В последнее время личность философа Ивана Александровича Ильина оказалась в центре внимания многих специалистов в области политологии, социологии, культурологии и прочих наук, требующих определенного интеллектуального усилия и напряжения от тех субъектов, которые претендуют на решение проблем в этих сферах гуманитарного знания. При искренне уважительном и даже почтительном отношении к людям мыслящим и споспешествующим развитию просвещения, стремящимся познать глубину окружающего мира, в том числе и духовного, я понимаю, что среди этих людей могут быть и личности неуравновешенные, нервные, излишне впечатлительные, а то и лукавые, изворотливые и даже пронырливые. Впрочем, я не столько об этих людях, сколько о философе Ильине, которого одна наша высокопоставленная современница пытается лишить философского звания и публично называет всего лишь «идеологом», точнее – утверждает, что он «не философ, а идеолог, пропагандист и агитатор русского фашизма». С медиумической самоуверенностью она заявляет, что Ильин и сам даже «не претендовал на научность подхода и точность анализа». Как будто он ей в этом признался! Как такое может быть? Это ведь, скажем мягко, не совсем объективно. И об этом сообщили солидные массмедиа.

         Я всего лишь призываю к объективности! Категория объективности, слов нет, – краеугольный камень всей медиакритической концепции: именно объективностью следует поверять уровень профессиональной идентичности медиатекста, именно она обусловливает самодостаточность и правомерность существования публицистического дискурса во всей его многоаспектности и социальной артикулированности. А здесь дискурс даже не столько публицистический, сколько якобы научный, поскольку высокопоставленная современница является ни много ни мало кандидатом исторических наук.

         Вообще объективность – категория конкретная, поскольку отражает качества и свойства, имманентные тому или иному объекту, в роли которого часто выступает человек. Точное отражение в медиатексте его поступков, речевого поведения, психологических особенностей формирует объективный образ индивидуальной личности. Его искажение возможно вследствие грубой дезинформации или незначительных неточностей, которые зачастую могут носить и непреднамеренный характер (а иногда, конечно, и злостно намеренный). Так или иначе, принцип объективности может оказаться значительно нарушенным. Причиной необъективности может стать и неполнота приведенных о человеке сведений, и отсутствие объяснения некоторых его поступков, и наделение его теми качествами, которые ему вовсе не присущи.

         Так произошло в отношении И. А. Ильина, монументальная фигура которого уже давно будоражит умы некоторых наших «интеллектуалов». Видимо, обращение к этой фигуре обусловлено не просто завистью, но какими-то еще причинами. Возможно, корыстными и очень глубокими, системного характера, потому что упомянутые «интеллектуалы» – мастера плетения тонких и далеко идущих интриг, рассчитанных на применение средств когнитивного поражения аудитории. Учеными это серьезно исследуется, и даже написано немало научных трудов о так называемом дискурсном оружии. А великого философа Ильина, к слову сказать, уже давно хотят представить «фашистом» и тем самым отбросить его в круг нацистского отребья, украсть имя философа у народа. Это удобно делать под видом радения за гуманизм и праведность.

         Так, Виктор Шендерович, признанный иностранным агентом, беседуя с кинокритиком и публицистом Денисом Гореловым (радио «Свобода». 2009. 20 дек.), вскользь уличил философа Ильина не просто в неблаговидном поступке, а, по сути, в страшном преступлении: «Ильин до фашизма договорился, как мы знаем, притом что пришел к нему свободным умом, но мало ли до чего свободным умом доходят». Радио «Свобода», хотелось бы подчеркнуть, отнюдь не обычное СМИ, а орган специальной пропаганды, финансируемый правительством США, и не случайно Роскомнадзор заблокировал сайт этого канала по причине публикации им на систематической основе материалов, содержащих лживую информацию относительно сущности специальной военной операции. Для многих радиослушателей, не слишком искушенных в вопросах истории и философии, имя Ильина, к сожалению, теперь будет надолго, а то и навсегда, ассоциироваться с самой когда-либо существовавшей человеконенавистнической идеологией, что нельзя считать справедливым. Фактически против философа совершена изощренная провокация. Вообще Ильину в плане его социально-политической идентификации не очень везет. Ему, конечно, уже все равно. А вот живым ни в коем случае не должно быть все равно!

         Не совсем адекватное представление о философе можно составить и на основании высказывания О. Д. Волкогоновой, автора книги «Образ России в философии Русского Зарубежья»: «Первоначальное отношение Ильина к фашистским организациям было однозначно положительным. Он видел в них возрождение рыцарского духа, одного из проявлений белого движения (Ильин, и не только он, был склонен к чрезвычайно широкому толкованию белого дела, считается, что любые духовные, патриотические цели являются условием вхождения в белое движение). В одной из своих статей 1928 года Ильин прямо писал о том, что белое движение шире фашизма, фашизм – лишь его часть. <…> Возможно, что Ильина привлекала еще одна черта, присущая фашизму: наличие явного национального лидера, который воспринимался как олицетворение народа, страны, нации. <…> по сути, такие же функции должен выполнять, по мысли Ильина, монарх. Патерналистский характер монархической власти никогда не отрицался самими монархистами, традиционно уподоблявшими монарха – отцу нации, а подданных – его детям» (цит. по: Млечко А. В. От текста к тексту. Символы и мифы «Современных записок» (1920–1940). Волгоград, 2008. С. 43–44).

         Данное высказывание, оставленное без пояснений, представляет И. А. Ильина, философа и человека, не совсем объективно. Дело в том, что в 20-е годы прошлого столетия он и в самом деле проявлял интерес к итальянскому фашизму, даже овладел итальянским языком и в письме к П. Б. Струве от 27 декабря 1925 года сообщал: «И прямо скажу, что я знаю о фашизме то, что немногим известно». Проявленный интерес, тем более в контексте того времени и тех условий, однако, вовсе не свидетельствует о принятии данной идеологии, тем более что она только зарождалась и еще не успела оформиться концептуально и структурно. Ильин, пусть и «правый», еще о черносотенстве высказывался вполне определенно: «Необходимо жгучее и жгущее слово, ляписом прижигающее известные уклоны». А с фашизмом, уже германским, у него были свои счеты.

         В письме к С. В. Рахманинову от 14 августа 1938 года он сообщал о преследованиях гестапо в период проживания в Германии, о запрете всяких выступлений под угрозой заключения в концлагерь. Ильин восклицал: «Я потерял последнее „пропитание“».  Нацистами он был изгнан из университета – отказавшись с ними сотрудничать, он знал, на что шел, – и вынужден был в буквальном смысле слова бежать в Швейцарию (см.: Ильин И. А. Собр. соч.: Дневник. Письма. Документы (1903–1938). М., 1999. С. 144, 156, 360–361, 603). Все это произошло, следует подчеркнуть, в мирное время. Позже Ильин вынес окончательный приговор нацистским главарям: «Эту расовую ненависть свою гитлеровские вожди развивали с такой фантазирующей свирепою последовательностью, что чтение их статей и просмотр их книг производит нередко впечатление невменяемости или прямого сумасшествия (Розенберг, Штрейхер). Здесь не было ни совести, ни разума, ни исторических знаний, ни справедливости; садизм Аушвица явился последовательным проявлением этого аффектированного безумия» (там же. Т. 2. Кн. 2. М., 1993. С. 132).

         Разумеется, как и любой человек – и даже философ и публицист, – Ильин не был во всем безупречен. Так, он и в самом деле, прежде чем окончательно отвергнуть фашистскую идеологию, присматривался к ней, искал в ней хотя бы что-то рациональное. Во многом неудачной, слишком рассудочно-отстраненной кажется его статья «О фашизме», написанная в 1948 г.: он многое пытается «объяснить», хотя надо было бы решительно «осудить». Впрочем, и здесь Ильин развенчивает фашистскую идеологию, заявляя, что если русским «фашистам» «удастся водвориться в России (чего не дай Бог), то они скомпрометируют все государственные и здоровые идеи и провалятся с позором» (там же. Кн. 1. С. 88). Как видим, Ильин не договорился «до фашизма» – он его категорически не принял и сурово осудил.

         И еще одно небезынтересное свидетельство. Философ русского происхождения Р. Н. Редлих в Берлине перед второй мировой войной посещал философский семинар Ильина, стал его учеником, часто бывал у него в доме. В 90-е годы прошлого столетия Редлих прочитал историко-философский курс лекций в Москве. Он очень хорошо знал Ильина и заявлял о нем (кстати сказать, в документе, «биографической справке»): «С приходом к власти национал-социалистов, он (И. А. Ильин. – Б. М.) занял резко антигитлеровскую позицию и получил запрещение выступать публично (Redeverbot), а в 1938 году переехал в Швейцарию…» (см.: Редлих Р. О сопротивлению злу силою по И. А. Ильину. Биографическая справка // Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 5. М., 1995. С. 462).

         Категория объективности связана с категорией справедливости и проявляется как безусловный императив – без нее мир людей разрушается и перестает выполнять соответствующие функции. Это надо учитывать, освещая, в частности, духовный внутренний мир индивида, показывая его в процессе диалектического познания, поиска истины. Оценивая поступки и поведение человека, следует принимать во внимание также всю совокупность воздействующих на него факторов. Лишь в этом случае возможно достижение соответствующего уровня объективности.