеров, хихикая от удовольствия, он сидел в кресле и упивался чтением очередной газетной заметки: «Наш дорогой, всеумнейший доктор философии после глубочайшего анализа жизни животного  мира принял историческое решение образовать в городе зоологическое общество  и с этой…» Тут профессор вынужден был прервать милое его сердцу занятие: за дверью в коридоре раздались громкие голоса ругавшихся соседок. Это помешало ему упиваться.

         Как был, в халате и академической шапочке на макушке, он выскочил на лестничную площадку и во весь голос заорал: «Подите прочь, негодяйки!» Соседкам такое неуважение к их персонам очень не понравилось, и они, дружно накинувшись на оппонента, порвали ему халат и затоптали шапочку. Всю ночь посрамленному Шопенгауэру не спалось, он ворочался с боку на бок, то и дело вскакивал и в конце концов развалил кровать.

         Утром, чтобы успокоиться, он отправился в ботанический сад. Остановился у большой клумбы с цветами и шепотом заговорил сам с собой. Приметив странного господина, садовник поинтересовался, кто он и что, собственно говоря, делает возле клумбы.

         – Кто я такой? – переспросил Шопенгауэр. – Если бы вы мне это объяснили, я был бы вам очень признателен.

         И все же кто он такой, Артур Шопенгауэр? Непонятный философ пессимизма? Вот с этим как раз не согласился бы пудель по имени Атма, подаренный ученому поклонниками из города Парамарибо, столицы Суринама. Именно с ним делил свою одинокую холостяцкую жизнь знаменитый философ. С ним разговаривал, обсуждал идеи, спорил, иногда, правда, ругал за строптивость, но зато всегда щедро  кормил. Ведь пес-то непростой – Мировая Душа (так переводится с санскрита Атма). Любимому пуделю и завещал он все свое материальное наследие.

         Духовное наследие не завещал никому, но Мировая Душа Шопенгауэра и без удостоверяющей подписи нотариуса навсегда вошла в летопись славных философских дел.