Об авторе: Валерий Николаевич Татаров родился 31 декабря 1962 года на Донбассе, Украина. Окончил среднюю школу с «золотой» медалью на Западной Украине в городе Червоноград Львовской области. Первая запись в трудовой книжке – «породовыборщик техкомплекса угледобывающей шахты». Работал водителем, лаборантом, портовым грузчиком, художником-оформителем. В 1982 году стал студентом исторического факультета Ленинградского педагогического института имени Герцена. Работал учителем восьмилетней школы города Лодейное Поле Ленинградской области. Был приглашен на районное радио, состоял в штате районной газеты «Ленинская правда» в должности заведующего отделом радиоинформации.
В 1989 году с репортажем из Лодейнопольского района впервые вышел во всесоюзный эфир радио «Маяк». В 1990 году приглашен к постоянному сотрудничеству на Ленинградское радио. Одновременно учился в Политологическом институте по специальности «политическая журналистика». Работал спецкором газет «Вести» и «Смена».
С августа 1991года работал на «Радио Балтика» в качестве эфирного ведущего ежедневных программ. Сотрудничал как ведущий с телевидением Ленинградской области. С 1992 года – командировки в «горячие» точки – Осетию, Абхазию, Приднестровье, Чечню. Одновременно был собкором московской «Независимой газеты» на Северо-Западе и спецкором «Комсомольской правды-СПб».С 1994 года – автор и ведущий множества телевизионных проектов: «Телеслужба безопасности», «Регион-ТВ», «Вертикаль», «ТСБ», «Срок ответа сегодня».С 1997 года – сотрудничество с телеканалом ОРТ, в межгосударственной телекомпании «Мир». Начало цикла авторских программ «Акценты» и «Резюме». Приглашен на ТРК «Петербург-Пятый канал». Работа ведущим в ток-шоу «Выход в город» и автором ежедневной авторской программы «Нужное пoдчеркнуть».
С мая 2008 года – шеф-редактор программы «Мост Свободы» на Телеканале «100 ТВ».С апреля 2009 года – шеф-редактор программы «С красной строки» на Телеканале «100 ТВ».С сентября 2009 года  – автор и ведущий программы «Нужное пoдчеркнуть» на Телеканале «100 ТВ».Соавтор и продюсер масштабных акций Телеканала «100 ТВ» – шестичасового телемарафона «Четвертое столетие. Судьба Петербурга», прошедшего в прямом эфире в июне 2008 года, телемарафона «Санкт-Петербург. Четвертое столетие. Здоровое будущее», прошедшего в июне 2009 года.
Одна из дочерей работает в тележурналистике.

На смерть русского украинца



Друзья, как вы должны быть счастливы, что не читаете украинские сайты… То, что в эти минуты творится в умах украинцев, и то, что они несут в социальные сети, не поддается человеческой оценке.
Радоваться смерти могут только бесы. И они радуются. На всех сайтах, во всех социальных сетях, на всех ветках. Мне стыдно за своих земляков. Мне страшно за них…

 Убили лидера Донецкой республики. Хорошего или плохого, но многие люди ему верили, надеялись на него… Даже любили. У него есть семья, детки… Конечно, у него были и враги. Но не он пришел к ним домой на «разборки». Они пришли сами на Донбасс. Пришли принуждать его Родину не любить русских, не говорить по-русски, подчиняться Западу.
И вот теперь его убили.
Сейчас они ликуют, засовывая себе в рот куски истерзанного взрывом человека. Русского украинца Захарченко… И ликуют, и пишут, и пляшут, и пишут дикое… И рот в крови… Кровавая тризна, «праздник бесноватых» – это поступь Иуды.
Это – предательство человеческого в себе. Отказ от образа Божия. После тысяч убитых на Донбассе мирных людей, включая деток… После стольких солдатских гробов, пришедших на Запад страны из зоны карательной операции против своих же… Почему не сесть за стол переговоров? Почему не покаяться? Не помириться – не простить? Это было бы по христиански. Неужели тайная мысль о Божьем суде не посетит хоть иногда головы тех, кто молится перед боем и воюет с братьями?

 Можно по разному относиться к Путину, Порошенко, Захарченко. Но люди с оружием пришли домой к Саше Захарченко. Не в Киев. Не во Львов.
На Донбасс.
Это объясняет если не всё, то почти всё: правда в войне за теми, кто воюет на своей земле. Все остальное – от Иуды.
Как же вы могли, братья?
Как вы можете радоваться смерти того, кто защищал свою родину от обезумевших и обманутых «замайдановцев», «затурчиновцев», «зааваковцев», «запарошенковцев»? Путин в этом виноват!?
Так сели бы за стол без Путина!
Теперь уже не сядут. Сын своего времени, сын своих родителей и своей земли раб Божий Александр упокоился…
Однажды, в декабре 2016-го он сказал на встрече в Москве с земляками из «Братства донбассовцев»: «Ни один из моих земляков, никогда, даже в самые тяжелые дни войны, не опозорил высокого звания „донбассовец“, не отступил, не предал свою родину, не предал Россию, не предал идеалы того братства, которое в нас воспитала наша земля и наши предки».

 Когда убивают солдата, подло, из-за угла, радоваться могут только твари.
Это – расчеловечивание во всей своей звериной темноте. Они радуются и ликуют, грязно, по-скотски оскорбляют убитого. И этих людей – величайшее множество.
И с этой темной силой, с этими духовными ящерами нам придется иметь дело на долгие годы.
Я никого не виню. Заказчики очевидны. Но знаю, Иуда стучится в сердца людей с просьбой «Предай!» Миллионы украинцев открыли ему…
Я не виню их. Мы, русские, тоже не без греха. Мы могли бы потребовать от нашей власти действовать смелее и определенней. Мы могли бы потребовать от власти не жевать сопли, в сотый раз «выражая озабоченность», когда гибнут русские дети, родившиеся в русской части Украины.
Но мы не можем и не хотим ничего потребовать. У нас во рту вата. Не за это ли нас так называют нацисты?

 Давно пора понять, что фашизм распространяется тем скорее, чем плотнее мы закрываем глаза на него от трусости и малодушия, чем быстрее мы открываем двери Иуде.
И еще. Я знаю, что в каждом доме украинцев (особенно «справжнiх») и в советское время были образа и кресты. Они всегда гордились своей набожностью.
И вот теперь те же люди, считающие себя «христианами» православного толка, показывают нам, что ни нательный крест, ни почитание церковного календаря, ни поклоны в церкви до шишки на лбу, ни цистерны выпитой святой воды не объясняют в человеке ничего! Наши дела о нас говорят, а не наши лучшие помыслы. Дела…
Мы знаем заповеди «не сотвори кумира», «не убий»… И примерно знаем наказание за неисполнение. Но не боимся. Совсем не боимся…
Нет такой заповеди, как «Не бойся».
Смерть русского украинца Саши Захарченко, как и тысячи смертей наших братьев русских украинцев и украинских русских, – нам напоминание о том, что не надо бояться.
Не надо бояться. Ни врага, ни царя, ни самого себя.
Вот и всё.
Не надо бояться!
Иначе наши дети нас проклянут.

Еще раз о свободе слова
Меня спрашивают друзья по Фейсбуку об «исчезновении» моего самого популярного за последний месяц поста – не удалил ли я его? Нет, не удалял. Удалили. Действительно, мой пост «На смерть русского украинца», который благодаря Вашим перепостам прочитали десятки тысяч пользователей Фейсбука в России, на Украине и за рубежом, собравший полторы тысячи знаков одобрения, вызвал негативную реакцию Фейсбука. Мне пришло письмо, что я якобы этим постом «нарушил правила Фейсбука». Разумеется, никаких «правил» я не нарушал. Пост был абсолютно корректный, без оскорблений кого бы то ни было, без призывов к насилию, без бранных слов. Уверен, администрации Фейсбука пришлась не по душе ТЕМА моего поста. А тема эта – разоблачение технологий расчеловечивания украинского общества, которые практикуют нынешние власти Украины в тесном взаимодействии с западными спецслужбами. Надеюсь, вы помните, о чем в том посте шла речь. О недопустимости глумления над смертью человека на факте «всенародного ликования» в СМИ и соцсетях Украины, оскотинения людей, выразившемся в массовом проявлении радости многих украинцев по поводу подлого убийства народного лидера Донбасса Александра Захарченко. Аргументы, которые я приводил и факты, подтверждающие чудовищное нравственное падение и деградацию «борцов» за «незалежность», одураченных нацистским по сути режимом Порошенко, видимо, трудно было оспорить. Они очевидны. Поэтому именно этот пост, вызвавший широкий солидарный отклик пользователей, и был удалён. 
Когда с тобой соглашаются 20 пользователей – это никого не беспокоит. Когда 200 – тоже «не опасно». Но когда счет твоих единомышленников превышает тысячу, тут же принимаются «меры». Из чего я делаю вывод, что СБУ или структуры, продолжающие глобальный проект по отрыву Украины от России, имеют возможности влияния на администрацию Фейсбука. Если это не так, то я рад буду ошибиться. И все же надеюсь, что имею дело не с цензурой, а с автоматической реакцией уважаемого ресурса на жалобы людоедов, радующихся чужой смерти. 
Мне кажется, что идеологическая цензура в соцсетях лишает смысла эти соцсети. В любом случае администраторы Фейсбука, реагируя на жалобы пользователей, как мне кажется, обязаны читать спорные тексты, отсматривать изображения и принимать честные решения. В любом другом случае всё, что вы здесь напишите, и особенно то, что вызовет массовый интерес, может быть удалено по жалобе ваших анонимных оппонентов. Таким образом, из всей этой истории следует, что Фейсбук, пусть косвенно, но оказался на стороне тех, кто радуется смерти. Об этом надо подумать. 
Вопрос не частный. Хотя бы потому, что смерть Захарченко и реакция на нее безумцев с Украины, показали истинное лицо «новых украинцев» и то, какую «свободу» они отстаивают. Становится все труднее выразить свою точку зрения на события, если эта точка зрения не устраивает ту или иную социальную группу. Удушение нашей с вами правды и нашей с вами свободы слова является частью организованной глобальной информационной войны против России вообще и против русских в частности. 
Я имею богатый личный опыт на этот счет и знаю цену «демократии». На телевидении меня закрывали ровно восемь раз. Восьмой раз был последним. Закрытию предшествовали коллективные письма «правозащитников», «юристов», отдельных депутатов и прочих «рукопожатных» в разные инстанции с просьбой закрыть мои программы. Они не отстаивали свою позицию, не доказывали свою правоту – они требовали закрыть то, что им не нравилось. Если учесть, что по материалам моих программ возбуждались проверки и даже уголовные дела, то понятно, что «правильно организованное» «общественное мнение» – удобный инструмент для борьбы с неугодными. 
Телезрители не имеют никаких прав в отстаивании тех или иных публичных площадок. В результате мы имеем диктат меньшинства – диктат людей при власти и со связями, в руках которых оказались информационные ресурсы. 
В любом случае после закрытия моих программ на петербургском ТВ (тоже во многом из-за коллективных жалоб «правозащитников», организованных извращенцев и некоторых депутатов… чем и воспользовались чиновники, принимающие решения), а теперь и после встречи с откровенной цензурой на «демократическом» сетевом ресурсе, мне стоит задуматься, с кем иметь дело, а с кем держать ухо востро. 
И эта история с Фейсбуком учит быть бдительным и не быть легковерным. Чего и вам желаю.
Враг не дремлет. И это наш общий враг. Пока невидимый и анонимный. Одному человеку с ним не справиться. Только коллективной солидарностью большинства.

Бедный, бедный Глеб
С ним я расставался со слезами на глазах в Израиле осенью 2013. Мы обнялись, как в последний раз. Так оно и случилось. Мне было его безумно жаль. Жаль и сейчас. Особенно сейчас. Как бывает жаль ничего не понимающего, запуганного и капризного ребенка. Таким он и представляется мне до сих пор. Он никакой не священник. Он просто вконец запутавшийся в жизни, в людях и в себе молодой человек, до последнего не понимавший, насколько сурова жизнь и насколько тяжек крест священника. Он ждал от жизни только радости и всё, что приносило ему её, считал посланным Свыше. Словно был он не православным, а братом-протестантом. Господь же посылает нам часто не радости, не удовольствия и вообще не то, что мы хотим, а то, что нам надо. Как отличить? Никак. Надо принимать все, как данность. Как Его волю. Как напутствие. Чтобы, получив по одной щеке, не схлопотать по другой.

Об этом я пытался сказать ему в личных разговорах и в переписке. Если ты священник – прими наветы и хулу достойно. Пусть те, кого ты исповедовал и избавлял сам от страха, не усомнятся ни на миг в твоем мужестве жить и в твоей верности Христу. «Если виновен, судите меня своим земным судом. Не убоюсь, ибо надо мной есть только один Суд и один Судия». Но он отвечал мне в том духе, что, мол, тебе хорошо рассуждать – ты не на моем месте. На что я деликатно возражал, дескать, конечно, твое положение ужасно и я скорблю о тебе. Поэтому я – здесь, с тобой. С оператором и адвокатом. Но мы с тобой оба – отцы. А ты еще и духовный отец. Знаешь лучше меня, что места в судьбе не мы распределяем – кому какое… Но есть ожидаемое детьми от отца достоинство. Ожидаемый пример стойкости и знания, как поступить в трудный час. Но ты бежишь… И это неправильно. Негоже. Какому соблазну ты подвергаешь других? Ты собираешь вокруг себя кликуш и обиженных. Снимаешься в роликах, изображая из себя «пророка-мученика», бредущего по пустыням Палестины… Ты подозреваешь в заговоре любящих тебя людей. Грозишь опубликовать втайне записанные тобой разговоры с ними. Ты и меня записывал на диктофон. И я говорил тебе: «Это не по-пацански. И уж, конечно, не по-отцовски». Что скажут о нас наши подросшие сыновья, запомнив, как мы изворачивались и жульничали, пытаясь вызвать к себе жалость, в надежде избежать судьбы?

Я думаю, что православный человек – и особенно священник – не должен бегать от земного суда. В этом есть неверие в более важный Суд.

И вот суд сказал про него – «виновен, педофил». Многочисленные «друзья», родственники и адепты секты «свидетели невиновности Глеба» вопиют (уже 4 года) – «невиновен, жертва заговора». Мне известно, что дело Грозовского велось с многочисленными процессуальными нарушениями. Следствие находилось под жутким давлением со всех сторон. Учитывая общественное внимание, все доказательства виновности будут рассмотрены в микроскоп экспертами и правозащитниками. Но суд сказал – виновен. В это можно верить или не верить. Я лично не верю. Но это надо принять.

Не принявший должен понимать, что ему в таком случае по силам. Потому что впереди нас всех ждет несравненно более важный Суд. И мы можем тут расшибить себе и ближнему лбы, споря о справедливости и несправедливости приговора. Но главное – не впасть в грех осуждения или «радости» от чужого суда. Ведь судят и те, кто «за», и те, кто «против». Опасное занятие. Ужасное.

 Пусть нас всех Бог рассудит. И меня, и Глеба, и верующих в чужие вины и неверующих, и следователей, и… судей. Над судьями ведь тоже будет Суд. Помнят ли они об этом? Не знаю. Мне важнее, помним ли мы о грядущем Суде. Мы же не зрители на трибунах. Когда болеешь за других, а сам никогда не выйдешь на поле.

 Все выйдем. Как один. И будет Суд.

 Вот ведь в чем главный вопрос этого дела – «дела Глеба Грозовского», которое так по-разному приняли люди.

Лучшие люди
Сколько раз за этот год я был свидетелем открытого презрения к русской деревне. Некоторых москвичей и петербуржцев почему-то страшно злит сам факт продолжающейся жизни деревни. Бесят народные песни, народные костюмы, улыбающийся деревенский народ, праздники труда, которые почему-то никто, кроме нас, не снимает на камеру. Это странным образом нервирует городских. Им было бы явно спокойнее, если бы всё и все умерли в деревне. 
 Я долго думал, почему деревенские вызывают такое раздражение городских, жизнь которых несравненно легче, сытнее и «интереснее». Ничего умнее не придумал, чем объяснить это… тоской городского человека по несостоявшейся честной жизни. 
 Никакой идеализации. В деревне жить трудно. Но там честно. Там ты – какой есть. Как работаешь, так и живешь. «Как потопаешь, так и полопаешь». В городе для успеха нужна хитрость, нередко подлость. Подлого в деревне побьют. В городе возвысят до небес. 
 Как сподличаешь перед коровами, перед землёй, перед соседом, перед собой? Перед Богом?
 Там, если не советуешься каждый день с Богом, то и не проживёшь. 
В городе хорошо эгоистам. В деревне им плохо. Тут надо себя тратить. В городе можно пользоваться другими.
 Вот я и думаю, что деревню ненавидят из подсознательной зависти. Потому что там можно жить так, как ты хочешь. Как хочет мода, реклама, стадный инстинкт, начальство, кредиторы… Городские на природу «выезжают», пользуясь ей. Деревенские в ней живут. Они сами – часть природы. Как тут не позавидовать!
 Так неверующие ненавидят верующих. Так ленивые ненавидят работяг. Пузатые – спортсменов. Бездетные ненавидят многодетных. Несчастные – счастливых. 
 Но самое главное – это чувство предательства и вины перед деревней, которого не может не быть в русском человеке. Борщевик, поглотивший русскую провинцию, у всех нормальных людей вызывает неосознанную тревогу. Это символ победы над деревней. Будь у земли хозяин, разве ж он допустил бы такое тотальное унижение земли! Архаическая память знает лучше ума, что деревня когда-то была Родиной нас всех. Там осталась наша традиция: правила силы, узоры, песни и мечты предков. 
 Лесков хорошо сказал, что часто кажется, что праведников в нашей жизни нет, но праведники в России никогда не кончались. Просто их незаметно. 
 Ну, не по телевизору же их нам покажут! Бывает время, что они встречаются редко, гораздо реже (потому, что режут). Но как бы там ни было – праведники всегда в деревне. Я таких видел и вижу, всякий раз отправляясь в глубинку, словно космонавт на далекую планету, где время течёт по-другому, где не важно всё то, что важно для нас. Где живут очень похожие на нас, но ИНАКИЕ люди. Лучше нас.